— Думаю, обычных тренировок вполне хватит. О самой поездке не думайте, я всё оформлю, вам останется только вещи собрать. Энджел, я бы тебя попросил выступить в роли связистки. Рации для такого расстояния жутко дорогие, но их никто не прослушивает. У нас пока только один парный экземпляр.
— Хорошо, — кивнула девушка, принимая увесистый томик инструкции. — Я так поняла, вместе с нечистью будет человек. Его тоже ловить?
— Да, нам нужны оба. Желательно живые.
— А мы? — подал голос Шон. У него на лице было написано «хочу в Хьюстон», но важность миссии телохранителя перевешивала всё.
— Тебе придётся учить меня охранять, — виновато улыбнулся Лаватейн. — Желаю удачи.
***
Было бы куда логичнее пожелать удачи Хоуку. Через два часа тренировок, то есть, к обеду, он чувствовал себя живым мертвецом. Шон был не очень хорошим учителем, поэтому шеф по большей части повторял за ним, но Ламберт действительно оказался очень требовательным к самому себе.
В излюбленной тёмной комнате они напрограммировали себе голограмму — человека, которого нужно защищать — и по очереди выступали в роли телохранителей. Чтобы усилить ощущение реальности происходящего, пользовались настоящим оружием. Пока охранял Шон, голограмма не поблёкла ни разу: хотя отражать атаки шефа было сложнее, чем неделю назад, он справлялся хорошо. Стоило им поменяться ролями, как Хоук трижды угробил виртуального президента.
— Удивительно, — пробормотал Ламберт, пока неудавшийся телохранитель упрямо перезагружал программу. — Ты идеально чувствуешь защищаемого человека, но не умеешь контролировать своё тело.
«Потому что ночью надо спать», — подумал Лаватейн, но вслух ничего не сказал. Это не тянуло разве что на оправдание, а оправдываться он не любил.
— Может, попробовать?.. — продолжал Шон говорить сам с собой. — Есть несколько упражнений для координации движения в темноте, но… не то…
— Может, попробовать на живом человеке? — предположил Хоук. — Голограмма плохо двигается, если честно. Я не думаю, что господин президент ходит как робот.
— Ага, — задумчиво проговорил Шон, прижимая кулак к подбородку и ходя по комнате в поисках идеи. — Можно… Пойдём посмотрим, чем остальные заняты.
В соседнем широком зале было светлее, просторнее и немного интереснее. В дальнем углу Энджел в боксёрских перчатках размеренно била по груше, иногда пользуясь и ногами, а по центру Эйден учился обезоруживать Кайла, который вцепился в меч, как в полную коллекцию манги Кишимото, и не позволял его отобрать. Тише мыши, Шон подошёл к ним сзади и протянул руку, чтобы вытащить у Эйдена из-за пояса пистолет, но Картер в последний момент обернулся, и завязалась рукопашная схватка.
— Устал? — спросил Кайл, подходя ближе и запихивая меч в ножны. Хоук отрицательно мотнул головой, но, видимо, вышло неубедительно. — Блин, так и знал, что он тебя загоняет…
— Я привыкну, — пообещал Лаватейн, стараясь, чтобы прозвучало искренне. Он мог бы убедить кого угодно, только не Фабиана: друг недоверчиво прищурился и поджал губы. — Кстати, мы шли сюда тренироваться на тебе.
— Жрать пора, а не тренироваться. Как только мелкий уложит Эйди, я поднимаю кулинарный бунт.
Они одновременно посмотрели на дерущихся бойцов: Эйден ловко уворачивался и приседал, но Шон за своими движениями следил тщательно, и перехватить его никак не удавалось.
— Пойду закажу пиццу, — будничным тоном подытожил шеф, разворачиваясь и выходя из зала. — Скажи им, чтобы заканчивали.
— Угу. — Поколебавшись, Кайл позвал: — Хоук… — Лаватейн остановился, предчувствуя что-нибудь серьёзное. За такими внезапными обращениями ничего хорошего следовать не могло. Вопреки его опасениям, Фабиан только попросил: — Без грибов, ладно? Всё равно их не ест никто.
Выйдя в коридор, Хоук автоматически свернул направо, к окну, остановился и прислонился горячим лбом к холодному стеклу. По внешней стороне окна лениво сползали крупные дождевые капли в форме шара. Небо не стало светлым, а посерело ещё сильнее и словно давило своей тяжестью на землю.
«Знаю я, что ты хотел сказать, — подумал Хоук, не допуская даже мысли, что может промахнуться. С отвращением он опустил взгляд на дрожащую ладонь и сжал её в кулак. — Я не на своём месте, у меня ничего не получается… как оптимистично…» — но всё-таки Кайл промолчал, с намёком на то, что пытается в него верить. Найдя в себе силы оторваться от стекла, Лаватейн достал телефон, выискивая номер любимой пиццерии.
У него никогда в жизни не возникало идеи спасать мир, и, если честно, героически-проклятым представителем другого мира Хоук себя не ощущал. Он согласился на это скорее из-за желания заполнить грызущую изнури пустоту, чем из-за стремления совершать сомнительные подвиги. Но кто-то верит и кто-то ждёт, и, наверное, всё, что они делают, не пропадает зря.
Рано или поздно по миру ударит настоящее зло, и единственным, кто сможет его остановить…
— Пицца от «Дядюшки Бена», — послышался усталый и раздражённый голос. — Слушаем ваш заказ.
«О боже, только не „Дядюшка Бен“, — спохватился Хоук, но перезванивать в другое место было поздновато. — Чего они от меня ждут, если я не могу заказать нормальную пиццу?!»
***
Накануне отъезда в Хьюстон символично прекратились нью-йоркские дожди, вернулось обманчивое тепло умирающего августа на пару с надоедливой духотой. По всей квартире были расставлены кондиционеры, собранные с миру по нитке, хотя работали из них только два. Включив музыку с ноутбука, Эйден и Энджел собирали вещи; девушка уже взяла всё необходимое и перебралась в их квартиру для завершения последних штрихов. Оставив их воодушевлённо шуметь вдвоём, Кайл закрылся в спальне, не горя желанием участвовать в сборах. С такими няньками он точно ничего не забудет взять, а пока можно…
В комнате резко включились и заработали все электроприборы — от ламп до стоявшего в углу пылесоса. Зажужжала электробритва, подал голос MP3-плеер. Через полминуты всё прекратилось.
— Вам не надоело? — с досадой спросил Кайл, перезагружая мобильник. В ответ на потолке появилось корявое «бе ре ги те сь свя то ши». Он не среагировал, и надпись исчезла сама собой.
С их последнего разговора от Полины ни слуху ни духу. Остальные тоже не считали своим долгом подавать какие-то весточки, и это раздражало. Кайл в очередной раз убедился, что творить добро и благородно о ком-то заботиться — не его стезя: стоило проявить подобную инициативу, как всё шло наперекосяк. Интересно, в его добрые намерения действительно никто не верил или это всё-таки дурацкий розыгрыш? Можно было и перезвонить.
С другой стороны, срываться на Полину не стоило, а у девушки, очевидно, накипело. И они снова поругались из-за Алекса. Кендалл никогда не понимал, почему этим двоим так удобно сваливать всё на мёртвого Первого, и, пользуясь случаем, пристыжал их этим фактом.
Скрипя зубами и пытаясь заставить себя набрать номер и извиниться, Фабиан мысленно вернулся в год Освобождения, и палец завис в миллиметре от экрана. Они вместе истекали кровью на жестоких экспериментах и вместе зализывали раны, как звери, удравшие от охотника. Вместе гадали, каков же мир снаружи, вне этих стен, омытых детскими слезами. Вместе шутливо воевали с другими отрядами. Давали друг другу прозвища и держались за руки, пока не всходило солнце. Маленькая Полина всегда казалась ему чертовски беззащитной, помнится, мальчишки составили график и защищали её по очереди, только чтобы не плакала. Конечно, у всех своя психологическая травма, и винить её в том, что, выросши, она не умеет держать себя в руках — просто глупо. Достаточно сказать — «ха, парень, а теперь посмотри в зеркало».
Кайл не знал, что происходило в других отрядах, но отлично разбирался в своём. И если он сейчас попытается извиниться, то это кончится очередным скандалом — неизвестно ещё, с какой стороны.
Решив не тратить время и не портить настроение, Фабиан выбрался из комнаты, решив провести остаток вечера за иллюзией сбора вещей. Оказалось, что всё собрали за него и аж полчаса назад. Раскидав готовые сумки по полу, Эйден и Энджел сидели на диване и упрямо о чём-то спорили.
