Летний вечер плыл Летний вечер плыл… сенокос… жара… Догорал закат, и зажглась заря. И ленивым ручьем разговор журчал, И беседа была о начале начал. И сказал один: «В жизни счастья нет. Сколько лет тружусь, ну, а толку что? Поседел я весь от тоски и бед, Застрелиться б вот, да пропил ружье». А другой сказал, что он все видал, Что он прожил жизнь, как никто другой. И с высоких гор он на мир плевал, И что держит он за спиной топор. Ну, а третий все про любовь бубнил, Мол, ушла жена, ну, а он не рад. «Я ее любил, я ее не бил. Для нее я был не мужик, а раб». Тот, что с краю был, почесал живот, Молча взял стакан и налил вина: «Ты не ной, мужик, и закрой свой рот. Хватит нам – скажу – своего дерьма». И еще сказал: «В жизни нет друзей. Ты хоть волком вой, не придут помочь»… … И горел костер посреди полей, А у ног моих шевелилась ночь. За Любовь! За этим шумным праздничным столом Не в силах говорить витиевато. Наполните, прошу, скорей вином Бокалы, рюмки, тазики, ушата. Заранее возьмите закусить, И слюнки аппетитно утирая, Послушайте, какой скажу я тост. А тост скажу я для тебя, родная. Давным-давно, в седую старину, Любовь и Ненависть летали над землею. И кто из них нужней, и кто сильней, Они на горе всем поспорили с Бедою. Беда сказала твердо: «Я сильней. Когда войду я в дом, очаг погаснет, И нищета заполнит мир людей, И постепенно жизнь там вся зачахнет». И ужаснулась нежная Любовь, А Ненависть наполнилася злобой. И заключили мир между собой. И что с Бедой сражаться будут обе. С тех пор прошло уж тысячи веков, И видно всем, Любовь сильнее стала. Не раз, не два, а много тысяч раз Любовь Беду тихонько побеждала. Так выпьем же, друзья, за ту Любовь, Что беды все и горести прощает. За ту Любовь, что нас ведет вперед И в мире этом жить нам помогает. К Пушкину Могуч и славен наш язык Тебе, поэт, благодаренье. Как путник, жаждущий воды, Я пью твоё стихотворенье. Прошли года, да что года! Века шумят над головою А ты с поэзией своей, Как будто рядом, здесь, со мною. Мы вместе шли на магистраль. Перекрывали вместе реки. И от таёжного костра Ты уходил лишь на рассвете. Мы вместе шли сквозь бурелом, Стихи, читая на привалах. И поднимали всякий раз Страну, лежащую в развалах. Всегда ты рядом с нами был, В веселье радостном и в горе, России славной, гордый сын, С душой огромной, словно море. Горжусь, что я потомок твой. Прими как дар моё почтенье. Как путник, жаждущий воды, Я пью твоё стихотворенье. К жене Татьяне Не жалей о том, что не случилось. Не жалей о том, что не сбылось. Что ж поделать, так уж получилось, Что сейчас нам встретиться пришлось. Не грусти, у нас еще не осень. Мы с тобой не листья на ветру. Что с того, что скоро сорок восемь. Я тебя, как юноша, люблю. И не верю я, что помешает Кто-то в этой жизни очень злой, После всех тревог, невзгод, скитаний Тихо любоваться мне тобой. Пусть по окнам дождь стучит осенний, Снегом засыпает наш балкон. Мы своим теплом друзей согреем И домашним угостим вином. Не жалей о том, что не случилось. Не жалей о том, что не сбылось. Лучше скажем мы судьбе спасибо, Что сейчас нам встретиться пришлось. Медсестра (из рассказа ветерана) Она шагала вместе с нами, Еще не знавшая любви, Девчонка с чистым, ясным взглядом, Добром светилась изнутри. Я снова вижу взрыв снаряда И слышу мин противный вой. На поле, там под Сталинградом, Где каждый день шел смертный бой. Она спешит, бежит по полю, Услышав где-то чей-то стон. Осколки, пули не преграда, И взрывы бомб ей нипочем. Не о себе тревожат мысли, Не ради славы и наград Она спасала наши жизни, Спасала нас, простых солдат. Она не плакала ни разу. Никто не видел ее слез И, перевязывая рану, Шутила весело, всерьез: – Ну что ты, милый, успокойся, До свадьбы точно заживет… …Я видел сам, осколок жаркий Ударил точно ей в живот… Он замолчал и отвернулся… Воспоминаний сбит полет… Кто видел, как солдаты плачут? Лишь только тот его поймет. Пусть нету голоса… Я песней этой к сыну обращаюсь И для него ее хочу пропеть. Пусть нету голоса (об этом сам я знаю), Но есть слова, есть сын и песня есть. Не верь, мой сын, не верь, мой сын, наветам. Я в этой жизни не был подлецом. Я не был пьяницей и не был я повесой, А был рабочим и просто был отцом. В краю суровом от тебя далеко Мы строим город, нефть даем стране. В краю берез, в краю болот глубоких, Я помню, сын, я помню о тебе. Мела пурга, и не пройти УРАЛу, И ночь застала нас в глухой тайге. Но выбраться с беды мне помогала Одна лишь мысль, что ты есть на земле. Ну, что с того, что жизнь нас разлучила. На разных полюсах отец и мать. Ты взрослым стал, и, путь свой продолжая, Еще ты человеком должен стать. И, если будет трудно на дороге, Да так, что не свернуть уже нельзя, Ты позови, и я приду на помощь, Ведь я отец, и мы с тобой друзья. Я песней этой к сыну обращаюсь, И для него ее хочу пропеть. Пусть нету голоса (об этом сам я знаю), Но есть слова, есть сын и песня есть. |
