Затем Белетор прибавил к зельям прекрасные сапоги на меху, три пары кожаных перчаток и тёплый стёганый кафтан, который оказался как нельзя полезен для легко одетой Вали.

— А ты полна неожиданностей, – ухмыльнулся Хадвар, когда они, нагруженные товаром, вывалились из лавки Белетора.

— Ага, – Валя довольно улыбнулась, – главное успеть отойти как можно дальше от магазина, прежде чем этот тип сообразит, что мог выручить гораздо больше от этой сделки.

— Да, – согласился Хадвар, – вопить он будет знатно, хотя, кто знает, может, он сумеет выгодно продать монеты какому-нибудь сумасшедшему собирателю древностей.

Так, весело переговариваясь, они дошли до трактира.

— “Гарцующая кобыла”, – пояснил Хадвар. – Здесь мы останемся на ночь.

В ответ на его слова дверь трактира распахнулась, до ушей Валентины донёсся несусветный гвалт, а с лестницы, прямо ей под ноги, скатился стражник, зажимавший разбитый нос:

— Ну, грязный ублюдок, – прогнусавил он, поднимаясь, – сейчас ты пожалеешь, что на свет родился!

Качаясь так, что, казалось, не устоит на ногах, стражник снова ринулся в таверну.

— Всё интереснее и интереснее, – про себя проговорил Хадвар.

====== Глава 3. О том, что три барда в одной таверне и щедрые люди не предвещают ничего хорошего ======

- Ну да, – Валя озадаченно смотрела на открывшееся перед ней и Хадваром действо.

В таверне царил полнейший бедлам. Ор, летающая посуда, грохот ломающейся мебели, визги женщин: всё это слилось одну какофонию неимоверной силы. Постепенно до Вали стала доходить суть происходящего. Пятеро стражников усиленно атаковали двоих мужчин, забаррикадировавшихся при помощи стола в углу зала. За спинами стражей порядка собрались зрители, и каждый вопил во что горазд. Кто давал советы, как выудить мужчин из-за их укрытия, кто-то пытался задержать стражников, кто-то наоборот, подначивал их. Временами в зале начиналась настоящая перестрелка посудой, частенько к ней прибавлялись ещё и табуретки, которые, как оказалось, весьма недурно летали.

В какой-то момент один из скрывающихся за столом выпрямился во весь рост и основательно огрел стражника деревянным подносом. Поднос, разумеется, разлетелся в щепки, но дело своё сделал, стражник зашатался и с грохотом повалился на пол. Зал поддержал точный удар громогласными возгласами, а Валя с Хадваром узнали в картинно раскланивающемся герое окровавленного Свена.

- Да там наш бард! – воскликнул Хадвар и принялся пробираться к столу, распихивая народ. Валя, не теряя времени, полезла за ним, в самую гущу сражения.

Стражники тем временем взялись таранить стол, за которым прятался Свен со своим боевым товарищем, другим столом. На что грудастая женщина, восседавшая на прилавке, истерически завопила:

- Не смейте! Мало вы мне мебели потрощили!!!

Но толку от её воплей было не больше, чем он куриного кудахтанья, два стола с треском столкнулись. Из-за того, который служил щитом, раздался сдавленный стон, а тот, что служил тараном, непостижимым образом лишился одной из ног, которую тут же метнули в стену, над показавшейся было головой Свена.

- А ну прекратить безобразие! – громыхнул Хадвар.

Его крик возымел действие. Сперва угомонились стражники, начав крутить головами, в поисках источника командного голоса, следом постепенно притихли и остальные участники действа.

- Свен! А ну вылезай, паскудник! Что ты тут сотворил? – Хадвар предварительно заслонил собой тот угол, где скрывался бард, нахмурившись и всем видом показывая, что первый кто полезет к Свену будет иметь дело с самим Хадваром.

Над столом показалась светловолосая голова, а с ней ещё одна, не менее потрёпанная, с рассеченной бровью и разбитым лбом, над которым красовался короткий ёжик из тёмных волос.

- Ничего я не творил! – возмущённо заявил Свен, – Я только заступился за честь женщины! А стража на меня напала необоснованно!

- Необоснованно?! – раздался рассерженный вопль в толпе. Народ расступился, и в центре зала оказался щуплый молодой человек с неописуемым предметом в руке. Его лицо выглядело немногим лучше разукрашенной физиономии Свена: под носом запекшаяся кровь, волосы, щедро намазанные каким-то жиром, торчали как мочалка, к этому ещё и рубашка была изорвана.

- Эти двое, – возмущённый юноша ткнул пальцем в сторону стола, – оскорбили меня как барда! Они сперва заявили, что меня нужно оскопить и вырвать мне язык, а затем, когда я попытался защитить свою честь, напали на меня и разбили мою лютню мне о голову! – он потряс тем самым хламом, что держал в руке, который видимо и был когда-то лютней.

- А ты расскажи из-за чего мы так сказали! – язвительно отозвался Свен, не вылезая из-за своего укрытия.

- Да, что бы то ни было! Вы не имели никакого права! Вы, жалкий певун и какой-то нищеброд!

- Ах ты ж ! – Свен одним прыжком выскочил из-за стола, но был своевременно пойман Хадваром и остался на месте, ругаясь на чём свет стоит, – Это ты жалкое подобие барда! Ни один уважающий себя бард не посмел бы спеть ту гадость, что горланил ты! Мерзавец!

- Я лишь восхищался прелестями возлюбленной женщины! – потрёпанный бард высокомерно задрал подбородок, а по залу понеслись красноречивые смешки.

Тут в разговор вступил тот самый парень, которого пострадавший бард окрестил нищебродом.

- Да ты так ими восхищался, что со стыда впору сгореть! – сказал он неожиданно красивым чистым баритоном.

- Не твоё дело, болван! – огрызнулся бард.

- А ты напой то, что ты тут пел, если твои рулады вообще можно назвать пением! – не отступал парень.

- Да-да, напой! – поддержал его уже успокоившийся Свен, высвобождаясь из рук Хадвара.

- Давай, Микаэль! – крикнул кто-то из толпы, а, оказавшаяся неподалёку красивая женщина, та самая, которой Валя недавно наступила на ногу, раскраснелась и всхлипнула.

- Я не буду ничего петь! Эти два мерзавца пытаются уйти от ответственности, используя меня! Я пострадавшая сторона! А вы поддерживаете их! – Микаэль вопил знатно: рассерженно встряхивая остатки несчастной лютни так, что от неё отваливались куски чуть ли не на каждом слове.

- Ага! – закричал Свен, тыча в вайтранского барда пальцем, – Боишься! Какой же ты бард, если тебе за свои песни стыдно!

- Ничего мне не стыдно, я признавался в любви!

- В любви?! – от возмущения парень, поддерживающий Свена, даже подпрыгнул на месте, – Ты хочешь сказать, что : ” Твои груди, твоё тело, во всю манят меня на дело. Зверь проснётся, и узнаешь, от криков голос потеряешь.” – это признание в любви?

Последние слова ему пришлось договаривать сильно повысив голос, чтобы перекричать громогласных хохот, от которого задрожали стены таверны. Красивая женщина же разрыдалась в голос, Валя сочувственно обняла беднягу, поняв, что именно ей адресовались неприличные признания барда.

- Это моё дело, как завоёвывать любимую женщину! – уже не так рьяно заявил Микаэль.

- Вот из-за этого дерьма мы и решили, что тебя нужно оскопить, чтобы ты не приставал к порядочным женщинам, – заявил Свен, – а затем вырвать язык, чтобы ты не позорил славное дело бардов!

- Считай ты легко отделался, парень, – неожиданно сказал Микаэлю стражник с разбитым носом.

В таверне снова поднялся невообразимый шум, кто-то разразился воплями : ” Оскопить негодяя!” – и, судя по движению, намеревался сделать это немедленно, хозяйка, всё так же восседавшая на прилавке, стала визгливо сетовать о понесённых ею убытках, Свен и его товарищ грозно смотрели на Микаэля, что-то выкрикивая, и размахивая кулаками.

- Будет! – снова призвал всех к порядку Хадвар, – Выяснили всё?

- Не выяснили! – хозяйка таверны вскочила на ноги и быстрым шагом подошла к Хадвару, – Не выяснили! Кто за убытки платить будет? Микаэль? Не он драку затеял! Да, он паскуда, но это сути дела не меняет. Эти двое , – она ткнула пальцем в строну потупившихся молодых людей, – схватили его, заломили руки, разорвали одежду, и разбили о его голову лютню. А когда Микаэль позвал стражу , сопротивлялись аресту! Из-за них “Гарцующая кобыла” разгромлена!