Наконец, передо мной раскрыли дверью. В комнате, куда меня бесцеремонно втолкнули, на стол накрывала высокая светловолосая женщина, с короткой стрижкой и в камзоле Синих Полосок. Она посмотрела на мою побитую особу без злобы, даже с некоторым сочувствием и ободряюще улыбнулась. Девушка показалась ангелом среди кучи злобных демонов. Я опустила взгляд на стол, который она собирала — жареная курица, свежий хлеб, сыр, чайник.

Вот это поворот. Они решили меня накормить? Последний завтрак умирающему? Это же вроде как дело чести для государства, хотя и бесполезный перевод продуктов. А может они боятся, что от голодухи я отключусь раньше времени и нельзя будет ничего добиться? Скончаюсь, как жрец, а им это не нужно.

Меня посадили за стол и сняли кандалы. Однако я, пребывая в некотором шоковом состоянии, туго соображала, поэтому могла только хлопать ресницами и мысленно взлетать. Роше кивнул своим людям и все трое — конвоиры и женщина — вышли, тихонько прикрыв дверь.

— Рассказывай, — вздохнул Роше и плюхнулся на табуретку, сбрасывая строгость со своего лица. С противоположной стороны стола сидел тот Вернон, с которым меня познакомил почивший король: наглый, деловитый мужчина средних лет, способный облить тебя словесными помоями одним только взглядом. — Как ты до такой жизни докатилась? Сообщница убийцы, государственная преступница и прочая-прочая-прочая, — однофамилец известной конфетной фабрики взял со стола одну из куриных ног, повертел ее в руках и жадно откусил здоровенный кусок.

— Что рассказывать-то? Что бы не произошло — это не я. Честно, — обычно такая отмазка хорошо работала еще дома, перед мамой. Верите, или нет, но «не я» – были первыми словами, которые я вообще удосужилась произнести в этой жизни. Умиляет, правда? Но Роше не мама, и, скорее всего, был другого мнения.

— Не стесняйся — угощайся, — темериец-патриот подвинул кружку с какой-то жидкостью. — Последний завтрак, скоро тебе будет не до этого.

Юморист хренов. Знает, как напугать и ввести в состояние тихой паники. Я снова чихнула. Вот всегда так. Стоит начать слишком сильно нервничать — и меня не остановить. Видимо, так мой организм справляется со стрессом.

Я взяла небольшой кусок хлеба. Откусила. Вроде не отравлено, но на всякий случай, я с подозрением покосилась на кружку:

— Вы меня отравить хотите?

— Нет, там обычная вода.

Я снова прищурилась на главу Синих Полосок. Странно все это, мне тут тонко намекают на казнь, но — кормят. Тащат, чтобы пытать и — разговаривают. Что-то тут не так. В моей голове происходит когнитивный диссонанс, надо срочно прояснить ситуацию, что бы уже наверняка быть уверенной — впадать в тотальную панику или уже нет.

— Что мне рассказывать? — спросила я.

— Начни с самого начала. Весь вчерашний день с момента пробуждения, — откликнулся Роше с набитым ртом.

— Зачем?

— Я хочу знать, насколько ты ко всему этому причастна. Твой друг убил нашего правителя, а ты могла знать о его планах и никого не предупредила. По сути, была соучастницей заговора с целью государственного переворота.

— Геральт совершенно точно не убивал короля. И я тоже, — я раздраженно мотнула головой и, наконец, отпила из подозрительной кружки. Хм, и правда вода. Обычная, кипячёная, еще даже слегка теплая вода. Я присосалась к посудине, выхлебав все в три глотка. Только сейчас в голове прояснилось и я поняла, что смертельно хочу есть, пить и спать — все навалилось разом.

— Я знаю, именно поэтому я и прошу тебя все рассказать.

— А если я откажусь?

— Тебя будут пытать, а потом повесят как сообщницу.

— А если мы не причастны?

— Ты отказываешься делиться информацией — значит что-то у тебя на душе не чисто, — меланхолично заявил Роше, попутно отламывая ломоть хлеба. Если бы он вздумал такой кусок кинуть голубям, то, при точном попадании, запросто мог бы прихлопнуть парочку пернатых. Ну, или дракона того…

Я вздохнула. Он прав, лучше все самой рассказать, ибо я и правда ничего такого не задумывала и даже об убийстве короля узнала от накинувшихся на меня солдат. Они же практически устроили линчевание на месте, но перед тем как отрубиться, я слышала, что Роше попытался меня защитить — значит он, как минимум, не враг. А еще, тут хотя бы кормят. Потом не известно, когда дадут еду и не факт, что какой-нибудь Чуча не решит отобрать ее с боем.

Я начала свой рассказ. От утреннего смутного пробуждения в полутьме, до момента, когда меня огрели чем-то по голове. Про сон о суде, я благоразумно умолчала. На неподготовленного человека такие рассказы действуют удручающе — у лучшем случае вместо камеры меня могли бы отправить в дурку. По ходу повествования Роше задавал уточняющие вопросы, пытаясь заставить припомнить мелкие детали. На месте, где Геральт упомянул про скояʼтаэлей, собеседник нахмурился.

— Он ничего больше о них не говорил?

— Нет, только то, что ты тоже слышал, — я пожала плечами и закинула очередной кусок мяса в рот. — Король же сказал, мол, потом обсудим. А так, у нас с Геральтом не было особенно времени тихо пошушукаться в темном уголке. Ты, кстати, почти все время был со мной, если не помнишь.

Я не знаю, сколько я рассказывала, может, минут сорок, может и час. Однако, когда рассказ подошел к концу, я осознала, что скоро придется снова вернуться в камеру к очаровашке Чуче и его друзьям. Во время повествования я тянула время, прихлебывая воду, но сейчас она, казалось, уже булькала в зрачках, а других идей, как потянуть время нашего «свидания» подольше у меня не было.

— Что теперь? — нетерпеливо спросила я.

Роше не ответил. Наверное, переваривал информацию, которую услышал. Он смотрел на пламя свечи и явно размышлял о своем, отдаленном и абстрактом, за пределами моего понимания. Мне даже показалось, что слышала, как начали скрипеть его мозги от слишком сильных стараний. Хотя, чего это я. Теперь он мне вроде как помог, нельзя о нем плохо думать. Но выводить его из умственной прострации нужно — я должна знать, что будет со мной дальше.

Я хлопнула в ладоши, стараясь сделать это как можно громче. Звук, отраженный от стен полупустой камеры эхом пронесся по комнате, оглушая даже меня:

— Ку-ку! Марс, я — Земля, приём, как слышите меня, приём?

Роше вылупился. Буквально. Глаза стали огромными от удивления:

— Что?

— Ничего, проехали, — я от волнения совсем забыла, что общаюсь с тем, кто не в курсе, что я немного не отсюда и который будет внимательно слушать и переваривать каждое слово. Думаю, знать астрономию одной далекой-далекой галактики ему не стоит. — Я говорю, что со мной будет дальше?

— Ничего, тебя выведут отсюда и доставят на корабль к Меригольд.

— Трисс! — я от радости даже подпрыгнула на табуретке. Мебель, не ожидавшая такой повышенной активности, предупреждающе заскрипела, угрожая развалиться под моим весом. — Она жива? С ней все хорошо? Где она?

— Сама у нее спроси обо всем, — отмахнулся от меня Роше. — Сейчас тебя выведут из тюрьмы и мои люди сопроводят тебя к чародейке. Она должна уже быть на корабле вместе с вещами, которые удалось забрать из лагеря. Отплываем утром.

Роше встал и направился к выходу, оставив меня в глубокой задумчивости. Он хочет отправить меня к Трисс — значит в камеру я не вернусь. Саму магчику он уже отправил на корабль и предлагает нам бежать отсюда куда подальше. Он помогает нам. Просто так? Что здесь происходит?

— Погоди, — я кинулась за ним, но на пол пути остановилась. — А что с Геральтом?

— Я поговорю с ним чуть позже. Вы скоро увидитесь. Бьянка! — из-за двери показалась та самая женщина с короткой стрижкой. Ее командир кивнул на меня. — Проследить, чтоб добралась невредимой.

И вышел.

Бьянка улыбнулась, приоткрыв дверь пошире. Я поковыляла следом, но в голове крутилось только одно: «Куда мы теперь плывем?». Те же суровые ребята взяли меня под белы рученьки и потащили к выходу.

На улице я осознала все радости свежего воздуха — не единого запаха тухлятины, помойки или блевотины. Красота. Спутники же этой радости не разделяли и не дали постоять и минуты, вдыхая утро полной грудью. Меня грубо подтолкнули в спину, намекая, что не стоит тут долго маячить аки истукан. Мы двинулись дальше, но прошли, от силы метров сто — показался причал на котором нетерпеливо взад-вперед, огибая одни и те же ящики, как челнок, расхаживала чародейка. Уже издалека было видно — Трисс вся на нервах. Казалось, даже воздух вокруг нее наэлектризован и вот-вот начнут полыхать молнии, а вся пристань взлетит в последний путь к стратосфере.