— Ну вот, другое дело, — Геральт обернулся, заслышав шаги возвращающейся Диты, и тут же вернулся к своему занятию: он старательно наматывал плотные бинты на ребра Пальмерина.

— Спасибо за рубаху, — женщина устроилась возле костерка, на котором дымился котелок, наполненный кипящей водой, источающей сильный травяной запах.

— Не стоит благодарности, — усмехнулся Геральт, — у Мильтона их оказалось больше, чем нужно странствующему рыцарю.

— Не дерзи, ведьмак, — с напускной суровостью пригрозил усатый рыцарь. — Лучше расскажи, что думаешь в отношении истории, которую поведала нам прелестнейшая Дита. Клянусь цаплей, такую чудь я слышу впервые.

Геральт затянул бинты на Пальмерине тугим узлом, встал и принялся разминать затекшие ноги.

Рыцарь аккуратно натянул сорочку поверх повязки:

— Спеленал, как надо, — одобрительно сказал он, покачавшись из стороны в сторону, — спасибо тебе.

Геральт, которого Мильтон почему-то назвал ведьмаком, кивнул и повернулся к Дите, которая безуспешно пыталась вычистить ногти от набившейся под них грязи, а заодно и осмыслить свое положение.

— Твой случай редкий, Дита, но не уникальный.

Вердикт Геральта заставил женщину буквально подпрыгнуть на месте:

— Значит, ты знаешь, что со мной произошло? — спросила она, с надеждой глядя на седовласого мужчину перед ней.

— Ты против своей воли переместилась между мирами, угодив из своего мира в наш, — ведьмак говорил так спокойно, будто речь шла о совершенно обыденной вещи, вроде приготовления обеда или вечерней прогулки. — Гравитационная аномалия, которую ты наблюдала в той церкви — самый красноречивый тому пример. Видимо, церковь стоит на месте сильной интерсекции, и что-то вызвало ее всплеск и, как следствие, твое перемещение.

Дита вытаращила глаза:

— И ты хочешь сказать, что это не уникально? Я каким-то образом переместилась из Чехии сюда, в Туссент, который находится в совершенно другом мире? Вы разыгрываете меня? — последний вопрос женщина задавала с надеждой в голосе.

Геральт пожал плечами:

— Если ты думаешь, что это розыгрыш, то к чему нам было убивать тех подонков, которые собирались тебя скальпировать, если мне не изменяет память? Или трупы тебе показались ненастоящими?

— Не дави на девушку, ведьмак, — Мильтон де Пейрак-Пейран поудобнее устроился на земле, опершись на локоть и внимательно наблюдал за беседой. — Видят небеса, что это и для меня странно, а я-то уж многое на своем веку видел и слышал. Что и говорить о бедной Дите. Не бойся, девушка, я тебе даю слово рыцаря, что мы тебя не оставим. Поедешь с нами в Боклер, а там мы тебя устроим при дворе княгини. Добродетельная Анна-Генриетта никогда не отказывает в помощи тем, кто в ней истинно нуждается.

— Спасибо вам, — Дита несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь избавиться от давящего чувства где-то в области сердца. — Но я бы хотела вернуться домой, если это все действительно правда, а не сон… Или не наркотический бред…

На иву села большая черная птица и, скосив голову, посмотрела на женщину. Дита непроизвольно вздрогнула — уж очень этот ворон напомнил ей другого, который тоже смотрел на нее скосив голову.

— Я уже сказал, что твой случай не уникальный, — Геральт развязал шнурки, которые стягивали его оббитую сталью куртку и тоже лег на траву, положив руки под голову. — Если хочешь, по приезду в Боклер я напишу тем, кто может тебе помочь.

— Конечно, хочу! — Дита на четвереньках подползла к мужчине и заглянула ему прямо в глаза. Она давно заметила, что глаза у Геральта не человеческие: желтые и с вертикальными зрачками, но сперва списывала это на линзы, а потом и вовсе решила, что странные глаза — сущий пустяк, если учитывать остальное сумасшествие, творящееся вокруг. — Я, правда, не могу ничем отблагодарить тебя. Хотя подожди… — женщина принялась лихорадочно раскручивать сережки, но сильная рука крепко сжала ее запястье.

— Меньше показывай, что у тебя есть драгоценности, — спокойно сказал ведьмак, — лучше сними серьги и кулон, сунь в карман и не доставай, пока не случится крайняя нужда.

— Я не привыкла оставлять помощь без оплаты, — попыталась настаивать Дита.

Геральт усмехнулся и почесал глаз:

— Кто знает, может тебе еще и доведется оплатить мою помощь. А пока — отдыхай. Эй, Мильтон, Пальмерин, — приподнявшись на локтях, ведьмак обратился к рыцарям, — сколько еще до Боклера?

— Если не будем сопли на кулак наматывать, то к завтрашнему полудню уже будем на месте, — отозвался Пальмерин, пытаясь устроиться так, чтобы не болел травмированный бок.

— Тогда передохнем часок и двигаем, — Геральт снова лег. — Ложись, спи, у тебя мало времени для отдыха.

Дита поняла, что обратился мужчина к ней, поэтому скатала плащ, который дал ей Мильтон, и, подложив его под голову, легла прямо на траву, показавшуюся очень мягкой и уютной.

— Геральт… — осторожно позвала женщина.

— Ммм?

— А кто такой — ведьмак? — спросила она, чувствуя, как слипаются глаза.

Сама Дита не видела, но ей показалось, что услышав ее вопрос рыцари переглянулись.

— Ведьмак — это тот, кто убивает чудовищ, — спокойно ответил Геральт и добавил, чуть суровее. — И ведьмак говорит тебе спать, у нас впереди долгая дорога, а ты будешь обузой, если не отдохнешь как следует.

Вода в озере мягко плескалась, где-то в камышах призывно крякала дикая утка. Ворон спрыгнул с ветки ивы и улетел прочь, громко хлопая крыльями. Дита, проваливаясь в сон, слышала, как негромко ведьмак и рыцари обсуждают какую-то боклерскую бестию, и общие настроения в Туссенте. Кровь, трупы и испуг ушли на второй план, уступив место блаженной дреме.

***

Не привыкшая к длительным верховым прогулкам, Дита уже с трудом ощущала собственный зад, когда, наконец, сперва услышала, а потом и увидела приближение города. Горластые петухи оглашали своим криком всю округу, а им вторил надрывный собачий лай. Зеленый, наполненный жизнью край встречал гостей ярким солнцем, чьи лучи играли на листьях винограда, хохотом босоногой ребятни, который летел из небольшой деревни, скрытой между двумя покатыми холмами, и жутким ревом.

Дита не сразу поняла от чего переполошились ее спутники, и занервничала ее крапчатая лошадка, отличавшаяся кротким нравом. Но когда поняла, то почувствовала, что хочет смыться подальше из краев, где живут такие чудища…

Всадник на мчащейся во весь опор лошади казался крохотным на фоне монстра, который длинными прыжками спускался за ним с холма. Из глотки чудовища вырывался клокочущий вопль, который прервался, стоило ему врезаться в ветряную мельницу. Раздался душераздирающий грохот и великан, пробив стену мельницы, выскочил с другой стороны, окруженный облаком пыли, извести и летящих камней. Испуганная лошадь, сбросила седока, и тот, хрустнув латами, покатился по земле.

— Один на великана?! Дурак! — ведьмак дал шпоры Плотве и лошадь рванула вниз.

Мильтон и Пальмерин последовали его примеру, а за ними в бока своей крапчатой кобылки ударила и Дита, возможно из-за того, что страх напрочь лишил ее возможности соображать. Неуклюже подпрыгивая в седле, женщина таращилась на невиданное зрелище.

Великан наступал на оглушенного падением рыцаря. Дита сумела разглядеть на голове чудища шлем с нелепо раскачивающимися павлиньими перьями, цепи и ремни, пересекающие голую грудь, излишне длинные для его тела руки, прежде, чем израненная мельница с неприятным хрустом опустилась на голову своего обидчика. Ветряк печально покатился по земле, будто брошенная на землю монетка, и завалился, уткнувшись в ограду.

Женщина придержала лошадь, которая, по счастью, не сбросила нерадивую наездницу на первом же скачке, но тут же едва не свалилась сама, когда великан разнес остатки мельницы и выпрыгнул из-под каменного завала, размахивая мельничным жерновом. Дита хорошо представляла себе, что бывает, когда чья-то голова сталкивается с тяжелым предметом, поэтому мысленно попрощалась с рыцарем, который, покачиваясь, поднялся на ноги и героически обнажил клинок. Меч казался зубочисткой на фоне великанской туши, а сам герой едва ли достигал монстру до пояса. Великан занес жернов. Дита закрыла глаза и уткнулась в гриву крапчатой…