Бал-маскарад предъявляет к нарядам еще большие требования, чем бал обычный: далеко не все студенты способны ради одного вечера купить или хотя бы взять напрокат парадную мантию, и потому на простой бал можно было бы явиться и в обычной мантии, отглаженной и чистой. Но остаться без маскарадного костюма, если ты маг, значит расписаться в своем тупоумии – и потому каждый студент что-то для маскарада замышлял.

Гарри раздобыл через Сириуса гусарскую форму и накладные усы и учился щелкать каблуками. Фред и Джордж фраппировали гриффиндорскую гостиную обещаниями явиться в костюме Адама и зорко примечали, чей интерес это вызовет. Рону пришла из дома посылка, в отправлении которой он подозревал близнецов, потому что лежавшая в посылке мантия явно была предназначена для того, чтобы переодеться женщиной, и женщиной пожившей. Рон трансфигурировал, бранился и даже пытался немножечко шить, но ничего не выходило, бал стремительно приближался, и Гарри снова задействовал своего крестного, который тут же явился с ворохом мантий.

Правда, с проходом в гриффиндорскую гостиную у Сириуса вышла небольшая заминка, потому что Полная Дама все еще помнила про эпизод годичной давности, когда Сириус изрезал ее холст, и побаивалась Сириуса, пусть даже бродящая по замку романтическая и героическая история о Сириусе и тронула ее сердце, так что на Сириуса Полная Дама больше не сердилась, но со своим страхом поделать ничего не могла.

- Мадам! – взывал Сириус под дверью густым страстным баритоном – он понадеялся на свое обаяние и не спросил у Гарри пароль.

- Я вас боюсь, - немного кокетливо отвечала Полная Дама, чуть высовываясь с края портрета.

- Мадам, - проникновенно сообщил Сириус, - ничего злого нет у меня ни в руках, ни в сердце.

- А вот что у вас в чемоданчике? – спросила Полная Дама, от любопытства высовываясь чуть побольше, и Сириус с готовностью чемодан открыл.

- Просто маскарадные мантии, мадам, - успокаивающе произнес Сириус, доставая пару наобум и разворачивая их перед Полной Дамой, и Полная Дама, взглянув на мантии, с визгом бросилась прочь с портрета, разбудив всех своих соседей, дремавших в портретных рамах, так что Сириусу пришлось ждать Гарри, пинать дверь в гриффиндорскую гостиную ногами и переругиваться с портретами, благо что в последнем он из-за портрета Вальбурги на Гриммо изрядно поднаторел.

- Мать меня убьет, - потрясенно пробормотал Рон, потому что наряды, найденные Сириусом в доме Блэков, скорее годились на Хэллоуин, а первым в ворохе мантий вообще был балахон Пожирателя Смерти.

- Уж чем богаты, - недовольно возразил Сириус. – Раньше надо было говорить. Погоди, давай я тебе на маске Пожирателя клюв странсфигурирую.

- Чтобы надо мной все ржали? – возмутился Рон.

- Чтобы над ними все ржали, - пояснил Сириус.

- Может, вот эту? – предложил Гарри, выбрав среди камзолов с черепом и костями и халатов с сатанистскими знаками красивую мантию с геометрическим узором: вписанным в треугольник кругом и высотой, опущенной на основание. Делать на каникулах в доме Дурслей Гарри было особо нечего, после того, как они убедились, что от него одни неприятности, и он читал летом учебник по геометрии, чтобы не жить совсем уж остолопом. И главное, пригодилась же потом геометрия, когда он сплетал сетку заклятий, нужных для того, чтобы улучшить музыкальный слух и подарить Гермионе настоящий оперный голос. Первое заклятие Гарри уже испробовал на себе, и результат был налицо – он за обедом незаметно стащил у Гермионы часть партитуры и спустя четверть часа прекрасно все мог напеть.

- Эту? – даже немного удивился Сириус, видя, что Рон почему-то совсем не протестует против своего облачения в форменную мантию Армии Гриндельвальда. – Эта да, это заявка на победу. Но лицо тебе все равно придется закрыть, так лучше будет. И, если не возражаешь, я тебе волосы ненадолго белыми сделаю. Отличный хайр тебе спереди поставим!

========== IV ==========

Бал-маскарад начался раньше концерта, и Гермиона в своем бальном платье, с закрытым маской лицом, еле пробилась сквозь толпу, состоявшую из ожидавших начала музыки парочек и сбившихся в отдельные кружки юношей и девушек, подначивавших друг друга насчет нарядов и пытавшихся догадаться, кто скрывается под какой маской. До небольшой двери, ведущей за кулисы, было еще довольно далеко, когда Гермиона наткнулась на Крэбба и Гойла – уже подвыпивших и обиженных на судьбу на то, что они не придумали себе никакого костюма и не нашли себе девчонок.

- А, певичка, - сказал Крэбб, не узнав Гермиону, и заступил ей дорогу, ему было в общем-то все равно, кого таким образом перехватывать, лишь бы девочка выглядела хрупкой и робкой. – Не спеши, певичка, давай выпей с пацанами.

«Черт, ребята же говорили мне носить палочку на поясе, если неудобно в рукаве», - подумала Гермиона, у которой в бальном платье и не было рукавов, и примерилась топнуть Крэббу каблуком по пальцам ноги, когда Крэбб схватился за глаза, а Гойл отшатнулся от направленной на него палочки, почувствовав по виду державшей ее руки, что обладатель палочки шутить не будет.

- Мадемуазель, вы находитесь под охраной английской армии, - галантно сообщил Гарри, одетый в мундир гусарского полка воспетой Теннисоном Легкой Бригады. Чуть надвинутый на глаза кивер скрывал половину его знаменитого шрама, верхняя губа пряталась за накладными усами, а верхнюю часть лица закрывала маска, и Гермиона никак не могла понять, как под этой маской можно спрятать очки – вероятно, была все же магия, о которой она даже не слышала.

- Благодарю вас, офицер, - с улыбкой ответила Гермиона, подавая Гарри руку, и только тогда поняла, что Гарри ее не узнал.

Гермиона не столько расстроилась, сколько растерялась, особенно из-за того, что заиграла музыка, и Гарри закружил ее в танце – первые фигуры он кое-как выучил, а потом начал сбиваться с ритма и сталкиваться с другими парами. «Стой, не так!» - хотела сказать Гермиона, у которой на любой случай жизни был совет, даже если она не особо разбиралась в ситуации, - и с улыбкой подумала, что тут-то он точно ее узнает. Но вместо того, чтобы начать учить Гарри танцам прямо на танцполе, Гермиона промолчала, потому что не знала, хочет ли она быть узнанной.

С одной стороны, Гермиона понимала, что не стоит Гарри провоцировать и пытаться вскружить ему голову – если это удастся, вряд ли ей будет потом приятно вспоминать, как Гарри весь вечер ухлестывал за незнакомкой. Это говорил Гермионе рассудок, вернее, тот его остаток, который еще не сдался сердцу, но уже не мог спросить, с чего бы ей Гарри ревновать.

С другой стороны, она чувствовала, что может вести себя так, как сейчас, только под маской: было даже странно представить, что без масок она могла бы с Гарри кокетничать, опускать глаза, закрывать губы ладошкой, она и сама не знала, что умеет так себя вести. Да и Гарри, конечно, не стал бы ей рассказывать байки про себя и ребят из Литтл-Уингинга, из каковых баек можно было понять, что не только ему плохо жилось с Дурслями, Дурслям с ним тоже жилось не очень. И еще Гарри, оказывается, был не такой уж скромный, или не такой уж правдивый, или более бесшабашный, или просто уже немного влюбленный.

- Да не волнуйся, ты отлично споешь, - легко сказал Гарри, с неохотой отпуская Гермиону, когда ей уже точно нужно было быть за кулисами, а Гермиона с каким-то злорадством подумала, что проблемы и сомнения очаровательной незнакомки Гарри все-таки побоку, не станет он для этой незнакомки часами сидеть над книгами в поисках нужного заклятия, только для нее.

Маскарадная мантия Рона произвела маленький фурор: студенты Дурмштранга стали переговариваться и неодобрительно поглядывать друг на друга, Каркаров слегка позеленел, и лишь Дамблдор, увидев проходящего через расступающуюся толпу молодого Гриндельвальда, принял происходящее с юмором, потому что знал, кто здесь такой шутник. Дамблдор загородил бывшему другу дорогу, резко кивнул ему, взяв палочку в дуэльную позицию, и Рон почувствовал, что его правая рука растворяется, превращаясь в поток воды, а Дамблдор приманил к себе выпавшую у Рона палочку, поклонился рукоплещущей толпе и вернул Рону привычную форму.