При этом, отсутствие личностных отношений не отменяло главного — если кому-то из эльфов какая-то девица приходилась по вкусу, ее могли запросто взять и утащить в палатку, а выходила она оттуда не раньше, чем через пару часов, измученная, взъерошенная, с ногами «колесом», но живая. Следом появлялся вполне довольный насильник и они вновь разбредались в разные концы лагеря. Мирку с подобным обращением бог миловал, хотя она и замечала на себе разнообразные взгляды мужской, а порой (о ужас!) и женской части. Возможно, все обходилось с подачи все того же Седрика — тот частенько защищал девушку от собратьев, временами грустно улыбаясь и нарекая странным именем, сильно не похожим на ее собственное.
Анна. Аня. Анюта.
Так он называл ее, добавляя порой, что она вернётся домой.
Но дома у нее больше не было. Седрик казался ей почти сумасшедшим, но добрым волшебником. Порой она находила на своей лежанке цветы или вкусные ягоды, а иногда даже хороший кусок мяса, аккуратно завернутый в ткань и всегда знала, от кого пришел сюрприз. Почему этот эльф, такой не похожий на других и часто пьяный, относился к ней с подобной лаской оставалось для Мирки тайной за семью печатями. Стараясь отплатить ему тем же, она тщательно стирала его вещи и накладывала чуть большую порцию, чем остальным — большего она предоставить ему не могла, это было не в ее власти. С недавних пор Мирка всерьез задумывалась о побеге. Жаждала шанса реализовать свой план. Это был единственный выход из сложившегося ужаса и даже если она погибнет при этом, то ей воздастся на небесах. Лучше, конечно, выбраться и найти людей. С приходом лета эльфы вернулись в знакомые ей с детства места и при побеге у Мирки был минимальный шанс спастись — укрыться в родном лесу, перебежками добраться до деревень, а там, может быть, встретит кого из знакомых и ей помогут. Уже стояла ночь и за пологом палатки стрекотали сверчки, убаюкивая. Сквозь неплотно закрытые ткани пробирался свет луны, томной и печальной, холодным светом разливающейся в темноте и духоте этой особенной тюрьмы. Мирка не спала — в такие вот безмятежные ночи на нее нападала ностальгия и призраки прошлого преследовали ее. Едва закрыв глаза, она видела лица матери и брата, строгий взгляд отца и чувствовала прикосновения Гинсри к губам. Пусть девушку будили поднимали поутру, но в такую ночь просто невозможно закрыть глаза. Лагерь был безмолвен — спали все, кроме дозорных. «Пора!» — вдруг поняла Мирка. Тихо привстав, она выглянула из-за полога и увидела, что охрана нагло дремлет. По лагерю еще прохаживали эльфы, но они переговаривались бесшумно и обращали внимания на девушку еще меньше, чем на ночных букашек. Комары хотя бы мешаются… Девушка достала из-под циновки припрятанный кусок сыра и хлеб, которые до этого мешали лежать спокойно, буграми вздыбливаясь по хлипкой, проеденной молью и размякшей от дождей, ткани. Тихо одела теплую кофту, спасавшую зимой, натянула штаны и вновь проверила, что происходит в лагере. Вообще, побег планировался завтра, но сейчас Мирка не могла лежать спокойно — не терпелось покончить с этим, и именно сегодня, в эту минуту она почувствовала прилив сил. «Была не была!» — подумалось девушке. Она упала на живот, и аккуратно начала ползти под тканью палатки, стараясь при этом не порушить всю конструкцию и обнаружить себя. С той стороны расположилось что-то вроде полевого клозета — в кустах, с торца обиталища пленниц, стоял отвратный запах и, соответственно, никто ничего не охранял. Задержав дыхание и молясь о том, чтобы не вымазаться в отходах, Мирка продвигалась вперед пока всей спиной не ощутила холодный воздух. Вставать было опасно, поэтому девушка присела на корточки и гуськом стала пробираться сквозь кусты. Мало ли кто там шуршит — вдруг кому-то срочно приспичило… Миновав клозет, Мирка, не разгибаясь, проследовала дальше — здесь ей быть не положено, поэтому ступать надо вдвое осторожнее, а посему — намного медленнее. Если заметят — утыкают стрелами, как ежа, и вся затея пойдет насмарку. В темноте было сложно ориентироваться — лунный свет почти не пробивался сквозь ветви, оттого двигалась девушка в слепую. Пару раз она все же куда-то вляпалась, но не позволила себе даже выругаться — больно уж хорошо слышат эти эльфы. Проползая все дальше и дальше, до боли в ногах, Мирка позволила себе встать и размять кости только после часа подобной ходьбы и чуть не пожалела об этом — впереди показались два факела, которые двигались сквозь тьму по недалеко проходящей тропинке. Девушка упала на землю и сжалась в клубочек, умоляя богов дать ей еще один шанс. С приближением света послышались голоса, в которых девушка узнала, как ни странно Йорвета и его друга — Киарана, который рассказывал маленькому отряду, сопровождавшему эту парочку, занятную, с его точки зрения, историю на Старшей Речи, из которой Мирка разобрала только несколько слов: «курица», «сидеть», «смеяться». Когда голоса стихли, а факелы отдалились, молодая мятежница выждала для верности еще десять минут и тихо продолжила пробираться в чащу. Ночь только начиналась, а ей предстояло преодолеть немаленькое расстояние и не попасться в лапы диким животным или похожим на них эльфам. На рассвете Мирка вышла к реке, упала в нее и начала отмывать руки от грязи и вони, затем поднялась против течения вверх на пару метров и вдоволь напилась воды. Перейдя водную преграду в брод, девушка присела на землю и, наконец, позволила себе расслабиться, перекусить. Ей смертельно хотелось спать, жрать или просто, хотя бы, отдохнуть подольше, но она усилием воли, едва закончив быструю и скромную трапезу, двинулась дальше — на рассвете пленниц будят для того, чтобы те могли начать трудовой день, а раз так, то ее отсутствие либо уже заметили, либо до этого момента идут считанные секунды. Мирка сняла кофту, мешавшую ей, цепляющуюся за ветки, засунула под большой валун и побежала дальше. Уже ближе к полудню Мирка поняла, что ее преследуют. Сначала вдалеке взлетела птица, потом еще одна, словно кто-то ступал за ней след в след, не особенно таясь, а скорее наоборот указывая, что еще немного и ее настигнут. Не надеясь на простое совпадение, девушка на втором дыхании побежала, уже не разбирая дороги и надеясь только на то, что погоня отстанет или преследователям надоест. Если это эльфы — ее сразу убьют или того хуже, живьем снимут кожу и оставят умирать. Так уже было с одной девушкой — их потом водили посмотреть, что от нее осталось… Все зависело от выдумки преследователя, что первым настигнет жертву. Эта была своеобразная эльфская игра — первый, кто находил сбежавшую, считался ее полноправным властителем и мог сделать все, что его душа пожелает со своей добычей. Фантазия же у эльфов была не богатой, но крайне любила кровь. Мирка, уже порядком уставшая, выбежала к полю. Этого она ожидала меньше всего — на открытом пространстве негде прятаться. Но, может именно потому что это — безумие, ей повезет. Она побежала сквозь росшую пшеницу, уже доходившую ей до плеч, сгорбившись и стараясь казаться как можно незаметнее — по началу девушка аккуратно ступала, стараясь не пригибать ростки и тем самым не выдать местоположение, но потом, осознав, что ее вот-вот догонят, бросилась бежать, от ужаса уже не соображая, что делает и куда несут ноги.
Погоня продолжалась не долго.
Мирку сбили с ног, навалились всем телом, вжимая лицом в землю и хватая за затылок. Стараясь вырваться или просто не сдаваться без боя, девушка попыталась скинуть преследователя и задергалась, за что получила жёсткий тычок по позвоночнику. Развернувшись, она увидела ненавистное лицо — над ней склонился Йорвет, собственной персоной, прижимая к горлу нож. На лице разбойника играла поистине демоническая улыбка:
— Если ты дернешься еще хоть раз, я перережу горло, обещаю, — он не угрожал, а предупреждал, Мирка поняла разницу. Она чуть кивнула, признавая поражение. Йорвет улыбнулся.
Девушка почувствовала, как холодное лезвие ножа скользнуло по шее, и, продвигаясь ниже, острием прошло по вырезу платья — зря все-таки скинула она свитер! Возможно, именно эта деталь и указала Йорвету, где и как она преодолела реку.
