- Ki’rin! – воскликнул третий всадник, спешился и подошел к девушке, которая удивленно вскинула брови и опустила меч.
- Я уже видела тебя, – тихо сказала Эми, разглядывая мужчину со шрамом на лбу, на фоне ее шрама больше похожем на царапину.
- Рукожопая, – Авларас нахмурился, – кто это с тобой сделал?
- Cathain t’eras ifit seo?
Старый эльф вместо ответа поднял руку, призывая спутников не вмешиваться.
- Я дам тебе своего коня и три часа преимущества. Если сможешь уйти, не появляйся больше здесь. Маргаритка не забыла о тебе.
- Que suecc’s, Avlaras? – спросил второй эльф. – En’feal daed, erga aep mint’i. Erat s’aebrecad’s woed aep Mannas?
- Ar’ais. Siett n’ifit ver, – отрезал старый эльф, закинув Эм на свое седло и протягивая сумку. – Думай головой. Иди на юг, как можно дальше.
- Epaelest. Спасибо, – Эм почти удалось улыбнуться. Пришпорив коня, она помчалась на северо-восток, в сторону Сумеречного леса.
====== 4.11. ======
Эми стояла под проливным дождем у кромки Сумеречного леса. Сжимая до боли кулаки, она в который раз пыталась почувствовать что-то кроме поврежденных частей тела, пустоты и удрученности. Смутно припоминая прежние ощущения всеобъемлемости и свободы, самодостаточности, она настраивала себя на благополучный исход, но разум не хотел обманываться.
«Каждое утро я нахожу в себе силы подняться, потому что верю в лучшее, – объясняла она сама себе, вытирая с носа большие капли. – Я его не оставлю в беде. Я найду способ помочь, во что бы то ни стало. Жребий брошен».
Вытащив меч из-за спины, Эм медленно выдохнула и шагнула в направлении леса, но ее остановил женский голос за спиной.
- Evialletiarennen, – пропела эльфийка с серебряными глазами – та самая, которая утешала ее в странном царстве Фэада.
- Ты! – воскликнула Эми с облегчением и приблизилась к знакомой. – Это он тебя послал? Он здесь? Пожалуйста, пожалуйста, скажи мне, что он здесь, что все закончилось…
- Это одновременно странно и ни капли не удивительно. Посиди со мной.
Эльфийка взмахнула рукой, и дождь за секунду сменился ярким летним солнцем. Эми помрачнела: ей было невыносимо осознавать, что и она недавно могла влиять на природу, а при необходимости одним движением уничтожить целое поселение. Или даже континент…
- Это была не твоя сила, – зазвенел мелодичный голос. – Не надо страдать. Присядь.
- У меня нет времени, – отозвалась Эм, все же устраиваясь рядом на мягкую теплую траву. – Фэад с вами?
- Девочка, послушай меня. Ты торопишься, стремишься куда-то, сама не зная, куда. Ситуации, люди учат тебя простым и очень важным вещам. Порой самое ценное, что ты можешь сделать – это сесть и поразмышлять, осознать. Так лучше? – эльфийка провела ладонью по спине девушки, боль отступила.
- Да, – выдохнула Эм, разглядывая безмятежное кукольное личико, – спасибо.
- Твоя жизнь – конечна, так скоротечна, что ты и не заметишь, как придет завершение. Я понимаю, что ты благодарна ему и хочешь помочь, но это не в твоих силах, не в твоей власти. Ты тратишь остаток своей жизни на пустое.
- Значит ли это, что его с вами нет?
- Нет, но он вернется. Когда искупит свою вину. Может быть, ты к этому времени уже давно умрешь от старости.
- Какую вину? – вскинулась Эми. – Разве вы не знаете, как он страдает?
- Страдание отчищает тех, кто способен на умственную деятельность, делает их лучше. Подумай об этом тоже. Он принял решение, и теперь несет ответственность. Все это кончится, когда он вынесет урок, но не раньше.
- Ты этого не знаешь наверняка. Вы так жестоки, – Эми покачала головой и закрыла лицо руками. Такое безразличие к мучениям своего сородича... Но в то же время Эм немного понимала, о чем идет речь, и это раздражало еще больше.
- Займись собой. Я понимаю, почему ты цепляешься за прошлое, но настал момент все переосмыслить и найти другую цель. Отпустить.
- Конечно, – горько усмехнулась Эми. – Отпустить. Я тоже легко могу разбрасываться словами и понятиями. Забудь о том единственном, до которого тебе есть дело, кому есть до тебя дело, оставь его страдать, ведь он когда-нибудь, через сто, двести, триста лет, искупит несуществующую вину! Забудь о том, что у тебя все забрали! Ты думаешь, что душу можно вырастить, как картошку после неурожайного года?
- Ты злишься, это нормально для примитивных существ. Должно быть, больше всего тебя терзает потеря внешней привлекательности.
Эми замолчала, заставила себя успокоиться. Продуктивнее беседовать с камнем, чем с этой посланницей.
- В этом есть некая ирония, – мягко отметила эльфийка. – Чем больше мудрости у человека, тем меньше категоричности. Ты видишь лишь небольшие куски картины и думаешь, что со мной бессмысленно разговаривать. Я вижу картину целиком, но верю в тебя и в то, что беседа с тобой может быть плодотворной. Проснись! – вдруг приказала она не своим голосом.
- Что? – Эми даже растерялась от резкой смены содержания и интонации.
- Сейчас же! Проснись!
Эм открыла глаза, когда ее грубо стащили с койки. Незнакомый мужчина внушительных размеров заломил ей руки за спиной, оперевшись о нее коленом.
- Я тебя узнала! – визжала над ней пожилая женщина, которая накануне вечером, довольная щедрой оплатой, угощала ее ужином и неприятно лебезила. – Думала, не узнаю тебя, ведьма, раз ты себе рожу исполосовала? Что б тебя медленно поджарили!
Бритый мужчина рывком поставил Эми на ноги, когда закончил с кандалами. Второй уже осмотрел ее меч и нашел ему место на поясе с довольным видом собственника.
- Не трогай мой меч, – прошипела Эм, и в ответ получила кулаком по лицу.
По бокам от дороги к деревянному строению, в которое Эм собирались поместить, размещались наспех сооруженные виселицы. Все казненные, если так можно было обозвать раскуроченные покачивающиеся на веревках трупы, были эльфами, в основном женщинами. Это зверство повергло Эм сначала в шок, а потом в состояние, во многом сходное с яростью. Конечно, Aen Seidhe часто отличались высокомерием, целеустремленностью и неприязненным отношением к людям, но они также обладали здравомыслием и каким-то благородством. В отличие от ее народа. За последние месяцы Эм увидела и узнала о людях гораздо больше, чем хотела и, вопреки голосу разума, по-прежнему отдавала предпочтение именно остроухим товарищам по несчастью.
Ее приволокли в помещение с большим столом, грубо швырнули на табурет. Бритый громила, неоднократно прислонивший свой увесистый кулак к ее лицу, встал рядом в ожидании еще одной возможности ударить, а еще лучше – пнуть. От нетерпения он постоянно цокал и морщил верхнюю губу и нос. За стенкой послышался женский рваный крик и визг, какие бывают, когда боль превышает допустимый порог. Громила хмыкнул.
«Какая-то содомия, мрак, – думала Эми. – Может, перебить их всех тут к чертям? А этим мясистым женоненавистником и лохматым, который унес мой меч, заняться отдельно». На всякий случай она закрыла глаза и сконцентрировалась, накапливая и перераспределяя энергию, как учил ее Весемир.
Дверь скрипнула, послышались тяжелые шаги. Эм изучила новоприбывшего мужчину с тяжелым взглядом и плотно сжатыми губами, приземлившегося по другую сторону стола. Он дал знак громиле выйти.
- Вернон Роше, – представился мужчина после долгого молчания. От его взгляда становилось не по себе.
- Ларра Кукку… Ук, – отозвалась Эм, ни капли не смутившись. – Приятно, что ли. Синие Полоски, не так ли? Интересный акцент. А что темерийцы забыли в Аэдирне?
- Здесь вопросы задаю я, – оборвал ее командир спецподразделения. – Твой словесный понос может быть полезным в той части, где ты говоришь правду и признаешься в преступлении.
- Это в каком же? – что-то хрустнуло, Эм поморщилась.
- В убийстве семидесяти семи жителей в Грабове Бухте, среди которых восемь детей, при сообщничестве преступнику, – Роше внимательно следил за малейшими движениями подозреваемой.
