Вот так всегда. Все мужики, которых я люблю, от меня бегут. Один — спать от подальше, другой вообще решил свалить на запад. Вчера, после разборок с неожиданно взбрыкнувшими крестьянами, Йорвет ушел с деловым лицом, не помахав на прощание и ручкой. В течении суток мы больше не виделись. Может, он слишком сильно занят со своими скояʼтаэлями и подготовкой к походу, а может быть просто не захотел поощрить меня своим вниманием. От таких мыслей становилось грустно, особенно после его повышенного беспокойства за Аэдирнскую Деву — я жутко ревновала его к объекту несостоявшейся любви и готова была лезть на стену, лишь бы заставить его забыть о существовании одной светловолосой красавицы. И еще меня сильно злило то, что я ощутимо проигрываю этой девушке по всем параметрам. Вернувшись домой гораздо позже, Геральт поведал, что еще раз встретил лидера белок, на этот раз выходящим из дома Саскии. Они поболтали, и Йорвет рассказал более подробно о подкреплении, которое собирался привести и был вполне в обнадеживающем расположении духа, но про меня не спросил ни слова — как я поживаю? Хорошо ли кушала? В общем, я была в печали от равнодушия эльфа. Я даже порывалась вечерком сама к нему пойти, придумать дурацкий повод, вроде: «Мобильник есть? А если найду?», но поэт от этой затеи отговорил, взывая к такой абстрактной вещи, как гордость. Я потянулась, пытаясь размять затекшее за ночь тело. Котейка, который вдруг осознал, что я — бесперебойный источник питания, требовал себе чего-нибудь пожрать и желательно в большом количестве. Пришлось вставать и кормить эту, уже заметно обожравшую нас, животину. Кот, по началу разбалованный разными вкусностями, ел только хорошо приготовленное мясо и молоко. Воду пил только кипячёную, считая остальную недостойной своей усатой персоны, что добавляло ощутимого геморроя с ее термической обработкой и прочими бытовыми заморочками. Сейчас, когда деньги начали заканчиваться (а как это часто бывает, подобные вещи обнаруживаются внезапно и в тот момент, когда экономить становится занятием бесполезным, и даже углубленное изучение книг Адама Смита* не сможет уже спасти), он питался лучше, чем мы с ведьмаком вместе взятые. Иногда мне казалось, что кот думает, будто бы это мы с Геральтом живем под его чутким божественным присмотром. Когда мы возвращались — нас обнюхивали, идентифицируя личность, как самый навороченный сканер. Когда к нам приходили чужие, кот искал самую лучшую точку обзора и становился немым стражем, поглядывая за гостем и готовый в любой момент вступить на сторону моральной поддержки своих хозяев — атаковать в лоб мелкими зубками и постоянно подстриженными когтями он не решался. От такой заботы можно было бы умиляться, если бы кот, в последнее время, не намекал на свою чересчур обжорливую сущность — ел все больше и больше, не смотря на свое, в общем-то, маленькое тельце (куда в него помещается только, надеюсь у него нет черной дыры в животике — это вам не глисты, я не знаю, как подобное выводить). Требовал и большей ласки, иногда через чур навязчиво и не вовремя, после чего смертельно обижался, если получал моральным тапком по своим амбициям. Вчера, перед сном, получив вполне физических звездюлей от Геральта за диверсионную попытку нассать в сапоги, кот два часа просидел под шкафом, недовольно шипя на окружающий мир в целом, и меня — в частности. Я же пыталась вымолить прощение священного животного Древнего Египта, предлагая разнообразные взятки в виде кусков мяса, повышения площади оглаживания, молока и ползая перед шкафом на четвереньках, как во время молитвы. Кот этим зрелищем явно наслаждался, и, только когда понял, что скоро я вытащу его оттуда шваброй, вылез из укрытия, и, не теряя достоинства, демонстративно прошел на кровать, где и уснул, заняв собой примерно половину спальной территории. Вот и сейчас кот снова показывал свой вредный характер. Требовал хавчика, при условии, что у меня в кошельке было всего десять оренов — только и хватит накормить благородного Сэра, а самой перейти на самый действенный способ похудения — не жрать. Желудок урчал от голода. Настроение портилось. Геральта не было. Он ушел выполнять очередной контракт, не оставив не копейки на карманные расходы. Лютик тоже был на мели, с грустью выпивая пятый стакан воды, которую в таверне для постоянных посетителей разливали бесплатно. Я тяжело вздохнула над своим фатумом, принимая судьбу такой, какая она есть. Пришлось немного обобрать кота. Тот смотрел с укоризной, как я режу мясо на два кусочка, словно я лишаю его самой большой ценности в мире. Ему досталась половина побольше, мне — поменьше, я же как будто бы обещала себе меньше жрать. Мы в ответе за тех, кого приручили, что уж там. Размышляя о горькой судьбе женщин на диете, я хотела было заняться изучением Старшей Речи и отвлечься от тягостных гастрономических дум, но в дверь постучали. Надеясь увидеть хорошего знакомого (а у плохо знакомых личностей занимать деньги я считала не приемлемым — проценты потом выплачивать еще), я открыла дверь и… издала разочарованный вздох.
В проходе стоял Киаран, крайне удивленный таким приемом. Его лицо резко стерло улыбку, глаза посмотрели с укоризной — эльф явно ожидал большего позитива. И хотя я не была настроена к приему посетителей, все же пригласила войти. Киаран, видимо сделавший свои собственные выводы, скорчил шутливо-недовольную гримасу и бодренько расположился на кровати. Я быстро засуетилась, вешая закопчённый чайник на перекладину камина и принялась инспектировать содержимое одной из полок на предмет хоть какого-нибудь букета трав, дабы заварить и исправить свою небольшую оплошность перед приятелем. Ну, не кипяченую воду же ему подавать, в самом деле?
Немного отхлебнув травяного чайку, Киаран, так он как слышал о вчерашних разборках, решил похвалить и отдал должное качеству моего ума. Не буду расписывать все эпитеты, которыми он высокопарно наградил мои способности, скажу только, что создалось только одно впечатление — заместитель командира откровенно льстит моему скромному гению. Есть вещи, в которых Анику точно никто не переплюнет, а именно — много болтать и спорить. Это все интернет меня научил — вести аргументированные препирательства. Потом эльф, меняя тему, похвастался, мол, Йорвет оставляет его за главного в отряде на время своего отсутствия. Теперь руководили подготовкой к осаде он, Золтан и Ярпен. Краснолюды строили укрепления и собирали ополчение, дабы было не стыдно выставлять таких вот «бравых воинов», как Кальтон. Киаран управлял одной из главных ударных сил — лучниками, которым нет равных в меткости. Краснолюды Киарану не очень нравились, казались шумными, суетливыми, но эльф признал, что бородатые недоросли — мастера военного дела. Мол, профи видно за версту, даже если он ростом всего ничего и в бороде разводит громадный «вшариум». Еще немного потрепавшись о всякой всячине, Киаран неожиданно, в середине разговора о преимуществах его отряда, задал вопрос, поставив в тупик:
— Аника, слушай… — видно, что будущий вопрос давался эльфу с трудом. — Какие отношения у тебя с нашим командиром?
Я поперхнулась. Подобный поворот болтовни привел в глобальное замешательство. Действительно, какие? Это «потрахушками» не назовешь — секса-то у нас не было. Хотя, может, я не все помню? Зато были какие-то странные ситуации, когда Йорвет оказывал знаки внимания, которые даже ухаживаниями нормальный человек не назовет. Ни цветов, ни подарков, ни надписей под окнами на асфальте (но это можно списать на отсутствие окон в нашей комнате, и асфальта на дорогах Вергена). Пламенных речей и признаний в любви так же не наблюдалось. А я что? Влюбленная, как тринадцатилетняя девочка под влиянием студента пикап-мастера, влюбляюсь еще сильнее, теряя по дороге остатки рассудка. Думаю, это уже сложно назвать просто «сильной симпатией». Пора бы придумать термин посолидней, вроде «недопереотношения». Но посвящать эльфа в свою персональную «Санта-Барбару» не очень хотелось — у него своих проблем должно хватать.
— Самые дружеские, — уклончиво ответила я. Йорвет, хотя и был его другом, явно не распространялся на этот счет и никаких особенных комментариев не давал. Я тоже не жаждала собирать пресс-конференцию, поэтому решила включить дурака и спросила самым невинным голосом: — А что? Ходят какие-то слухи?
