- Вы, Сириус, совершенно безжалостный мерзавец, - пожаловался Дамблдор, уводя Рона к преподавательскому столу и сдерживая желание хлопнуть его по заднице, чтобы восчувствовал издержки своего скандального обличья. – Смотрите, вы еще дадите мне в этом отчет. А пока дайте-ка мне отчет о нашем возрождающемся фениксе, я вас теперь в наказание долго от себя не отпущу. Буду на вас любоваться и мешать вам лапать студенток, бисексуальный вы мой.

- Фениксе? – пробормотал опешивший от такого приветствия Рон, ему раньше и не приходило в голову, что Дамблдор тоже мужик, хотя и со странностями, и говорить с мужчинами он может вполне по-мужски, примерно как и Рон с братьями, только похабничая уже без смешков, привычно и буднично.

- Об Ордене Феникса, - строго напомнил Дамблдор, чтобы Сириус не забывал о субординации. – У вас там что, конь не валялся?

- Я уже нашел шестерых, - пробормотал Рон, шестерых он нашел для Гермионы с ее фронтом освобождения домашних эльфов, вот число и выговорилось. Рон не то чтобы сочувствовал делу освобождения эльфов, но история о том, как из-за Гарри Малфой лишился эльфа, Рону понравилась, и у него уже был списочек, кого бы еще из аристократов так напарить, его-то семья обходится без эльфа, вот пусть Флинты и Булстроуды тоже помучаются.

- Да полно вам, вы что, считаете только мужчин? – ответил Дамблдор, которому Сириус не так давно докладывал о более солидных успехах. – Вы, Сириус, все-таки безобразный сексист. А все ваше консервативное воспитание, вот вы и думаете, что женщин надо оберегать и дарить им конфеты. Тогда как среди них, между прочим, попадаются очень умные колдуньи.

- И что, если они умные, им и конфет не дарить? – не выдержал Рон, семья Уизли тоже была старомодной, из числа священных двадцати восьми.

- Ну они же вам не дарят, - возразил Дамблдор, а Рон почему-то подумал, что мог бы он Гермионе и конфеток когда подарить, даже не на Рождество и не в виде подката, а просто сколько можно относиться к подруге как к недоделанному пацану, который парень ничего, но ни про квиддич с ним не поговоришь, ни про девок.

- Поскольку мы беречь никого не будем, и женщины у нас пойдут воевать в первых рядах, у нас будет вдвое больше мобилизационная база, - продолжал Дамблдор, веселый трикстер и хитроумный провокатор. – А уж если нашему противнику вздумается штурмовать Хогвартс, тут я ему вообще не завидую: взрослых в замке немного, но вы посмотрите только на эту толпу!

Рон смотреть на толпу студентов не стал, а посмотрел на Дамблдора, и в его взгляде было столько возмущенного гуманизма и не гармонирующего с обликом Гриндельвальда неприятия злодейского коварства, что, если бы сам Гриндельвальд смог так проникновенно взглянуть на трибунал, он бы давно уже из Нурменгарда вышел, как раскаявшийся, осознавший и искупивший.

- Ну право, Сириус, - развел руками Дамблдор. – Доставьте мне редкое удовольствие разговора с бездетным человеком, и я даже отпущу вас пораньше к вашим девчонкам. Что вы как беспокойная мамаша, мы же с вами уже об этом говорили: да, это было бы безответственно, если бы студенты ничему не учились, и только горстка разучивала бы тайком боевые заклятия под руководством пятикурсника. Но мы же идем естественным путем: соперничество факультетов и нештатная ситуация с двумя чемпионами, не говоря уже о клеветнических статейках Скиттер, относительно которой вы недоумевали, как я ее пускаю в Хогвартс, уже привели к хорошим боям. Начинали студенты с ерунды, насылания на противника фурункулов и увеличения ему передних зубов, потом пытались защекотать друг друга Экспеллиармусом, но зато теперь красота – идешь по коридору, а в тебя летит Режущее или Ступефай. Даже как-то, знаете, бодрит. А бесценные навыки контрзаклятий и оказания первой помощи? Когда твой друг в крови, это все учится очень быстро, не так, как на уроке. Да и сам этот замечательный Турнир – вон, гляньте, какой Каркаров на нас с вами за ваш демарш сердитый. Небось будет теперь нашим чемпионам баллы занижать и четверку из десяти ставить. И пусть его ставит – выиграет не тот, за кого голосуют, выиграет тот, кто выживет.

Гермиона была задействована только в первой части вокальных номеров, вместе с хором, а после перерыва должны были начаться арии Флер, окруженной подтанцовкой, и Гермиона была этому только рада, рассчитывая поскорее сбежать к Гарри, чьи взгляды она постоянно на себе ловила во время выступления. И лишь в конце первого действия Гермиона почувствовала, что на нее смотрит один Гарри, да и тот иногда мотает головой и жмурится, словно пытаясь стряхнуть с себя морок. Солировала и вела партию хора Флер, и, будь это от осознанного желания стянуть на себя все внимание или просто от волнения, но вейлочары били по находящимся в зале как ковровая бомбардировка.

Гарри в обыденной жизни был иногда нерешителен, а иногда слишком импульсивен; Гермиона любила все продумывать и порой упрямо не отступала от не самого лучшего плана, причиной чего была, возможно, та же нерешительность. Но в кризисной ситуации в них словно просыпался один и тот же человек: оба действовали спокойно и без сомнений, используя знания самым неожиданным образом и интуитивно идя к цели кратчайшим путем.

Гермиона разозлилась на Флер, представив себе, как та сейчас зачарует весь зал, включая Гарри, и Гарри будет смотреть на Флер раскрыв рот, вместо того чтобы поддаваться очарованию неузнанной им Гермионы, танцевать с ней и уговаривать ее прогуляться вокруг озера, словно они не делали этого уже сотню раз. Это все Гермиона отдавать была не намерена, и поэтому она даже не подумала, что контрзаклятие и обратное заклинание не совсем одно и то же и не усомнилась, правильно ли она помнит найденное Гарри для нее заклинание, изменившее ее голос – Гермиона ведь не накладывала заклинание на себя, она только закрепляла его через час. Но обо всем этом в боевом состоянии Гермиона не думала, она за кулисами незаметно вытащила палочку, сплела в воздухе зеркальное отражение сетки, которую она закрепила на своем горле, и отправила это отражение во Флер – что прекрасно сработало.

- Я, кажется, не в голосе, - недоуменно пробормотала Флер, попытавшись напеть свою первую арию, и даже ее акцент, совершенно пропавший в первом действии, появился снова. – Но ведь я только что пгекгасно пела!

Взволнованный маэстро Саладор бросился к своей звезде, хористки затараторили, перебивая друг друга, а Гермиона стояла в стороне, и ей было совсем не стыдно – что многим, собиравшимся примкнуть к возрожденному Темному лорду, стоило бы поиметь в виду.

Скрывавшийся под личиной маэстро Саладора Снейп был способен на романтические чувства, но романтические чувства живут у нас в голове, в отличие от раздражающих людишек из плоти и крови, которые вечно норовят посвоевольничать и все испортить. Может быть, Снейп ухаживал за чаровницей Флер и всерьез, но, когда она потеряла голос, его первой эмоцией было не сочувствие, а раздражение. У Снейпа всю жизнь был учебный план, которому он следовал несмотря на любое сопротивление студентов, и это следование плану стало его второй натурой. Сейчас в плане Снейпа значилось, что Флер прекрасно исполняет все свои арии, пятый курс выучивает наконец зелья и не позорится на СОВ, а Поттер через несколько лет убивает Вольдеморта. И вдруг какой-то пропавший голос, или каприз, или кто его знает, как это диагностируют!

- Я готова заменить Делакур, маэстро! – твердо сказала Гермиона, перекрывая вдруг стихший галдеж.

- Уймитесь со своими геройствами, Грейнджер, - огрызнулся маэстро Саладор очень похоже на Снейпа и даже собирался добавить что-то хамское про вокальные данные Гермионы, но Гермиона сильно и чисто запела.

- Ты укгала мой голос! – вскрикнула Флер и тут же замолчала.

- Не украла, - спокойно соврала Гермиона. – А сейчас это просто Силенсио.

Двойной агент Северус Снейп прекрасно чувствовал опасность и не забыл, как Грейнджер приложила его в Визжащей Хижине, поэтому возмущаться действиями Гермионы, которая уже схватилась за палочку, он не стал, хотя в безопасную для здоровья меру на ней отыгрался.