Геральт обомлел — он никак не ожидал увидеть меня в таком виде, и еще менее — опущенном, морально истощенном состоянии. Но больше всего ведьмака поразила перемена в отношении к лидеру скояʼтаэлей — если от меня и исходили какие-то мистические волны зла, то все они устремились к Йорвету, надеясь задушить того на месте. Рядом было невозможно находится — создавалась такая аура, которая вполне могла ударить током того, кто решится приблизится ко мне без разрешения, и отправить в бессрочный тур по потустороннему миру, в один конец.

Рухнув на стул, я оторвала себе солидный кусок мясца, и обреченно-усталым голосом поведала о своем замечательном, полном новых впечатлений, дне. Который был не днем, а именно, ДНОМ. ДНИЩЕМ. Ведьмак слушал с не скрываемым беспокойством — он прекрасно видел, как я дрожала от бешенства, сжимая руки в кулаки, скрипя зубами, бесконтрольно поглощая пищу, чихая от нервного напряжения, и вот-вот могла прожечь дырку в спине одного не очень юного натуралиста с садистскими наклонностями. Не надо быть экстрасенсом, чтобы понять, что еще немного, и я устрою тут маленькую Хиросиму, но Геральт все же попытался заступиться за Йорвета и сбавить гнев. Вот она, хваленая мужская солидарность:

— Может он не знал? Что это важная вещь, я имею ввиду, — предположил ведьмак с надеждой. Это была последняя глыба на моей тачке. Ее понесло по склону, сшибая на пути деревья и зазевавшихся прохожих.

— Не знал? — я принялась остервенело стучать пальцами по столу, выдавая похоронный марш. — Не знал? ВЕСЬ ЕГО ОТРЯД ЗНАЛ, А ОН НЕТ?

— Ну, он же не осознает всей ценности этой штуки, — Геральт отодвинулся от меня на безопасное расстояние и попытался прикрыться остатками поросенка, как щитом — вдруг еда отвлечет мое внимание. Я вскочила и встала около стола, дрожа от ненависти, разразившись криком на весь немаленький обеденный зал, переходя голосом практически на мегафонное звучание:

 — ЭТА ТВАРЬ ВЫКИНУЛА ОСКОЛОК МОЕЙ ДУШИ! Геральт, понимаешь, ОСКОЛОК НАСТОЯЩЕЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ДУШИ! БЕССМЕРТНОЙ, ЖИВОЙ! ОН ЛИШИЛ МЕНЯ САМОГО МИРЕЗНОГО ШАНСА ВОЗВРАТИТЬСЯ ДОМОЙ!

— Тебе и так не грозило. Один же сказал, что… — попытался успокоить меня Белый Волк, озираясь и чувствуя себя неуютно. Нас уже слушала вся таверна. Даже музыканты прекратили играть, а бойцы — бороться на кулаках и ждали продолжения банкета. Йорвет, а я не видела его, потому как стояла спиной, уверена, тоже прислушивается, наслаждаясь своей выходкой. Потом будет перед товарищами хвалится, какой он молодец и обвел меня вокруг пальца. Было все равно — сегодня такое внимание к моей персоне было не в первый раз. Теперь слава психопатки мне обеспечена.

— ЭТО НЕ ВАЖНО! ВСЕОТЕЦ МОЖЕТ ЗАПИХНУТЬ СЕБЕ В ЗАДНИЦУ СВОИ ОБЕЩАНИЯ. Я БЫ НАШЛА СПОСОБ. ЛОКИ… — я осеклась на секунду припоминая слова опального принца, — ОН ПРОСИЛ НЕ ТЕРЯТЬ МЕДАЛЬОН. ОН ИЩЕТ СПОСОБ ДОБРАТЬСЯ ДО МЕНЯ. Я ЧУВСТВУЮ. НО ТЕПЕРЬ… ТЕПЕРЬ Я ПРОСТО… Я…я...

Я бросилась на верх, чувствуя, что еще немного, и от корчмы не останется и камня на камне, потому как голос перешел на ультразвук. Душа бурлила, мозг кипел. Острое чувство сильной неприязни и отвращения, выражающееся желанием взять и уебать объект, в миру известный как Йорвет, наличествовало. Меня словно закинули в дерьмо, поваляли там от души, потом пару раз пнули, поплевали напоследок и ушли, оставив совсем одну.

Лишь в своей комнате, вдоволь наревевшись и хорошенько поколотив стену (она-то точно не даст сдачи и просто стойко переносит атаки), я начала приходить в себя. Котик взирал на все это из-под кровати, как настоящий мужчина, зная, что нет смысла лезть к разъяренной женщине. От этого можно получить под хвост, поэтому лучше отсидеться в укромном месте, а потом прийти как панацея, когда я буду уже гораздо более миролюбива. Видимо, ведьмак решил примерно то же самое — что мне надо побыть одной, разобраться в себе и пережить горе, при этом не надавать горячих пирожков тем, кто сунется под руку. Прошло уже больше часа, а он не появился. Я всхлипнула, в очередной раз жалея себя и начиная примиряться с тем, что жизнь — дерьмо, мы все — умрем, а солнце — ебаный фонарь.

Я решила принять теплую ванну. Она всегда успокаивала, да и воняло от меня так, что даже кот, прикрывая лапой нос, залез под кровать и не хотел выходить в объятия, опасаясь за чистоту своей шкурки. В горячей воде мысли начали возвращаться в привычное русло. Завтра попробую поискать снова, но прежде загляну в ломбард — вдруг кто-то более удачлив, чем я… Опять-таки, не следовало горланить на ведьмака — он-то ни в чем не виноват и просто случайно оказался рядом, за что и получил, как всегда (не в смысле, что я на него постоянно наезжаю, а в смысле, что вечно крайним выходит Геральт — от убийства Фольтеста, до того, кто будет искать ингредиенты для противоядия). Настоящий источник неприятностей сидел за соседним столом и развлекался, наверняка довольный случившимся. Прав Киаран, тысячу раз прав, что Йорвета хлебом не корми — дай поиграться с одной Amadanwed. Вот только игры у него лютые и изуверские, типа «Инквизиция для самых маленьких». Как и он сам, извращенные садизмом. Никогда не прощу. Скрипнула дверь и, будто бы пытаясь не раздражать лишний раз, осторожно захлопнулась — вернулся Геральт, но, видимо проверяя настроение, ничего не сказал лишь замер, прислушиваясь. Наверное, думал, что я все еще буйствую и не стремился к новому конфликту. Ориентируясь по звукам, доносящимся из-за перегородки, я определила, что друг спокойно выдохнул, осознав, что буря прошла, наступает штиль. Присел на кровать, ожидая дальнейшей реакции: скажу ли я что-нибудь или просто лягу поспать, обижаясь на весь мир, чтобы с утра снова проснуться вполне бодрой Аникой. Я вылезла и закрутилась в полотенце. Пора произнести слова сожаления, раскаяния и клятвенно обещать держать себя в руках, случись что-нибудь подобное. Он столько делает для меня, а я повела себя, как самая настоящая неблагодарная тварь. И теперь я чувствовала свою вину — Геральт был сейчас, на данном этапе жизни, ближе всех остальных. Он и Трисс, Лютик и Золтан — вот и все те, кто у меня есть и кем я действительно дорожу. Я, конечно, порой воспринимаю заботу как должное, но ведь прекрасно понимаю, что на самом деле, без них я бы просто не выжила и не хотелось, чтобы Белый Волк почувствовал, будто бы он — просто подушка для битья. Ведь он для меня практически как брат, ну, в может быть, в крайнем случае, как дядя. И заодно попросить денег, вдруг завтра в ломбарде мне повезет. Однако, выйдя из-за ширмы, я почувствовала вновь наэлектризовавшийся воздух вокруг себя. На кровати расположился Йорвет, перелистывая книгу по Старшей Речи. Лицо его имело скучающее выражение — ни грамма сожаления или раскаяния. Эльф думал, что теперь просто может заявиться в мою комнату? И безнаказанно провести остаток своих дней, зная, что мне сегодня пришлось испытать?

Ну, уж нет, господин Йорвет, час презрения близок. Я схватила какую-то доску, которая лежала для растопки камина и в три прыжка оказалась около его головы, прицеливаясь поленом правосудия аккурат к макушке. От удара скояʼтаэль увернулся и ловко схватил орудие мести. Повернув деревяшку в руках (вместе со мной, сил ему для этого доставало), эльф практически закинул меня животом к себе на колени и отбросил бесполезную палку.

— Чего приперся, дрянь такая? — зашипела я, пытаясь встать. Гарпия сейчас, по сравнению со мной просто образец добродетели. — Позлорадствовать?

Не обращая на попытки вырваться никакого внимания, эльф движением профессионала схватил левую руку, завел мне за спину и, нейтрализовал опасную, с моей точки зрения, меня. Так обычно бойцы в свободном реслинге держат противника на земле, ожидая, когда судья досчитает до десяти. Не собираясь вот так просто сдаваться, я попыталась свободной рукой схватить Йорвета за бок, и, одновременно со всей силы укусила за ногу. Лидер белок зашипел, и с трудом оцепив мое лицо от эльфийской плоти, не больно, но настойчиво ущипнул за щеку.

— Успокойся! Я принес тебе это, — Йорвет порылся в кармане своей брони, выпуская мою руку, и извлек серебряный медальон. Мои глаза загорелись, я от радости забыла, как дышать. Но нахальный эльф спрятал его обратно и встал, сбросив меня на пол. — Но, вижу, ты не способна к диалогу, поэтому я пойду.