Глаза без души, без надежды.

– Вижу, ты пришла в себя.

Звонки голос, полный жизни, непроизвольно испугал Лизу, вынудив подскочить на месте и обернуться. В дверном проеме стояла медсестра, обнимающая пластмассовый планшет с бумагами. Несмотря на бледность кожи и белоснежный халат, она напоминала яркий мазок масляной краски на пустующем холсте. Светлые тонкие волосы убраны в низкий хвост, открывая овальное лицо, будто высеченное из мрамора. Выбеленные ресницы, светлая синева широко распахнутых глаз. Высокий лоб и нос казались глянцевыми от жирного блеска. Ничего примечательного, просто девушка, быть может, ее ровесница, но такая живая и… улыбающаяся.

– Привет, – поздоровалась медсестра, присутствие которой несколько шокировало новую постоялицу.

Неужели здесь есть живые?

– Привет, – слегка запинающимся голосом отозвалась брюнетка, вернувшись к своей кровати и опустившись на жесткий матрас.

– Надеюсь, у тебя все хорошо?

Лиза понимала, что блондинка старалась быть вежливой, однако абсурдность вопроса вынудила ее невольно усмехнуться и покачать головой, добавив:

– Настолько, насколько возможно у сумасшедшей.

Девушка постояла мгновение, оценивая обстановку. Лиза уж подумала, а не сглупила ли, позволив остроте слететь с языка, но в конечном счете собеседница присела на дальний край кровати.

– Меня зовут Илона Пойман, я медсестра, и буду наблюдать за твоим выздоровлением. Я не всегда буду поблизости, у нас график, но я постараюсь быть максимально полезной для тебя. Если у тебя появятся вопросы, то я постараюсь ответить на них.

– Пойман – это же не французская фамилия. Верно?

Прямолинейность слегка выбила Илону из колеи, вынудив Лизу выругаться про себя и надеяться, что ее не сочтут агрессивной. Но девушка лишь удивилась вопросу, а не обеспокоилась, и с наигранной озадаченностью ответила:

– Да, это фамилия моего отца. И Елизавета – тоже не звучит с французским изыском.

Лиза не сдержала смешок, он вырвался из горла приглушенным хрюканьем, чему она постыдилась, но не смогла перестать улыбаться.

– Элайза, а не Елизавета. Елизавета я по паспорту, но лучше просто Лиза, – поправила она медсестру, впервые за долгое время ощутив приятное тепло на сердце, а не жгучую тоску и страх.

– Хорошо, Лиза. Приятно познакомиться.

– Что ж… – Почувствовав, как цепи закрепощенности ослабевают, брюнетка выпрямилась, однако напомнила себе, что рано радоваться. Не позволяй им строить свои диагнозы. – А… что… что мне делать?

– Ты о распорядке?

– Да, ведь я не просто так здесь оказалась… – Лиза хотела обратить все в шутку, но вовремя передумала, устремив тоскливый взгляд на женщину, сидящую у окна. – Не просто так.

Илона проследила, куда он смотрела, и тихо вздохнула, едва уловимо прошептав:

– Я ознакомилась с твоим досье, Лиза. И я думаю, что не все там правда. – А затем более уверено добавила: – Что же касается распорядка дня, то он висит в коридоре рядом с пунктом дежурной медсестры – прямо по коридору. В основном режим такой: подъем в семь утра, осмотр дежурного врача, выдача таблеток и уборка комнат перед завтраком, в девять вас отводят в столовую, затем с девяти тридцати до часу происходит терапия и процедуры. В час обед, затем обязательный отдых в палатах, в четыре часа полдник, затем свободное время до ужина в семь часов. После прием таблеток, свободное время и отбой в десять вечера.

– Как в санатории…

– По сути так оно и есть, только… атмосфера другая, – задумчиво отозвалась Илона, просматривая записи в бумагах. – Завтра после завтрака у тебя встреча с психиатром, я приду за тобой и отведу в кабинет. Он сделает заключение, а вечером я тебе расскажу о твоих процедурах.

– Электрошоковая терапия? – попыталась пошутить Лиза, на что блондинка снисходительно улыбнулась и добавила:

– Не такие серьезные меры… Ах да, еще кое-что, пожалуй, одна из важных вещей. Ни под каким предлогом не покидай территорию своего крыла. Это прежде всего касается норм безопасности, поскольку… ты ведь понимаешь, что это психиатрическая больница для преступников, которых сослали сюда на лечение, а не в тюрьму.

– Мне может угрожать опасность?

– В стенах этого крыла – нет, здесь находятся наименее агрессивные, даже пассивные женщины. Если ты не будешь к ним приставать и навязываться, то они тебя не тронут. Ты можешь посмотреть карту, что висит в холле. Мы находимся в блоке А1, слева от нас расположен блок B1–тоже женское отделение, но уже для агрессивных пациентов. Каждый блок помечен буквами и цифрами: А – наименьшая угроза, B–для содержания агрессивных пациентов, С – для особо опасных. Цифра 1 – женское отделение, 2 – мужское. Остальное обозначено словами.

– А это разве не закрытая информация?

– План не подробный, так что сбежать не удастся. Он служит для пометок, куда не следует ходить. Поэтому, Лиза, настоятельно тебя прошу – не под каким предлогом не покидай территорию своего блока. Поняла?

В светло-голубых глазах, открытых льдинках, Лиза не заметила угрозы, однако томительное напряжение заставило ее согласно кивнуть и не возражать. Ей не зачем нарываться на неприятности, к тому же искать встречи с неадекватными личностями. Так что она кивнула.

– Чудно, – улыбнулась Илона. – Пока отдыхай. Если что понадобится, я на дежурном пункте. После ужина принесут лекарства.

– Поняла.

После того, как блондинка одарила ее очаровательной дружелюбной улыбкой, Лиза ощутила неприятное беспокойство, от которого ускорилось биение сердца. Она верила в искренность слов медсестры, ее улыбку и желание помочь, но что-то не давало ей покоя. Что-то предвещало беду.

23апреля. 23:49

Франция, лечебница «CygneBlanc».

Бесконечная шахта лифта.

Проработав на корпорацию Murkoff больше трех лет в должности юриста, Кристоф Боссэ успел понять, что в большинство дел лучше не совать нос, чтобы, как минимум, остаться при работе, не говоря уже о жизни.

Каждый раз, ступая в лифт с поручением спуститься в подземные лаборатории, Кристоф ощущал, как по спине пробегались мурашки. Душа кричала уносить ноги прочь, от того, как стрелка на табло лифта – раритетного, как само здание, – отсчитывала минусовые уровни, становилось не по себе. Ему там не место, ведь он обычный юрист, в чьи обязанности входило прикрывать грязь, которую разводила Murkoff, а не пачкаться в ней.

Когда лифт тряхнуло, знаменуя пункт прибытия, Кристоф отодвинул скрипучие створки, сложившиеся гармошкой. В подземном комплексе царил холод, исходивший от камня горы, в которой попросту проделали сеть ходов и искусственных пещер. Отделав полы и стены кафелем, проведя электричество и завезя оборудование, ученые назвали место полноценной лабораторий, в то время как мужчине оно более напоминало гробницу.

Охрана проверила его документы и попросила идти следом. Стандартная процедура, несмотря на то что его знали в лицо, здоровались и завязывали диалог во время ланча в столовой. Белый кафель мерцал бликами от ярких настенных ламп, издали доносилось гудение генераторов, остальные звуки, за исключением эха шагов, поглощала гора.

В отличие от лечебницы лаборатория была оборудована по последнему слову техники, как минимум автоматически отворяющиеся двери с электронным замком Кристоф миновал несколько раз на своем пути, пока не оказался в огромном кармане пещеры, оборудованным под лабораторию. У него всегда вызывало беспокойство это место, где по верхнему уровню, как на балконе, расхаживали ученые среди компьютеров, а внизу творилось представление.

Осмотревшись, Кристоф моментально нашел руководителя Cygne Blanc, скорее, по голосу, чем по броской внешности. Нестор Новак относился к тому типу людей, в которых с первого взгляда и не заподозришь криминальный авторитет, а точнее фигуру, в чьих руках находилась колоссальная власть. Невысокий мужчина с мелкой рябью седины, покрывающей круглую, как шар для боулинга, голову и серыми широко распахнутыми глазами, под которыми залегли синяки от недосыпания. При первой встрече Кристоф не увидел в нем ничего особенного, однако во время разговора поймал себя на мысли, что старался долго не смотреть ему в глаза, быть вежливым. В нем определенно сидел недобрый дух.