— Перед нами свежий труп. Время смерти — фиг знает сколько часов назад, — продолжила я свой рапорт. — Судя по следам, мужчина перед смертью неплохо поразвлекался. На шее присутствуют засосы … апчихи… простите. На руках следы веревки, но не думаю, что он был против подобных… утех. Я вижу здесь еще и жуткую колотую рану в брюшной полости и пару просто рваных на шее. Не думаю, что суккуб ему это сделал прямо во время секса. Садизм должен знать меру.

Геральт хохотнул. Его репортаж забавлял, пускай друг и не знал, что породило подобную реакцию моего мозга. Мы двинулись дальше, разыскивая улики. На следующих двух трупах тоже ничего интересного не обнаружилось. Один вообще, похоже, был не по нашей теме — больно уж был избит. Скорее всего, он пал смертью храбрых от рук уличных грабителей или в пьяной драке. У другого нежданно-негаданно обнаружился зажатый в руке томик стихов Лютика. Геральт с трудом разжал пальцы мертвеца, планируя преподнести сборник на подпись автору. Конечно, сообщать, откуда эта книженция у нас взялась, поэту никто не собирался. Нервы творческой натуры нужно беречь. От трупов исходил сладковатый запах гнили. Прикасаться к ним я не желала — нет такого крутого, прокаченного мутагенами, иммунитета. Геральт сам делал всю грязную работу, изредка делясь мыслями на счет этого дела. Пока складывалась не ахти какая ситуация — все жертвы суккуба, которых нам удалось осмотреть, определенно умирали не от истощения энергии — демон выпивает своих жертв ментально, не оставляя никаких внешних повреждений. Зато колотые раны от какого-то меча или клинка вполне мог оставить кто-то другой. Причем, нападал он почти сразу после посещения жертвами своей страстной любовницы. В одной из дальних комнат на нас снова напали призраки. Привычными движениями ведьмак, уже даже особо не напрягаясь, с ними разделался, вновь заляпавшись в эктоплазме. А что, вполне может сойти за природную косметику. Знал бы ты, ведьмак, чем девушки в нашем мире рожи портят, чтобы стать хоть чуточку красивее. Иногда, читая состав подобных средств, я думала, что проще лицо сразу нефтью намазать — эффект будет тот же. Ведьмак красивее становиться за счет эктоплазмы упорно не желал. Пришлось пожертвовать ему свой платок. Мы нашли еще один свежий труп. Он был настолько свеж, что умелый некромант вполне мог бы его оживить и люди не заметили бы разницы. Трупные пятна при надавливании не меняли окраски, а в процессе ворочиния мертвеца туда-сюда, не изменяли место локализации, но процессы гниения пока не начались в полном масштабе. Умер он, похоже, где-то двое суток назад, может, чуть меньше. Большая удача для нас, что нельзя сказать о жертве.

— Значит так, труп под номером четыре, похоже, больше всех получил любви и обожания, — все диктовала я невидимую запись. — Взгляни-ка, Геральт, у него вся спина расцарапана. И засосов в два раза больше, чем у всех остальных. Словно у нее был последний секс, который буквально кончился на этом… парне и она сильно жадничала. Ну, дела. Какой страстный.

— За эту страсть он поплатился жизнью, — не весело ухмыльнулся Геральт. Потом присмотрелся к ранам на руке. Он прав, помимо повышенной дозы любви ему и досталось больше всех предыдущих любовников. Болячки были повсюду: живот вспороли, спину изрезали и даже руки не избежали своей участи — словно кто-то взбесился и отыгрывался на нашем пациенте за все неприятности. — Посвети, — я поднесла факел ближе, следом за ведьмаком наклоняясь к левой руке. В нос ударил удушающий запах, от которого стало дурно. — Видишь?

 — Кажется, у него в кости что-то застряло? — я определенно видела какой-то металлический отблеск, но прощупывать пальцами и узнавать точно было мерзко.

— Угу, — подтвердил мою догадку Геральт. — Сможешь извлечь?

В детстве я занималась в кружке любителей радиотехники, а там всегда нужно было паять, закручивать, собирать руками. Это очень развило мелкую моторику, о чем я любила похвастаться и, похоже, зря.

Я вздохнула. Может и смогу, но ковыряться в трупе — это не винтик закрутить. Не приятно, даже противно и руки начинают трястись от одной только мысли об этом. Ведьмак, с серьезным выражением медсестры перед операцией по пересадке сердца, протянул маленький набор инструментов — мы купили его на рынке у Фелиции Кори. Я открыла шкатулку и осмотрела содержимое: набор скальпелей, перчатки, зажим, игла и нитки. Представления не имею, что там должно было быть, но все равно не густо. Жалко, с нами нет Шани — она бы закончила работу за десять минут.

Зная, что мстительный ведьмак в противном случае запросто может отказаться от идеи искать медальон, я натянула кожаные перчатки, взяла в руки очень маленький скальпель и принялась ковыряться. В детстве я падала в обморок от одного вида крови, став постарше — дурнело только от мысли порезаться чуть глубже обычного. Зато теперь, немного пожив в мире, где люди сами себе вырывают зубы и заживляют дырки в артерии подорожником, я чувствовала себя матерым патологоанатомом, ученицей Склифосовского. Ну, я старалась внушить себе такую мысль, на деле же раза два или три меня почти стошнило. Но жертвы не были напрасны — я извлекла из тела маленький осколок каленого железа.

— Как думаешь — что это? — я отдала находку Геральту.

— Осколок меча? — предположил друг, разглядывая металл на свет.

— Думаю, что да, — я начала стягивать перчатки с рук, в надежде больше никогда их не увидеть. И весь этот набор тоже. — Знаешь, проще взять и поговорить с этим суккубом. Я думаю, она сможет пролить свет на все это дерьмо, — под сомневающимся взглядом Геральта я осеклась. — Во всяком случае, всегда нужно знать мнение сторон, вина еще не доказана. Презумпция невиновности и все такое.

— Возможно, — осторожно согласился ведьмак. — Но как с ней поговорить?

— Ртом? — хотелось убраться отсюда. Быстрее добраться до озера и умыть руки. Мало ли какие бациллы я занесла, пока ковырялась в этом милом парне. Трупный яд, чумные бактерии, холера. Я простудой болею, её вполне хватает. Не хочется заразиться чем-то похуже.

— Я не знаю, где она обитает. Это раз, во-вторых, как я её вынужу впустить меня? И в-третьих, я все-таки мужчина. Если она меня очарует, то пиши — пропало, — вслух рассуждал Белый Волк. Затея ему не нравилась, не смотря на хваленый ведьмачий кодекс, который гласил: «С существами, у которых есть разум, лучше сначала попытаться договориться».

— А как же ваш супер-пупер иммунитет? А как же вечная и настоящая любовь к Трисс? — я криво усмехнулась. Друг, порой, удивлял своей логикой. Ему либо не нравились суккубы в целом, либо он просто знал о чем-то побольше меня, но не спешил делиться информацией.

Геральт только плечами пожал. Мы вышли под хмурое небо и я галопом понеслась к озеру. Долго, очень долго я мыла руки в холодной, но кристально чистой воде. Потом полила вином из фляжки Геральта и снова мыла, пытаясь не столько оттереть грязь, сколько неприятное ощущение чужой мертвой плоти на своей собственной коже. Если я умру от страшной болезни, которую запросто могла подхватить от трупа, то буду по ночам являться к ведьмаку и насиловать его мозг своими причитаниями. Или стану призраком. Друг все равно из любви ко мне ничего не сможет сделать и тогда я буду греметь цепями над его головой и выть.

— Я могу сходить, — предложила я, закончив водные процедуры. — Только я не знаю, где она живет.

Мы решили отыскать Лютика, ведь именно его книжечка была найдена рядом с одним из наших недавних пациентов. Бард всегда умел расположить к себе слушателя, особенно женщин, и умудрялся соблазнять одним только словом. Навыки поэта могли пригодиться. Ведьмак утверждал, что суккубы падки на лесть и красивые рассказы, а значит, пиит обладал бОльшим талантом для выманивания суккуба из логова.

Мы решили подговорить барда ночью устроить скромный поэтический вечер на троих слушателей в сожжённой деревне. Все трупы были найдены там, значит, логово дьявольской красавицы тоже следует искать где-то в этом районе.