Я чувствовала не только всеобщее недовольство от ситуации (притащил целый отряд неизвестно куда, неизвестно зачем и слушает незнамо кого), но и недовольство Йорвета в частности. Его раздражение валом прокатывалось по моей спине, ударяло по ауре и грозило перерасти в нервный срыв одного из нас. До ушей доносились проклятия командира, из которых я узнала свою умственную, социальную и нравственную принадлежность к представительницам самой древнейшей профессии, и я не имею в виду журналистов.
Я крайне вежливо извинилась перед троллихой и попыталась объяснить, мол, ребята беспокоились, не так все поняли и, поэтому, случилось это маленькое недоразумение. Женщина угрюмо кивала и молчала, обхаживая своего пострадавшего мужика. Не думаю, что стоит потом заходить к ним в гости на рюмку чая — мне тут точно больше не будут рады, даже если учитывать то, что эта ситуация их примирила, и они навсегда останутся вместе. В конце концов, когда оправдания закончились, я выпросила у старушки платок Трисс. Она отдала его так же без разговоров и вернулась к активно страдающему мужу, который только и был рад такому вниманию, разговаривая вполголоса о чем-то маловнятном и прижимаясь к своей второй половинке. Троллиха в ответ гладила его по голове, успокаивала и обещала приготовить вкусное мясо из недавно убиенных рыцарей. Услышав тихое ворчание двух супругов, и я уразумела, что их людоедский быт вновь пойдет на лад и умрут они тоже в один день.
Мои же неприятности только начинались. Разобравшись с троллем, Йорвет, шипя как клубок змей, которых потыкали палкой, сделал свою излюбленную фишку — схватил меня за руку, чуть повыше локтя и буксиром потащил прочь от сладкой парочки. В этот раз он сделал это так больно, что я ощущала каждой венкой взбухающий на том месте синяк. Даже на слезу прошибло, которую я не могла вытереть на ходу.
Я попыталась урезонить зарвавшегося эльфа, но тот лишь фырчал в ответ, мешая всеобщий язык со своим собственным. Наконец, когда ему надоело просто ругать меня, он решил ответить на один из многочисленных моих вопросов и пояснить, как его вообще занесло в эту глухую местность и почему его высокопреосвященство, Кара Господня, Персона Важная и Великая, поплелся искать жалкую смертную Анику.
— Дозорные сообщают, что видели тебя за городом, и это когда тебе нельзя покидать Верген ни под каким предлогом. Неужели это так трудно запомнить? В твоей маленькой голове такая мысль не смогла уместится? Мне нечего больше делать, как постоянно вытаскивать тебя из дерьма? — шипел на меня эльф, периодически встряхивая для большего воспитательного эффекта.
— Да тебе, похоже, вечно нечего делать — вон какую толпу с собой зачем-то потащил, — буркнула я, стараясь выдрать свою руку из его хватки и освободиться от болезненных ощущений, о которых эльф, наверняка, знал и поэтому периодически сдавливал руку еще сильнее — чтобы смысл слов доходил лучше.
— Я думал, что нам придется отбивать тебя от гарпий, накеров или бандитов, — он не оправдывался, он просто бурлил. В этот раз от перекрестка он повернул в совсем другую сторону, не к дозорным. На расстрел повел, наверное. — Еще одна такая выходка, и я запру тебя в темнице, и никакой ведьмак не спасет, ясно?!
Я попыталась как можно унизительней произнести, меняя выражение лица на тотальное презрение вкупе со злостью:
— Только попробуй, Лихо Одноглазое.
Может быть это стало последней каплей, может быть — нет. Эльф, и без этого крайне сердитый, остановился и выпустил руку. Я, радуясь вновь приобретённой свободе, было попыталась отдалиться и убежать на безопасное расстояние, но меня быстро сцапали за плечи, подкинули и приложили головой к скале, не настолько сильно, чтобы нанести сколько нибудь серьезные повреждения, но все равно было больно.
Йорвет кивнул отряду, призывая продолжить путь без него. Бойцы безразлично прошли вперед, видимо, привыкшие к такому поведению командира и совсем не печалясь за мою судьбу. Едва эльфы скрылась за поворотом, как я почувствовала резкую боль в районе щеки — в следующий момент я осознала, что меня ударили по лицу. С размаху, с силой. Челюсть словно выбили, пусть это ощущение и длилось всего мгновение, стало очень не по себе.
Я почувствовала, как к горлу подступили слезы. Йорвет отпустил меня, и я осела на землю, не в силах больше ничего сделать, оцепеневшая. И просто разрыдалась, от боли, обиды, оскорбления. Меньше всего на свете он имел право поднимать на меня руку — я не эльфийка, которой он командует и не его служанка.
Приложившись горящей щекой к холодному камню я тупо ревела, всхлипывая и скуля. Йорвет присел рядом и неожиданно нерешительно обнял меня, пытаясь успокоить. Было даже тяжело оттолкнуть его, наоборот, я уткнулась носом в плечо, продолжая разводить мокроту на лице и ткани чужой куртки, хотя в душе понимала, что все это из-за того, что вот это вот дурак… да-да, именно этот… только что устроил мне безпредупредительное ББПЕ с аргументацией в личное тело.
— Вставай, — спустя какое-то время сказал Йорвет почти спокойным голосом. — Идем, Аmadanwed. Тебя могут потерять.
Я встала и, заканчивая ныть, готова была пойти за ним, честное слово. Йорвет, сделав пару шагов, вдруг резко остановился. Пытаясь понять причину, я опустила голову, исследуя окружающий мир. И обнаружила, что держу одной рукой край его длинной пародии на фуфайку. Причем, не зная почему, я не могла разжать ладонь. Просто стояла и держала. Он тоже не двигался, наверное, ждал объяснения странного поступка, которое я не смогла бы ему сейчас дать. Или же ждал, когда ладонь разожмется. Мне же казалось, что если он сейчас уйдет — я никогда его больше не увижу. Я боялась этого, хотя мозг ехидно рисовал картину только что произошедшей истории. Было все равно. Садист и мазохист — какая очаровательная пара.
Прошел ли час, год или пара минут, эльф очнулся. Вместо того, чтобы скинуть руку или вырваться, он просто взял мою ладонь в свою. И пошел. Я почувствовала себя самой счастливой Аmadanwed на планете и только щека ехидно горела, не забывая о боли, которую мне только что причинили.
Комментарий к Глава 12. Санта-Барбара для троллей Taedh- поэт
Maladie – авторская версия Сапковского о “Тристане и Изольде”. Элеас плохого не посоветует.
*Эдуарт Асадов – Могила Неизвестного Солдата.
====== Глава последвеннадцатая. Пьяненькие и местами весьма счастливые. ======
«…- Нет, не убью, — Один перевел взгляд на сына. — Девчонка, конечно, должна понести наказание за свою глупость, но убивать её, за то, что натворил ты — было бы не справедливо, — я радостно выдохнула, готовя прямо сейчас броситься в ноги Одину, а может, на радостях, даже один раз даже расцеловать пол, по которому он ходил. — Она будет изгнана из своего мира и больше никогда не вернется домой. Со всеми своими вещами, которые были при ней, она отправиться в мир на другом краю вселенной. Вы больше никогда не увидитесь…»
Я рывком села на постели. Опять этот проклятый сон. Тысячу раз уже видела. Это как кино, в котором ты ищешь глубокий смысл, знаешь его наизусть, уже тошнит, но ты все равно пересматриваешь снова. А может это просто особо изощренная форма пытки? Типа, переживай одни и те же моменты с месячной периодичностью, пока окончательно не свихнешься и не отправишься в известное всем учреждение с мягкими стенами, уютной одеждой, рукава которой завязывают на спине и очаровательнейшими санитарами. Доведут меня, бедную, до ручки эти сны, пожалуй, даже раньше Йорвета. На соседней кровати мирно храпел ведьмак.
Вчера, вернувшись домой, я обнаружила слегка подвыпившего Геральта. Он уже знал, что Йорвет отправился за мной, и сразу же накинулся с нравоучениями: кругом опасность, а я такая, дескать, не защищенная вечно шлындаю непонятно где и возвращаюсь не ясно когда с необъяснимо откуда взявшимися синяками. Но, увидев платок Трисс и выслушав приключения (правда, про «поступок» Йорвета я предпочла умолчать, иначе эльф бы скоропостижно скончался) оттаял, как Снегурочка на отдыхе в Турции и смилостивился. После этого, забрав платок, умчался на крыльях счастья к Филиппе. Может хоть эта вещь подойдет для поисков пропавшей магички.
