========== Кошки-мышки ==========

Однажды весной ты встретишь таинственного незнакомца

Бродячая цыганка

Впервые за много лет на небосводе не горело ни единой звезды. Лишь тлеющий огонь свечи в окне хижины скромно освещал маленькую комнату изнутри.

Ради встречи с ней Гаэтан готов был пробираться через вязкие топи. Переступать через вздутые трупы утопцев, выпускать кишки водным бабам. Ведомый одним лишь желанием: заполучить свой долг.

По колено в болотной грязи. По горло сыт людской жадностью.

«Да к востоку от топей ведьму найдете, милсдарь ведьмак. Домик такой покосившийся».

Гаэтан подкинул в воздух монету — непривычно легкую. Следовало обратить внимание на это еще в тот день, когда незнакомка вручила ему мешок с «золотом». Но игривая улыбка и глубокий вырез платья прогнали прочь все недобрые подозрения, спутали мысли.

Он узнал причудливый кулон — в виде знака анкх на ее тонкой шее, тот самый, который носила на груди таинственная советница Фольтеста. Когда Кейра Мец представилась безвкусным псевдонимом, это показалось ему вполне разумной предосторожностью от озверевших охотников на ведьм.

Но не горстка монет послужила причиной нежданного полуночного визита. Единственное, чего он жаждал — преподнести чародейке урок, что по всем долгам так или иначе приходится платить. Гаэтан не побоится постучать в дверь самому дьяволу, если тот осмелится ему задолжать.

Когда Гаэтан вручил ей язык туманника, который так методично до этого вырезал из горла чудовища, почти как срезал цветы для возлюбленной — ему на секунду показалось, что ее кокетливая улыбка таила в себе нечто большее. Что и в его легенде найдется место старому поверью о том, что между чародейками и ведьмаками существует необъяснимое притяжение.

Он догадывался, что толкнуло Кейру Мец на такую подлость. Заметил, что сапоги ее изрядно истрепались, а платье сшито не из ковирского шелка и даже не из дорогого бархата, а из простого хлопка. Не ускользнули от него и темные круги под глазами; видать, бессонные ночи на соломенном ложе не прошли бесследно.

Но это не могло служить для нее оправданием — Кейра Мец могла поведать ему о своих трудностях. Существует достаточно способов, которыми женщина может выразить свою благодарность. Но она предпочла выставить Гаэтана глупцом. Купец, с которым он попытался расплатиться фальшивой монетой лишь рассмеялся, прогнав его.

«Обманщик! Выродок!»

И теперь к Кейре Мец нагрянул незваный гость. Он уже смотрел в окно ее хижины, наблюдал, как она варила зелье, напевая дурацкую песенку с закрытым ртом, одними губами. Как улыбалась чему-то своему, наматывая белую прядь на длинный ухоженный пальчик. Все в том же платье с почти непристойным вырезом — из-за таких сомнительных одеяний у чародеек и появилась слава нимфоманок.

Кейра слегка наклонилась и задула свечу, освещавшую ее скромную спальню.

Медальон в виде саблезубой кошки, давно стертой с лица земли — едва уловимо задрожал. Зеркальное отражение судьбы его Школы.

Пока Волков воспевают в балладах, Котов клеймят убийцами и психопатами. Чужие среди своих. Гаэтан предпочел бы потерять способность ощущать эмоции, чем каждый раз быть на куски разорванным кошачьими мутагенами. Все считают, что школа специально подбирала себе молодых отморозков? Они и представить себе не могли, что такое Испытание Травами в лабиринте подземелий Котов.

Под покровом темноты он стоял прямо позади чародейки. Кейра тяжело вздохнула, наощупь проверила, надежно ли закрыта дверь на засов. Тут же раздалось громкое, возмущенное шипение — откормленный черный кот ринулся в угол комнаты, обиженно прижимая взъерошенный хвост. Кейра виновато ойкнула: «Фолька, прости меня, Огня ради! Тьма хоть глаз выколи, а ты у меня совсем черный!».

Зеленоглазая бестия с вертикальными зрачками была неумолима. Кот выгнул спину, зашипел, уставившись прямо на Гаэтана. Кейра же оставалась в блаженном неведении, пытаясь успокоить животное, нежно поглаживая его. На короткое мгновение Гаэтан ощутил неприятный укол ревности.

Он сложил пальцы знаком Аард. Коты умели применять знаки много изящнее, чем представители других Школ. Как опытный знахарь при работе скальпелем, Гаэтан с потрясающей точностью направил поток силы к деревянной двери. Он лишь слегка хлопнул ею, но в ночной тишине звук показался оглушительно-громким.

— Кто здесь?! — Кейра вздрогнула. С их последней встречи она стала тоньше, будто бы прозрачней.

Ответом ей стал только протяжный, задувающий под юбку ветер. Гаэтан без всякого стеснения разглядывал чародейку. Взгляд женщины, повидавшей многое, и лицо совсем еще юной девушки. Сколько бы она не хмурила брови, на переносице никогда не останется грубого следа морщин.

Кейра чувствовала посторонний взгляд на себе. Ее выдавала дрожащая нижняя губа, и пальцы, сложенные в жест для простого заклинания. Она не могла не почувствовать движение в магических потоках. Не такая уж странность в хижине, доверху напичканной магическими артефактами.

В своем слишком быстро закончившемся детстве Гаэтан любил играть в кошки-мышки. Раз, два, три, четыре, пять. Кошка учится считать. Он улыбнулся, вспомнив, как его маленькая сестра завизжала от радости и побежала в сторону амбара, чтобы как всегда спрятаться под мешком с зерном. Счастливая девочка, которой судьба преподнесла лучший подарок — смерть от старости.

Прислушиваясь к каждому шороху и озираясь по сторонам, Кейра зажгла в своей руке белое магическое пламя. Только у дворянок и чародеек такие белые руки, не знавшие тяжелой работы. Ни единой мозоли. На пальце правой красовался перстень с небесно-голубым сапфиром, так удачно оттеняющим ее глаза. Даже оказавшись в крохотной лачуге посреди леса, она не продала драгоценность.

Школа Кота научила его двум самым важным вещам — выжидать и быть невидимым. Последним испытанием для юных ведьмаков был Шаэлмар — слепая смертоносная тварь, раскатывающая жертву в костяную муку, стоит ей только услышать малейший шорох. За многие годы Гаэтан стал первым, кто беззвучно отправил бестию к праотцам.

Тени скрывали его от света магического пламени.Потихоньку, понемножку, прибавляет к Мышке Кошку. Гаэтан легким уколом Силы скинул бокал с деревянного стола в соседней комнате. Раздался звон хрусталя. Чародейка тонко, по-девичьи вскрикнула.

Кейра распахнула дверь спальни, держа наготове знаменитый огненный шар. Гаэтан бесшумно последовал за ней.

— Кто здесь?! Тут грабить нечего! Все ценное уже продала!

Единственным ответом был стук ее собственного сердца. Только лишь Кейры — ведьмачье зелье замедлило сердцебиение Гаэтана.

Натюрморт с яблоками с грохотом упал, стоило Гаэтану нарочно коснуться его пальцем. Кейра взвизгнула и направила огненный шар в стену, оставив на ней глубокий черный след. Второй шар угодил прямо в бутылку с красным вином — брызги окропили синюю юбку Кейры.

— Аард, — выдохнула она, узнав магический отпечаток, — Аард. Геральт? — в голосе надежда смешалась со страхом, — Геральт, прекрати. Я боюсь темноты.

Гаэтан ухмыльнулся, вспомнив сказку про девочку, которая слишком часто кричала «Волк!». Тишина пугала Кейру, она обернулась вокруг, лишь краем глаза заметив какое-то едва уловимое движение.

«Отблеск пламени», — успокаивала себя она. Выходило скверно.

Несколько бесшумных шагов, и Гаэтан подошел достаточно близко, чтобы Кейра увидела его тень на освещенной магическим пламенем стене. Силуэт ведьмака казался исполинским, более грозным.

Из-за принятых накануне зелий время чувствовалось иначе, поэтому для него рот Кейры открывался в крике слишком медленно, как в театре пантомимы.

Получается ответ: «Кошка есть, а Мышки — нет».

Гаэтан одним движением выхватил удавку, покрытую тонким слоем двимерита. В Школе эту веревку называли петлей магов — именно на ней повесили Детмольда вон Арда. Когда удавка плотно легла на шею, Кейра захрипела и вцепилась в нее. Она не ожидала удара со спины. Гаэтан прижал ее хрупкое тело к себе.