— Если уж договорились убить сегодня, значит, сегодня, — тяжело вздохнул Белый Волк. — К тому же, у нас начинают заканчиваться деньги. Надо с этим что-то делать, а то придется голодать.

— У нас бы не заканчивались деньги, если бы ты вчера не купил пять шлюх, — недовольно пробурчала я.

Геральт только руками развел и поспешил удалиться подальше от приближающейся Трисс, лицо которой не предвещало ничего хорошего. Убежать незамеченным белоголовый не смог, и едва чародейка окликнула нашкодившего Волка, он, переходя на рысь, припустил к выходу, едва не вынося дверь. Похоже, друг предпочел переждать бурю, волшебница все равно остыла бы, рано или поздно успокоилась и вновь требовала к себе исключительно любви и обожания.

— Куда это он? — строго спросила Трисс.

Вероятно, она была раздосадована тем, что я не задержала ведьмака, что бы последний получил утреннюю раздачу люлей за вчерашние выходки.

— Убегает от возмездия, — улыбнулась я, стараясь сменить гнев рыжей на милость. — Даже кейран ему не так страшен, как твой темперамент вкупе с конструктивной критикой.

Трисс сделала недовольное лицо, и капризно, почти плаксиво, осведомилась:

— Ты же сама вчера видела, что он выкинул! Как на него не злиться?

Я пожала плечами. Геральт, если подумать, всегда проявлял креативность в обращении с представительницами прекрасного пола, даже если это — проститутки. Кроме того, на пьяную голову идея переплыть реку вполне могла показаться здравой. Шлюхи же не тонут, как и дерьмо, значит, могут сойти за подобие лодки. А любой человек, особенно ежедневно подвергающий себя опасности, имеет право на тот отдых, который сочтет нужным.

— Чем мы займемся сегодня, Брейн? Попробуем захватить мир? — я вспомнила старый мультик. Только, если судить по комплекции, Пинки была магичка — худенькая, с очень узкой талией. Зато по моральным качествам волшебница оставляла Брейна далеко позади себя. Очень амбициозная и жадная до власти, при этом обладающая живым умом, Трисс могла бы снова стать советницей нового короля, если бы захотела. Только ведьмак перевешивал весы её души в свою сторону с большей тяжестью, чем все сокровища мира вместе взятые.

Чародейка с непониманием уставилась на меня и отрицательно покачала головой:

— Нет, у меня есть план получше, — она перешла на заговорщицкий шепот. — Вчера перед сном, я забыла тебе рассказать. Одна сорока на хвосте принесла, что люди Лоредо захватили Киарана аэп Эасниллена. Я хочу поговорить с ним до возвращения Геральта, — она триумфально посмотрела на меня, полагая, что дождётся возгласов восхищения и одобрения, но, вопреки надеждам подруги, я лишь спросила:

— А кто это? — я попыталась перебирать в голове имена знакомых эльфов. Такого остроухого, определено, не мелькало разговорах, а значит этот мужчина мне не знаком. Чародейка не вытерпела неосведомленности и пояснила:

— Он — правая рука Йорвета, — подруга не смогла скрыть самодовольства. Я подавилась морсом и подпрыгнула на стуле. Это и правда было большой удачей, если только люди Лоредо не запытали его до состояния овоща. Тогда от него нет никакого толку, только и будет, что мычать да просить добить его. — Сама посуди, он может рассказать много интересного, — как ни в чем не бывало, продолжила чародейка: — Например, где искать Убийцу Королей.

Я с сомнением посмотрела на подругу. С одной стороны — идея может и хорошая, с другой — без Геральта туда вообще лучше не соваться.Но Трисс мелкие неприятности, вроде охраны, не пугали. Мне не дали даже доесть завтрак. Подруга просто выдернула меня и потащила за собой через Флотзам, в сторону причала. Благо, причал был неподалеку, и мы добрались без особых эксцессов. Но вот на барку нас просто так пускать не хотели, и битый час Трисс пыталась донести до охраны, что мы здесь по просьбе ведьмака, который выполняет получение Лоредо. Однако, сторожила, чье лицо не имело признаков интеллекта, упорно стоял на своем. «Сторонних не велено пущать» — повторял он, закатывая глазки.

Когда чародейка уже дошла до кондиции и вот-вот должна была взорваться подобно ядерной бомбе, я отдала охраннику свой кошелек. В глубине души я даже начала скорбеть, сердце облилось йодом. Там было примерно пятьдесят оренов, которые планировались спуститься на новые сапоги.

Вчера, после попытки доставить Геральта невредимым в таверну, левый сапог окончательно стал просить каши. Битый час я убила на то, чтобы хоть чуть-чуть подклеить эту тварь с помощью одного волшебного зелья Трисс — нашего аналога супер-клея. Приклеила все кругом: пальцы друг к другу, сапог к полу, даже волосы умудрилась заляпать, а толком закрепить порвавшуюся кожу к подошве так и не удалось.

Охранник ловким движением руки спрятал несостоявшиеся сапоги себе в карман и освободил проход, абсолютно не меняя выражение лица. Трисс начала было возмущаться, что это чистейшее вымогательство, но я затянула её на борт и попросила вести себя потише. Не хотелось терять такие деньги впустую.

Барка представляла собой унылое место — удивительно, что она вообще еще держалась на плаву. В перилах были огромные щели, в которые я бы без труда просунула руку. Доски пола и вовсе сгнили, норовя проломиться даже под ногами худющей Трисс.

В общем и целом, тюремная барка оставляла гнетущее впечатление, навевая хандру. Если следовать логике капитана Врунгеля, то эту посудину стоило назвать «Безнадега и тлен» и, в качестве музыкального сопровождения, крутить на ней пост-рок.

Трисс потащила меня в кубрик, из которого исходил такой же запах, как в лавке мясника — крови и жженого мяса. Нырять в такую дыру было мерзко, но оставлять подругу одну было бы жестоко. Меня же Геральт потом нещадно прихлопнет, если что пойдет не по сценарию. Да и охрана, что уже на нас поглядывала с нескрываемым интересом, была не лучшей компанией для одинокой красивой девушки. Внутри барка напомнила тюрьму в Темерии, так сказать, навевала воспоминания о былой лихой молодости. Вот только было одно существенное различие — в каждой камере сидели исключительно нелюди. Многие даже не поднимали на нас лица. А смысл, вглядываться в незнакомцев, если ты обречен? Немало было покалеченных и подвергшихся пыткам до почти смертельного состояния. Руки одного из краснолюдов напоминали скорее сплошной шмат мяса, нога какого-то эльфа была раздроблена и начала гноиться. Мы прошли в самый дальний конец помещения, куда практически не попадал свет. Там, на соломе, скрючившись от боли буквой «зю», лежал высокий эльф в зеленом кафтане, заляпанном кровью. На шее, слева, у остроухого, как и у его предводителя, был нанесен причудливый рисунок, который мне не удалось разглядеть в полутьме. На наше появление эльф никак не отреагировал. Он находился в полуобморочном состоянии, замученный до такой степени, что просто уже не мог отражать текущие события. Трисс бегло осмотрела раны и вынесла вердикт:

— Его пытали. У него дюжина переломов. Мне нужна твоя помощь.

Я подалась вперед, выражая свою готовность принять участие в облегчении страданий несчастного мученика:

— Что делать?

— Подержи его, — попросила чародейка, начиная творить заклинание. В её руке стал появляться шар света, рассеивающий окружающий нас полумрак. — Я применю очень болезненное заклинание. Если он начнет метаться…

— Так может, охрану попросим? — неуверенно спросила я, сомневаясь в своих силах. Как ни крути, это был физически достаточно крепкий мужчина, а у меня с физкультурой всегда были отношения полного и обоюдостороннего игнорирования. К тому же, я могу ему сломать что-нибудь.

— Нет. Представь, если он придет в себя и сразу начнет говорить, — возразила Трисс. Шар разросся до размеров ладони — заклинание было почти готово, а значит, не было времени спорить. — Он может рассказать информацию, которую не стоит знать Лоредо.

Я вздохнула и немного навалилась на него. Мне было жалко накидываться всем своим весом, ведь парню и без этого сильно досталось от палача. Хоть мои сострадания были не очень к месту, отделаться от чувства вины за новую порцию боли для этого эльфа не смогла. Я крепко ухватила его, стараясь причинить минимум неудобства.