Я тихонько мялась у входа в штаб-палатку, размышляя, что же все-таки стоит сказать местным королькам. Вообще, это я на словах, как вы помните, такая боевая, вот прям раз — и всех раскидала, вах, какая девочка-вамп. На деле же, особенно на каких-нибудь праздниках, юбилеях там, или поминках, я всегда сижу и молюсь Одину, что до меня очередь говорить тост не дойдет. А как я презервативы в аптеке покупаю — это вообще целая история. Теперь же, можно сказать, по устоявшейся традиции, мне срочно нужно было толкать речь, которая способна была бы подопнуть аборигенскую публику начать действовать в срочном порядке, желательно, с разбегу и сейчас. Но слова, следом за мыслями, разбежались по серому веществу, подобно тараканам и забились по углам сознания, не желая явиться миру. Нижняя челюсть звонко стучала по верхней, то ли от страха, то ли от холода, а жилки предательски тряслись, как при обширной болезни Паркинсона.

«Аника!» — сказала я себе мысленно строго, имитируя голос мамы. — «В твоей жизни случалось всякое дерьмо. Ты уже умудрилась издохнуть от рук эльфа-извращенца, покататься на драконе, выйти замуж за Йорвета, побывать сообщницей убийцы королей, чуть не изнасиловаться трикстером, убегать от монстров самых разных мастей — от утопцев до мутантов включительно. И даже, о, боже мой, каким-то чудом сходить и сдать ЕГЭ по шести предметам. Чего тебе еще-то бояться? Лысого Радовида? Императора Эмгыра? Да он и близко не стоял с проходным баллом по математике!».

Откинув полог, я грубо, демонстративно, отчеканивая шаг, зашла внутрь. По приказу Тора, на сборище высокородных персон стеклись только монархи, каждому из которых было разрешено взять по одному рылу из своей свиты, самому, так сказать, родному и приближенному. Потому народу набилось — тьма тьмущая, и никто не обратил внимания, что персонаж по имени Аника, нагло и пафосно проник в локацию.

Радовид пришел с каким-то смутно знакомым дворянишкой, таким же лысым, как и сам король. Однако, короткий, едва-едва пробивающийся ежик волос намекал, что кореш реданского короля сбривал голову до зеркального блеска исключительно из солидарности подчинённого к бедам высокопоставленного начальства. Оба они сидели с отсутствующим видом, изредка переговариваясь между собой и бросая недовольные взгляды в сторону Хенсельта, чистящего ногти серебряной вилкой с вензелями Асгарда. Чувствуя не себе взгляды коллеги по цеху и его помощника, каэдвенский король с каким-то подозрительным удовлетворением продолжал колупать грязь из-под твердого слоя, делая это на сто и более процентов еще мерзостнее, чем мог бы любой нормальный смертный. Будучи человеком лихого, я бы даже сказала, вполне разбойного склада характера, Хенсельт, видимо, нашел лучший способ эпатировать публику, изо всех сил демонстрируя пренебрежение к окружающим.

Сидящая рядом с ним Энид ан Глеанна, разумно предположившая, что раз она чародейка, то лучше сесть подальше от Радовида, или, хотя бы отгородиться, могучим Хенсельтом, очаровательно улыбалась всем присутствующим, и никому в отдельности, создавая тем самым непроницательную маску на своем красивом лице. Ее извечный спутник — светловолосый эльф, немой тенью стоял за спиной госпожи, расслабленный, спокойный, но рука его нет-нет, а проскальзывала по рукояти неприметной рапиры. Мэва, замечая этот жест «цепного эльфийского пса» не хуже меня, кривила левый уголок губ и едва заметно покачивала головой. Иногда она примыкала почти вплотную к уху Императора, нашептывая ему что-то, видимо, вполне забавное — Эмгыр улыбался едва-едва заметно, и отвечал королеве односложно, но, очевидно, крайне метко — Мэва на какое-то время успокаивалась, пока не находила новую забавную деталь, о которой, всенепременно, стоило сообщить будущему боссу.

Саския и Трисс держались немного особняком, но ближе к Эмгыру, чем к остальным участникам собрания. Рядом с ними, грузно развалившись на стуле, с мрачным выражением царственной физиономии, уселся Тор. Громовержец размышлял и напряженная работа мозга, используемого достаточно редко, если судить в процентном отношении относительно шкалы жизни асгардца, отражалась на суровом лице, а на бороде и вовсе выступил напряженный пот. Тор думал и мысли его явно не радовали. Очнувшись, сын Одина приметил меня, и, пытаясь взбодриться, встрепенулся, легко вскакивая со стула и подбегая ко мне:

— Наконец-то! Мы ожидаем тебя вечность!

— Я же сказала: через час, — ответила я шепотом. — Зачем ты всех раньше позвал?

— Они сами приспели, — Тор пожал плечами. — Ныне я точно знаю, что если буду умирать, и мне выдастся доля провести последнюю секунду с кем-то по предпочтению, я выберу эту братию. Тогда секунда станет целым десятилетием, — я пожала плечами, рассеяно кивнув брату Локи.

— Пора начинать? — с трудом пряча дрожь в голосе, спросила я. Сын Одина кивнул и принялся подтаскивать свой стул ближе ко мне, видимо, тем самым указывая королям, что я изволю говорить по его велению, но сама. Впрочем, наших действий пока никто не замечал — все были слишком увлечены друг другом и маленькими кознями, которые пытались строить в рамках одной, отдельно взятой, палатки.

— Тук-тук! Товарищи! — ноль внимания, фунт презрения. — Ах ты ж ебаный ты нахуй! Ну-ка, бля, быстро среагировали! МАЧУ-ПИКЧУ! СИНХРОФАЗАТРОН! ЗАКОН БОЙЛЯ-МАРИОТТА**! — заорала я, громко хлопая в ладоши и привлекая внимания всех присутствующих страшными терминами. Судя по лицу Мэвы, она решила, что я их всех прокляла. Но, с другой стороны, я же не виновата, что не выдалась рожей так же, как и Францесска. Это красивым все двери открыты, базару ноль. Но можно мне половину хотя бы приоткрыть, а? Я же стараюсь всё-таки. — Первого, кто начнет сейчас говорить без команды — расстреляю без суда и следствия. Учтите, у меня есть лицензия на убийство каждого из вас! Вопросы?!

— А можно ли… — начал лысый кореш Радовида.

— О, первый камикадзе! Жить надоело? — любовно спросила я. Тор ласково погладил молот. Ненавязчиво так, едва проводя пальцем по письменам на железе, но выражение бородатого лица было настолько маньячное и жаждущее крови, что вопросов больше ни у кого не осталось. — Так, мы собирались с вами тут разборки чинить. Почему вам можно устраивать разбор полетов своим командирам и маршалам, — я выразительно посмотрела на Саскию, припоминая ей плохое настроение Йорвета накануне, — а нам вам — нельзя? Что лично вы сделали для общей победы? Каждый из вас? Ну?

— Мы отбили атаку эльфов Aen Elle, — отозвался Эмгыр. — При том, замечу, весьма успешно.

— Попрошу не забывать, что наши силы тоже помогали вашему делу, — вставила Саския. — Равно как и Каэдвен.

— Вот ваша первая ошибка, господа и… дамы?.. Не «вашему», а «нашему» делу. Воюете вы все вместе, если что. Это я вам напоминаю, — влезла я.

— Редания прикрывала ваше, лично ваше, случившееся из-за трагической глупости, проникновение во вражеский лагерь, госпожа Эмергейс, — сквозь зубы процедил Радовид. — Прошу заметить, тоже весьма успешно.

— И Каэдвен этому тоже способствовал, — вставил Хенсельт.

— Это вы молодцы, — согласилась я, кивая, — только не забывайте, что при этом мы лишили народ Ольх чародейства. И насколько мне известно, брать магию из этого мира они до конца не способны, а новый кабель еще не проложили…

— Теперь это так называют? Спасение своих ебарей на самом деле «лишение магии»? — хмыкнул Радовид.

— Нет, ну если хотите, я пойду и склею обратно посох Карантира, и даже сама его торжественно вручу владельцу, — фыркнула я. –Посмотрим, кого он отделает огненным шаром следующими после меня.

— Попрошу заметить, что именно ты, Радовид, довел нас до состояния почти полного отсутствия собственной магии. Представь, какой сильный был бы у нас перевес сейчас? — вздохнула Фарнцесска Финдебаир. — Но из-за твоей глупости, он оказался не таким уж и значительным. Чародеев и чародеек, получивших необходимое образование, можно пересчитать по пальцам!

— А я давно говорил — дайте уже мальчишке эту Филиппу Эйльхарт и пусть с ней позабавится, а чародеев не трогает! — поддакнул Хенсельт. — Из-за одной суки мстить инструменту, который в умелых руках может оказаться вполне правильным.