Поколение родившихся в 30-х годах ХХ века, к которому принадлежу, пережило страсти, противоречия, крутые повороты истории. Чего только не было в идеологиях того времени – и расовые теории, и классовые. Ощутили последствия тектонических потрясений – Вторая мировая война, распад могущественных империй, появление ядерного оружия, величайшие научные открытия. Восторгались Юрием Гагариным – первым человеком в космосе, и Нилом Армстронгом – первым ступившим на Луну. Появились телевидение и компьютеры, голография и синхрофазотроны. Пересадка сердца и атомные станции, лазеры и радиотелескопы. Незаметно перетекли в эпоху Глобализации и Интернета.

Помню довоенную карту мира, висевшую в школьном классе. Она была окрашена в несколько цветов. Зеленым были отмечены владения Британской империи во всех уголках земного шара. На ее территории никогда не заходило солнце. Вишневый цвет – французские колонии, желтый – Китай. Коричневый цвет Германии был не очень заметен. Шестая часть всей суши была красного цвета. Это была моя Родина – СССР. Красный и зеленый цвета покрывали большую часть карты.

После Второй мировой войны появились десятки новых государств. В 1945 году при создании Организации Объединенных Наций в нее вошла 51 страна. Теперь их там в четыре раза больше.

Геополитической катастрофой обернулся развал Советского Союза – появились 15 новых государств. Вместо Югославии – семь стран. Вместо Чехословакии – Чехия и Словакия…

Политическая карта мира заполыхала многоцветьем. Новые государства по разным причинам не уживаются друг с другом, возник клубок территориальных и этнических споров.

На наших глазах разворачивались трагедии Афганистана, Ливии, Судана, Камбоджи, Ирака, Нагорного Карабаха, Чечни, Украины…

Мировые катаклизмы и потрясения не могли не сказаться на умах, пристрастиях и антипатиях, формировали мировоззрение. Мы были не только свидетелями, но в различных формах и масштабах участниками того, что творилось в мире. И, словно в уходящий скорый поезд, сумели впрыгнуть в XXI век.

На этом фоне протекала жизнь моего поколения. Обзавелись детьми и даже правнуками[2]. Построил дом, посадил кучу деревьев, в том числе манговое дерево на родине Будды в Лумбини (Непал).

Еще в Средние века считали: останется в истории тот, кто в эпоху хаоса, утраты ценностей сумеет собрать свой чемодан и перейти в другую эпоху, а в чемодане – документальные свидетельства, мемуары, дневники. Эти, казалось бы, «разрозненные» мысли вобрали в себя колорит и дух прожитого времени.

Как-то увлекся филателией. Листая альбомы с почтовыми марками, видишь не только картины растительного и животного миров, шедевры живописи, но и лики государственных деятелей. Иосиф Сталин, Франклин Рузвельт, Уинстон Черчилль, Шарль де Голль, Гамаль Насер, Иосип Тито, Джавахарлал Неру, У Ну, Сукарно, Сиримаво Бандаранаике, Мао Цзэдун, Фидель Кастро, Хо Шимин…

Это были личности, способные на предвидение, умевшие проводить в жизнь свои курсы. В середине прошлого столетия их имена были у всех на слуху. Я был знаком с некоторыми из них, а также с другими национальными лидерами.

Запомнились многие люди искусства – литераторы, музыканты, актеры. Прежде всего, своим интеллектом, силой мышления и талантом. И человеческие проявления у них ярче. Меня всегда тянуло к людям творческим, у которых было чему учиться. Особо привлекали обладающие характером, к чему-то стремящиеся. Общение с кумирами было подарком судьбы. Порой заимствовал отдельные черты их поведения. Индийская мудрость гласит: каждый повстречавшийся – Учитель. И это действительно так…

Через мою жизнь прошло много людей «с именами». Впрочем, не считаю, что человек «без имени» менее интересен.

Можно сказать, что мне достался билет в первых рядах партера, откуда было хорошо видно происходящее на политической арене страны и была возможность участвовать в тамошних событиях. Время от времени предоставлялась привилегия оказаться на самой сцене.

Эта мысль и стала названием книги, которую, по существу, можно считать летописью, поскольку она в большей части не об авторе, а о событиях, участником которых довелось быть, о тех, с кем повстречался. Книга вобрала в себя много сюжетов на фоне поворотных событий.

Интерес к политике проявился с ранних лет. Друзья семьи называли меня «сияси ушаг» – «политический мальчик». Сохранился потрепанный блокнот, в который заносил фамилии глав государств, министров иностранных дел, лидеров компартий зарубежных стран. Начиная с 9-го класса, стал готовиться к поступлению в Московский институт международных отношений. Взялся за английский. Штудировал труды выдающихся дипломатов и государственных деятелей. Сохранившиеся с тех пор книги пригодились внуку Халилу, ставшему студентом МГИМО.

Восприятие политических событий началось со времен гражданской войны в Испании, где шла первая война против фашизма. Республиканцам помогали интербригады представителей 35 национальностей. Среди них были американец Эрнест Хемингуэй, венгр Мате Залка, советские литераторы Илья Эренбург и Михаил Кольцов, будущий Маршал Советского Союза Родион Малиновский… Свыше двух тысяч наших комсомольцев сражались в рядах республиканской армии. Советский Союз стал второй родиной для тысяч испанских детей. Тогдашней войне, ее беспомощным жертвам Пикассо посвятил свое великое полотно «Герника».

Я с гордостью носил шелковую пилотку красного цвета – головной убор республиканцев.

В те же годы испытал некое чувство страха, передававшееся от взрослых, переживавших за тех, кто внезапно исчезал. Шепотом сообщали друг другу, что такого-то забрали ночью. Помню, как учительница собрала наши тетради и оборвала обложки, сказав, что на них можно угадать силуэты «врагов народа», о которых мы, первоклашки, конечно, ничего не знали. То был 1937 год – время, о котором долгие годы старались молчать.

С этой трагической темой соприкоснулся спустя годы, став секретарем Центрального Комитета комсомола республики. К нам стали обращаться комсомольские работники, проведшие в тюрьмах почти 20 лет, – поседевшие, больные, инвалиды. Занялись решением их проблем: жилье, трудоустройство, пенсионные дела и т. д.

Лишь в середине 50-х годов стали известны имена подвергшихся репрессиям. Были вскрыты многочисленные преступления, в том числе и то, как устанавливались количественные задания по городам и районам – сколько людей арестовать, сколько подвергнуть расстрельным судам «троек», сколько заключить в лагеря.

Двоюродный брат папы, Аслан Везир-заде[3], поведал мне, как в 1937 году стали исчезать его знакомые из мира ученых, коллеги по институту. Спустя годы к нему заявился его бывший студент, ставший сотрудником НКВД. Показал список лиц, которых он должен был предать расстрелу. Там была и фамилия дяди. Энкэвэдэшник отметил в том списке, что постановление суда в отношении него исполнено. Бывало и такое.

Аслан Зейналович был человеком удивительной судьбы. Родился в Баку 6 января 1898 года. Закончив реальное училище с золотой медалью, в 1915 году поступил в Петербургский горно-промысловый институт. Участвовал в революционных кружках и выступлениях. Со свержением царя и начавшейся смутой возвратился в Баку, где вновь включился в политическое движение, став членом партии «Гуммет»[4].

Пришедшее к власти в Азербайджане мусаватское правительство озаботилось проблемой подготовки национальных кадров для нефтяной промышленности, которую покинули иностранные специалисты. В январе 1920 года группа молодежи была направлена для учебы в европейские страны. Аслан Зейналович приступил к занятиям в Парижском горном институте.

С падением мусаватского правительства прекратилась финансовая поддержка студентов. Стал совмещать учебу со случайными работами, а в каникулы трудился на угольных шахтах.