Женщина растерянно провела рукой по цепочке на жилете вампира:
— Наверное, проще… Но, Регис, ты извини за вопрос, конечно, — решительно начала она. — Но что ты во мне нашел? Я просто видела этого суккуба, и мне, правда, непонятно…
— А ты во мне? — вампир улыбнулся, разомкнув губы и продемонстрировав клыки. — Лично я длительное время полагал, что являюсь для людей чем-то весьма отвратительным и пугающим. А потом появилась ты, вздрагивающая от каждого моего прикосновения… Сперва я думал, что от страха, как обычно и бывало, если люди узнавали, чем я в действительности являюсь. Но оказалось, что от чего-то иного, гораздо более прекрасного.
— Ну, это уж я точно объяснить не могу, — покачала головой Дита.
— Тогда почему ты полагаешь, что я в состоянии сделать это? Вампиры во многих вещах гораздо более импульсивны и эмоциональны, чем люди. Есть вещи, которые ты при определенном усилии сможешь объяснить словами, в то время, как мои изречения на этот счет будут пустыми предположениями и домыслами. Почему ты думаешь, Дита, что я могу объяснить словами свою любовь к тебе?
Женщина изумленно уставилась в черные, как агаты, глаза Региса и сделала шаг назад. Сердце в ее груди совершило очередной головокружительный кульбит, внутри все сдавило и сперло дыхание…
— Любовь? — Дита не была уверена, что она не ослышалась.
— Да, я люблю тебя, — спокойно сказал вампир. — Просто и иррационально, совершенно необъяснимо, но искренне… И прошу, — добавил он, заметив смятение женщины, — не пытайся мне ничего отвечать просто потому, что так нужно. И я не пьян, потому что не пьянею от алкоголя, только от крови. И, вынужден признать, что при всей моей рассудительности, плевать мне на все возможные случайности и вытекающие из этого последствия…
Дита обвила руками его шею и поцеловала. Руки Региса осторожно скользнули по ее воспаленной и больной спине, а затем оказались на груди женщины, где с треском разорвали длиннополую сорочку. Вампир начал нежно целовать ее шею, грудь, живот, а затем встал на колени…
В ту ночь женщина была искренне рада, что Геральт и Умберто крепко спят под воздействием мандрагорового самогона, а Марлена ушла ночевать в домик Варнавы-Базиля, потому что сдерживаться и молчать в руках Региса было выше ее сил…
========== 12. И кровь прольется как вино ==========
Сказочный замок Боклер бросал густую синюю тень на ютящиеся у его подножия дома. А за белоснежными стенами пылал алый закат, окрасивший пики дворца насыщенным багрянцем. Миновал третий день из тех, что выделил Детлафф на то, чтобы ему привели Сианну. Также миновал третий день из тех, что выделила досточтимая Анна-Генриетта на поимку и обезглавливание Бестии из Боклера.
Стоит ли говорить, что ни в одном, ни в другом Геральт и Регис не преуспели. Дита невольно чувствовала себя виноватой, ведь большую часть времени мужчины посвятили решению ее проблем. Сперва они мотались по Боклеру в поисках женщины, исчезнувшей из дома Орианы, буквально в чем мать родила. Затем выясняли проблемы Диты с суккубом, потом пили с Умберто… Впрочем, Диту слегка утешил страдающий от невыносимого похмелья Геральт, заверивший ее, что пока княгиня не остыла, идти к ней равносильно самоубийству, а как найти Детлаффа, драматично вылетевшего из окна Дун Тынне, стоило ему прознать, что его похищенная возлюбленная самолично шантажировала его, он не имеет ни малейшего понятия.
— Готовить еще один «Отзвук» нам не из чего. Как призвать этого упыря, Регис не говорит. Поэтому остается надеяться на то, что в головке Анариетты проснется хоть капля сочувствия к Детлаффу, что крайне маловероятно, — отрываясь от кувшина с водой, которую пил большими жадными глотками, сказал ведьмак. — Пойдем сегодня во дворец, на отчет…
Подавленная троица неспешно поднималась к замку, минуя роскошные особняки Верхнего Города, неизвестно как пристроившиеся к ним скромные халупки бедняков, дорогие бордели и гостиницы. Фиолетовый сумрак крался вдоль подворотен и портиков, но пока еще опасался выскальзывать на открытые места, где правили бал последние лучи угасающего солнца. Из казарм вышло несколько десятков гвардейцев, приготовившихся занять свои посты в ночном карауле. Служивые громко переговаривались, шагая по мостовой и звякая полированными доспехами. Завидев двух мужчин, толкающих в сторону замка телегу, сплошь нагруженную тушками мертвой птицы, гвардейцы громко поздоровались с ними, а затем разошлись в разные стороны, разбившись на пары. Их голоса заглушил вечный, слегка пьяный, гомон вечернего Боклера…
— Ты думаешь, ее милость уже поостыла? — спросил Регис у Геральта, который, как обычно, старался держаться впереди.
Дита, так же традиционно, тащилась сзади, повиснув на руке вампира и прихрамывая: проклятая пятка, разбитая в памятную ночь, проведенную на крыше дворца между шпилями, сейчас буквально полыхающими ярко-алым, продолжала напоминать о себе, как и остальные части тела, пусть и подлеченные стараниями Региса. Рана ведьмака тоже не спешила затягиваться, но Геральт старался не показывать, что она ему досаждает, лишь изредка поводил левым плечом, словно поправляя повязку.
— Сомневаюсь, — отозвался ведьмак, не оборачиваясь. — Она так легко ничего не забывает… Особенно угрозы.
— Будто вы могли что-то поделать, — заметила женщина, которая искренне не понимала поступков Анны-Генриетты, равно как и их мотивов.
— Заказчику, как правило, трудно понять, почему его задание не может быть выполнено. Княгиня ни разу не сталкивалась с высшим вампиром в деле, а особенно с влюбленным высшим вампиром… — Геральт запрокинул голову и посмотрел на возвышающийся над ним дворец, прежде чем ступить на мостик с ажурными перилами, ведущий к его террасам.
Регис тяжело вздохнул:
— Да… Даже я вынужден признать, что Детлафф вел себя совершенно неподобающе.
Ведьмак ничего не ответил, только погрузился в еще более тягостное молчание.
Придворные дамы и кавалеры, встречающиеся троице на пути, вежливо склоняли головы, приветствуя гостя добродетельной княгини, но Геральт демонстративно игнорировал их, глядя себе под ноги.
Дита и Регис переглянулись.
— Ты что, нервничаешь? — осторожно спросил вампир у спины ведьмака.
Геральт взошел на пролет мраморной лестницы, по которой троица поднималась, и терпеливо подождал, пока Регис затащит на него медлительную Диту:
— С чего бы вдруг мне нервничать?
— Хмм… Дай подумать, — вампир нарочито неспешно взялся за подбородок, изображая интенсивную мыслительную деятельность. — Ты возвращаешься с охоты с пустыми руками. Без трофеев. И потеряв след.
— Я вообще не нервничаю. Мутации. Ты же помнишь о них? — Геральт раздраженно повел плечом, словно слова Региса вызвали саднящую боль в ране.
— Разумеется помню. Это отговорка, которую ты используешь, когда не хочешь о чем-то говорить…
— М-м-мда, — ведьмак покосился на вампира с явным недовольством. — Поэтому сменим тему, — Геральт решительно повернулся к Дите и Регису спиной и возобновил подъем.
Женщина с ненавистью посмотрела на лестницу, дивясь тому, откуда только у августейших особ берется такая любовь ко всяким возвышенностям. В конце концов, их положение — это уже высота, на которую, в принципе, не может подняться никто, кроме избранных.
— А как… как реагируют заказчики, когда ты не оправдываешь их ожиданий? — поинтересовался Регис, хотя будь на его месте Дита, она бы давно уже замолчала, стоило ей увидеть выражение лица ведьмака.
Геральт обернулся через плечо, смерил вампира мрачным взглядом, но все же ответил:
— Зависит от положения. Крестьяне ругаются матом. Мещане требуют вернуть задаток. Дворяне пытаются затравить тебя собаками.
— А владыки? — невинным тоном поинтересовался Регис.
— Обычно грозят эшафотом… Сообщите княгине, что явился Геральт из Ривии и Эмиель Регис, — обратился ведьмак к караульщику.
Гвардеец смерил пришедших гостей хмурым взглядом:
— А барышня? — спросил он у Геральта.
