Запись обрывается. Кое-где страница сморщена, усеяна маленькими мокрыми кругами.

Я листаю страницы назад, ищу более раннюю запись, сделанную еще им самим. Большой палец цепляет уголок страницы в самом начале, и я открываю ее.

Конечно же. Это из истории, которую я вспоминала прошлой ночью.

Если ветер с болот начнет петь, ты его не должна слушать, по крайней мере, не во все уши. Только исподтишка. Знаешь, как смотрят искоса, краем глаза. Ветер одинок, детка, и вечно ищет себе компанию.

Я вожу по странице пальцами. Почему это Магда процитировала слова отца?

А потом я вижу это. Внизу страницы почерком отца мелко написано: М. Т.

Магда Торн. Эта история не папина, он только повторил ее. Но что это означало теперь, когда прозвучало на огороде, из уст самой Магды?

Со скрипом отворяется входная дверь, и я, вздрогнув, захлопываю книгу. Сколько же я просидела вот так, мечтая о старых сказках на ночь? Из коридора слышен звук маленьких ног Рен, ее легкие, вприпрыжку шаги по половицам. Маму я не слышу, но они наверняка пришли вместе. С усилием поднявшись с кровати, я, прижимая книгу к груди, выхожу на кухню.

Рен сидит за столом, болтая ногами, и играет с одной из своих выпеченных фигурок.

Я стою в обнимку с книгой, прислонясь к дверному косяку, а мама бродит бесшумно, как привидение, ставит на место пустую корзину, снимает передник – все без единого звука. Рен улыбается мне и пальчиком манит меня к себе, а когда я подхожу ближе, шепчет на ухо, сложив ладошки ковшиком.

– Ты ходила к сестрам?

Наклонившись, я целую ее в макушку и отвечаю тоже шепотом.

– Ходила. Я тебе потом все расскажу.

Она радостно подскакивает.

– Рен. – Мать не поднимает глаз, но голос ее летит через всю комнату. – Принесешь мне пучок базилика со своего огорода?

Рен срывается с места и выскакивает. Хлопает входная дверь. Я ожидаю, что мать заговорит со мной, спросит, где я была, но она не произносит ни слова.

– Я ходила к сестрам, – объявляю я. – Они ничего не знали про Эдгара.

Мама отводит взгляд. Почему она молчит?

– А еще я видела чужого. Я говорила с ним, и мне показалось, что он не виноват. У него такой странный…

– Ты не должна была уходить, Лекси.

– Ты меня не остановила.

– Твой дядя…

– Он мне не отец. И не мать.

Она откладывает полотенце, обходит вокруг стола.

– Отто только старается защитить тебя.

– А ты? – Я крепче сжимаю книгу. – Ты могла бы меня остановить.

– Ты бы меня не послушала, – отвечает мама.

– А ты бы попыталась… – завожу я, но смолкаю, потому что на спину ложатся мамины пальцы, призрачно-белые от муки. Это очень легкое прикосновение – не ласковое, но слабое, воздушное. В первый момент мне почему-то вспоминается незнакомец. А потом в ее пальцах появляется сила, а ее глаза смотрят в мои, и в них что-то вспыхивает, неистовая, жаркая искра.

– Я и так пытаюсь, Лекси, – шепчет мама, – пытаюсь помочь тебе.

Внезапное возвращение той, которая была прежде моей мамой, застало меня врасплох. Но это только мгновение, а потом она исчезает, ее пальцы невесомо скользят прочь. Я хочу заговорить, но не успеваю открыть рот, как откуда-то с улицы доносится другой голос. К нему присоединяется еще один. И еще.

Момент упущен. Мама снова у стола, взялась за тесто, и вид у нее отсутствующий.

– Я его не видела, – торопливо говорю я, слыша, что мужчины приближаются. – И вообще никуда не ходила.

Я жду, что мама поднимет глаза и улыбнется или ободряюще кивнет, но нет – не могу даже понять, слышит ли она меня.

Вздохнув, я, с книгой под мышкой, выхожу на крыльцо. Низкие голоса доносятся с запада, они погромыхивают, как гром, со стороны скрытой за холмом деревни. Я стою в дверях, дрожа от ветра.

Что имела в виду мама?

Я несколько раз глубоко вдыхаю, пытаясь избавиться от неведомо как появившихся камней, сдавливающих горло.

Книга в моих руках сама открывается на записи с именем Магды, и тут, как тени, отбрасываемые заходящим солнцем, появляются члены дозорного отряда. С вытянутыми утомленными лицами, брови у всех нахмурены, плечи согнуты. Надежды найти Эдгара, по крайней мере найти его живым, должно быть, угасают вместе со светом дня. Я отрываюсь от книги и вскидываю на них глаза – послушная, терпеливая.

Пальцем вожу по словам «Ветер одинок».

У дома Отто мужчины задерживаются, негромко переговариваются. Потом их отряд рассыпается, разлетается в разные стороны, точно семена от порыва ветра.

Я успеваю посторониться, и Отто, бухая сапогами, входит в дом, избегая моего взгляда. А за ним чуть поодаль шагает высокий парень, в тусклом вечернем свете светится шапка грязноватых светлых волос. Тайлер Уорд. Увидев меня, он замедляет шаг, на губах играет улыбка, даже сейчас. Он пытается – безуспешно – напустить на себя подобающую случаю солидность. Подскочив к двери, где я стою, Тайлер берет меня за руку и сплетает пальцы с моими.

– Красивый закат, – замечает он, изо всех сил стараясь выглядеть грустным и расстроенным. Это почти смешно.

– Неудачно? – спрашиваю я, отнимая руку.

Он мотает головой, и я не могу в это поверить, но его жест кажется почти презрительным. Прикусив язык, я улыбаюсь, изображаю спокойствие.

– Где же вы искали?

– А что? – Из-под густых волос в меня выстреливает взгляд голубых глаз.

– Да что с тобой такое, Тайлер, – говорю я. – Ты вроде всегда жаловался, что тебе скучно и не хватает приключений. Так расскажи, удиви меня. Что ты делал сегодня? Куда вы ходили?

– Отто говорил, что ты будешь выспрашивать. Сказал, что ты собралась сама искать. Это дело небезопасное, Лекси, – хмурится он. – А мне не хочется тобой рисковать, не хочу, чтоб ты пострадала. – Он переводит взгляд с моих рук на маленькую зарубку на дверном косяке, след от топора, задумчиво водит по ней пальцем. – Уж лучше я сам это сделаю, вместо тебя.

– Я не хочу ждать. – Я убираю его руку с косяка. – И не такая уж я беспомощная.

Тайлер молчит, впав в странную задумчивость. Я подхожу к нему совсем близко, глажу по щеке, поднимаю повыше его опущенную голову.

– Деревенская площадь? Дом Дрейков? Поле, на котором мы любили играть – заросшее вереском?

Тайлер выдавливает унылую усмешку.

– А что мне за это будет?

– Все очень серьезно, – говорю я. – Уже почти стемнело, а Эдгара так и не нашли.

Он отворачивается и, хмурясь, приваливается к двери. Мрачное выражение кажется чужим на его лице, так привычном к улыбкам.

– Знаю, Лекси. Извини.

– Ты заглядывал к Елене? Как она?

Отвернувшись, он задумчиво закидывает руки за голову и сцепляет пальцы на затылке.

У меня вырывается вздох отчаяния. Дверной проем слишком узок для нас двоих, и я выхожу во двор. Тайлер трусит за мной.

– Я расскажу, если ты ответишь мне на один вопрос.

Тогда я останавливаюсь, но не поворачиваюсь к нему. Прижимая к груди книгу, я жду, пока он со мной поравняется. Поднимается ветер, холодный воздух щиплет лицо. Дневной свет меркнет, а у ночного мира цвет, как у кровоподтека. Тайлер стоит прямо у меня за спиной. Я так и чувствую, что он нерешительно протянул руку, не зная, коснуться меня или нет.

– Почему ты так со мной? – раздается его голос, совсем тихий, чтобы слышать могла только я.

– Да как? Все как обычно, Тайлер, – но я знаю, что это неправда. И он это знает.

– Лекси, – его голос звучит странно, почти умоляюще, – ты же знаешь, чего я хочу. Почему же ты даже не…

– Почему я не дам тебе того, что ты хочешь, Тайлер? – перебиваю я, резко развернувшись к нему. – Ты меня об этом спрашиваешь?

– Лекси, я хочу справедливости. Дай мне шанс. – Он робко убирает прядь темных волос с моего лица. – Скажи, чего ты боишься. Объясни, почему ты всю жизнь со мной дружила, а теперь отказываешься от…