— Давай! — позвал ее возбужденный Керр и протянул руку. Эм поднялась, нарочито медленно повторила за ним движения ног, но долго сдерживаться не смогла. Все действо было таким живым, ярким, волнующим, что радость передалась и ей. Очень быстро она выучила нехитрые движения, захлопала в такт, закружилась, забывая о своих печалях.
Изгоев потихоньку вытащили из углов, заразили весельем, и весь народ на корабле стал одним сумасшедшим организмом. Моряки затянули негромкую бойкую песню, смысла которой Эм не удавалось уловить, но это и не имело значения. Звонко хохоча, она хватала за руки всех, кто попадался на пути, и кружилась до изнеможения, щурясь от ярко-оранжевого света заходящего за горизонт Миирана.
Своды портала медленно закрылись. Всем участникам стало ясно, что последний шанс упущен, и сделать больше ничего нельзя. Геральт смерил безразличным взглядом чародеев, увидел, что никто из них не устоял на ногах. Понимая, что смалодушничал, он не смог, в отличие от Гидеона, заставить себя проверить Йеннифэр, Трисс и Вилену, и побрел прочь.
Все перестало иметь значение. Его мучили невыразимая тоска и вина.
Он не смог ее сберечь. Опять.
Полгода трудов, надежд и ожидания. Полгода жизни, как на иголках, когда успех зависел от множества факторов, которые нужно было соединить воедино.
Все зря.
Он знал, что теперь нет пути назад, нет ни единого шанса вернуть Эм домой. Если, конечно, она была еще жива. Раньше он чувствовал ее, но это время давно прошло. Пожалуй, зная все это, он предпочел бы ее гибель, чем страдания в чуждом ей мире. Если бы только он мог быть там, где она…
— Vattghern, — позвали за его спиной. Геральт обернулся и в последний момент ушел от стрелы, метившей в правый глаз.
— Не до тебя сейчас, — бросил ведьмак эльфу и двинулся дальше.
— Я не имею привычки стрелять врагу в спину без предупреждения. Обернись.
— Пошел к черту.
— Это ты виноват! — закричал Йорвет в бешенстве.
— Знаю, — сухо произнес Геральт, не обратив внимания на стрелу, пролетевшую возле уха.
— Ты не оставляешь мне выбора!
Геральт тихо зашипел, нагнулся к простреленной голени, понял, что наконечник с боковой выемкой и шипом извлечь так просто не удастся, плюнул и выпрямился.
— Чего ты хочешь?
— Крови, — глухо отозвался эльф, отбросил лук и оскалился. В темноте ночи, в лунном сиянии, его жуткие разноцветные глаза сверкали, как холодная сталь. Геральт медленно, с характерным звуком извлек меч из-за спины, пару раз крутанул кистью и приблизился мягкой поступью, игнорируя боль. Он ждал удара.
Йорвет стоял неподвижно, с чуть подрагивающей щекой, и резко, с криком, ударил мечом, который достался ему от Эм. Лезвие врага отбило атаку, скользнуло по животу, и он отпрянул.
Геральт ждал.
Второй выпад был почти сразу после первого. Ведьмак получил рану на руке, но успел пройтись по незащищенному бедру. Рукав испорченной куртки быстро пропитался кровью.
Йорвет чуть пошатнулся. Раны были глубокими, он знал это наверняка, но боли почти не чувствовал. Он будто наяву слышал веселый смех девчонки, ее надменный взгляд при первой встрече и наглость; ее размышления и стремление к доброте, слезы о погибшем друге, стоны, когда он занимался с ней любовью. Между ней и ведьмаком была пропасть длиною в жизнь. Эльф знал, что ее натура была ближе к нему, чем к кому бы то ни было еще. Если бы только было время, чтобы развить ее, вырастить. Если бы только он не предал ее в лагере мага, не шел на поводу у ее иллюзорного здравого смысла... Он должен был забрать ее с собой, уберечь. Это он был виноват.
Глубокая подавленность Геральта сделала его почти расслабленным, когда он увидел, что противник теряет силы и скоро истечет кровью. Поэтому столь яростный напор стал для него неожиданным. Едва успевая скрещивать свой меч с мечом эльфа, он глухо вскрикнул, когда тот ударил его по раненой голени, ломая древко стрелы, подался назад и выронил меч: Йорвет распорол ему предплечье. Эльф с брезгливостью отшвырнул свое оружие и навалился на врага всем весом, стремясь его задушить.
Катаясь по земле в чудовищном молчании, они били друг друга, используя любую возможность. Боролись до последнего.
Когда все было кончено, Геральт отвернулся от остекленевших разноцветных глаз, которые, казалось, до сих пор смотрят проницательно и осуждающе, убрал руки, скользкие от крови, и тяжело опустился на землю. Прошло немало времени, прежде чем он обратил внимание на неестественно большую луну, яркую, с серыми вкраплениями. Такой луны он еще не видел.
Возможно, в другой момент он счел бы ее даже красивой.
====== 6.13. ======
Комментарий к 6.13. Дорогой читатель, если ты долго ждал и расстраивался из-за этого, автор приносит свои извинения. Он не со зла. Работу мы закончим, не сомневайся, и, если удастся дальше писать свою ахинею, закрывая глаза ушами и отвлекая мозг конфетами и громкими звуками, то закончим очень даже скоро))
Автор прослушал множество композиций с ключевым словом “эпический”, если у тебя есть хорошая на примете, может пригодиться.
В общем, вот. Еще подправится.
Эми постепенно привыкала к жизни на корабле и его обитателям. Днем Фок, одноглазый опытный моряк с неизменной щепкой во рту, травил байки, а Малей делился с ней новыми знаниями об устройстве корабля и его особенностях, учил сложной стратегической игре на большой доске с фишками, запрещенной у него на родине. Эм долго не могла поверить, что именно из-за игры мальчик и был наказан, пока Керр, терпеливо отвечавший на ее вопросы по вечерам, не объяснил текущее положение дел. Тоталитарное общество, которым по сути и являлись местные королевства, не поощряло подданных на развитие интеллекта и непослушание, зато активно продвигало суеверия и страх, до такой степени, что изгои предпочитали погибнуть, нежели противиться «правилам». Девушка понимала, что правящий слой защищал себя от осложнений, и все же была глубоко возмущена подобным отношением к разумным существам, не хуже и не лучше тех, кто стоял у власти. С другой стороны, она также понимала, чем на самом деле чревато тщеславие и вера в уникальность — ложа чародеев, обманом и хитростью спровоцировавшая инцест, а после строившая планы на Цири, как на кусок залежалого мяса, была ярким примером тех, кто развивал интеллект в привычном понимании слова.
Как обычно, изгои мельтешили до насыщенного красками захода солнц, усиленно изображали деятельность, хватались за все, что попадалось под руку, чтобы не думать, не строить предположения. Эм уставилась на еще одну, помимо нее, белую ворону, а точнее – на двух белых ворон, покидающих верхнюю палубу: людей-жердей. Они всегда ходили парой, сцепив жилистые руки—крючья, и по их виду не было никакой возможности определить, какого они пола, возраста и вообще устройства.
Зная о том, что под кораблем находится бессчетное количество монстров, и между ней и этой клоакой стоит одно лишь мастерство Олгана, Эми привычным путем наведалась на корму корабля, проверила, что судно не оставляет при движении след. Если думать об этом путешествии, как об очередном испытании, которое скоро подойдет к концу, то оно почти не угнетает. И, раз уж оно скоро закончится, нужно успеть помочь этим несчастным, живущим во лжи. Или не нужно?.. Извечный вопрос: когда можно лезть в чужие дела, а когда - нет? И что делать, если не лезть не получается? Если бы Геральт был здесь, все было бы просто и понятно. Он бы знал, как лучше поступить.
Эми повернула к излюбленному месту с подстилкой, представляя, как он удивится ее рассказам, в особенности если сохранить очередность ее открытий об этом мире. Керр рассказывал о чудесных местах и растениях, о живой воде, цветке с острым шипом, который позволял путешествовать разуму, о большой штуке, похожей на птицу, меняющей форму и способной накрыть собой целые острова. От него Эми узнала, что магия здесь носит больше умозрительный характер, работает с тем, что есть, именно поэтому нужно уничтожать других для материи, чтобы создать что-то новое. Фаоли не могли дать такой масштаб. Значит, те, кто занимался истреблением изгоев, что-то строили? Эм пришла на ум страшная сказка про людоеда, построившего замок из останков съеденных им несчастных. В детстве братья часто пугали ее этой историей, обещали отдать чудовищу, если она не будет послушной. Как давно это было, как будто и не с ней.
