А вообще-то, добавил Макс не без кокетства, ему особенно по душе то, что выходит за рамки законности. Это он себе таким образом цену набивал, хотя всем и без того были хорошо известны его почти уникальные хакерские способности. Кофе и «комп» — больше ничего ему в жизни не требовалось.

Посмеялись, поострили, передали в его личное распоряжение новую кофеварку и килограммовый пакет свежемолотого кофе и вернулись к общему делу.

А Макс, забрав дары, немедленно удалился в свою закрытую для посторонних комнату, где были размещены полдюжины мощных компьютеров. Там он поместил свое толстое тело в кресло на колесиках и победным взглядом полководца оглядел личное «войско». Все остальное его теперь больше не интересовало…

Николаю Самохину досталось отыскать и допросить экономку Осинцевой — Полину Ивановну и охранника Ознобихина, дававшего показания против Андрея Репина. И в последнем случае сделать упор на причине изменений его показаний. То есть расколоть мужика до самого донышка и с помощью Севы Голованова или Володи Демидова устроить ему следственный эксперимент.

Этим двоим последним, как людям крупным, рослым и очень заметным, отводилась пока вспомогательная роль. Ну, к примеру, если вдруг появится нужда «попужать» одного из Носовых либо обоих сразу, то тут они вполне могут вступить в общую игру. А пока им не стоит светиться. И потом, еще неизвестно, уложится ли в оговоренные параметры расследование.

Ну а Поспеловского и его дочь Денис предложил пока не трогать, оставив обоих на попечение Гордеева: тот с ними знаком и новые его контакты не окажутся категорически нежелательными — в конце концов, расследование вызвано их собственной инициативой. Вот и пусть не забывают об этом.

Вот тут и настала очередь Фили Агеева предложить для обсуждения свой план. Но для его успешного исполнения ему необходимо было: во-первых, несанкционированно проникнуть в дом Юлии Марковны и, во-вторых, немедленно, не ожидая удобного случая, свести с ней самое тесное насколько это возможно, знакомство.

Народ повеселел. Филины фокусу были известны всем, так же как и поразительное нахальство, к примеру, того же Макса.

Но когда Филипп стал объяснять, зачем это ему нужно, улыбки как-то сразу растаяли: добытые таким образом доказательства вряд ли можно было бы назвать законными. Не говоря уже об элементарной морали.

Как ни покажется странным, противником всяческой аморальности выступал Алексей Петрович Кротов, в чьей, так сказать, биографии никакой моралью, строго говоря, вообще не должно было бы пахнуть. Ему стал возражать Коля Самохин, Самоха, как его обычно звали свои. Он не только поддержал идею друга Фили, но и согласен был принять в ее осуществлении любое посильное участие. Что, естественно, тоже немедленно вызвало жизнерадостный, почти жеребячий смех.

— Ребята, — с укоризной заметил Денис, — что-то вы непонятно озабоченные. Может, вам в отпуск пора, на курорты? По девочкам?

Однако же и предложение Филиппа, и попутные советы Самохи были приняты. Народ пришел к выводу, что Юлия Марковна Поспеловская может в самом деле оказаться тем центральным звеном, хорошенько ухватившись за которое им придется тащить из неизвестности всю цепь — и событий, и преступлений. А с ее помощью сделать это будет гораздо проще. Значит, к черту мораль?

Молчавший до этого Всеволод Голованов неожиданным своим предложением упростил дело. Но тут — уже с точки зрения тактики — ему начал возражать Алексей Петрович, упиравший на то, что акция сильно напоминает расхожие кинотрюки и мало кто в них способен нынче всерьез поверить. Можно таким вот образом, вовсе того не желая, загубить в конечном счете приемлемую идею Агеева на корню. И уже потом к женщине никаких подходов не будет, за исключением грубо-криминальных. А здесь он категорический противник.

Сева же продолжал отстаивать свое предложение, веря в актерские способности Филиппа и его поразительную находчивость, свидетелем чего он был и в Афгане, и во время первых чеченских событий, ибо сам же и командовал группой разведки спецназа ГРУ Министерства обороны.

Кротов не стал спорить дальше, махнул рукой и сказал, что свою задачу усвоил, а как они станут решать свои — это, в общем, их личное дело, был бы нужный результат.

Вот на такой ноте и закончилось совещание.

— Командные игры, — выходя, заметил Голованов.

— Нет, большой хурал, — уточнил Филя.

— Только уж вы, мужики, — сказал Агеев Голованову с Демидовым, которые также отправлялись сегодня на ответственную операцию, — постарайтесь работать точно. Прикиньте свой и мой вес.

— Не боись, Филя, — с многообещающей ухмылкой ответил ему Володя Демидов, ласково поглаживая свой пудовый кулачище, — сиротой не оставим.

А Голованов многозначительно хмыкнул:

— Сам ведь предложил…

Печально посмотрел Филя на друзей и пошел в гардеробную — переодеваться. Спектакль должен быть абсолютно реальным: и джентльмен в «БМВ», и случайное знакомство, и наезд братвы, и попытка похищения, и… и все остальное, что может додумать себе оглушенный овацией зритель, когда занавес уже упал.

Осталась самая малость: выяснить, где и чем сегодня будет заниматься Юлия Марковна, как умело поломать ее планы, направив ее желание и неожиданно открывшиеся возможности в нужное русло. Но это уже дело техники, считал Филя и был по-своему прав.

И все же, выходя из «Глории» в элегантном смокинге, моднейших туфлях от Версаче и дорогом кашемировом пальто нараспашку, распространяя вокруг себя аромат совершенно фантастического парфюма, Филя не мог удержаться и сказал дежурившему в приемной «Глории» Игорю Измайлову:

— Смертельный номер: иду на перехват. Если что случится, считайте коммунистом. Ну а нет, — вздохнул тяжко, — значит, нет… Отметь себе: «Глория» начинает игру…

В новеньком «седьмом» «БМВ» у служебного хода во внутреннем дворе его уже ожидал «телевизионный мастер» Самоха — при необходимых документах, инструментах и прочих прибамбасах, положенных человеку его профессии. Филя должен был забросить Николая в высотный дом на Котельнической набережной, где на двенадцатом этаже в большой, даже по нынешним меркам, квартире проживала экс-супруга господина Поспеловского. Закончив там всю необходимую предварительную подготовку, он мог приступить к выполнению уже конкретного своего задания, то есть отправляться на Тверскую и начинать поиск охранника в пятнадцатом доме и бывшей экономки покойной госпожи Осинцевой.

Пока Самоха выруливал из лабиринта улочек к Садовому кольцу, Агеев, достав мобильник, начал предварительную работу.

По его мнению, это Наполеону принадлежало выражение, что главное в полководческом деле — втянуть противника в сражение, а уже потом прикидывать, куда кривая вывезет. И был в принципе согласен с господином Бонапартом. Поэтому и объявил для себя начало боевых действий, экипировался соответственно и теперь пытался выяснять все, что касалось «кривой», которая должна была его «вывозить» в нужном направлении.

Первый звонок он сделал Лидии Поспеловской. Представился коллегой адвоката Гордеева, которому тот, собираясь сейчас в вологодскую колонию, поручил разобраться здесь с некоторыми проблемами. Вот и возникла необходимость встретиться с мадам Юлией Поспеловской, но так, чтобы она поначалу не догадывалась о причинах встречи. Словом, ему в данный момент требуется знать все про нее: адрес работы и телефон, где она находится, в каких местах проводит вечера и, наконец, где с ней можно пересечься.

— А разве Юрий Петрович уже уехал? И мне не сообщил? — удивилась Лидия.

— Он обязательно позвонит вам перед отъездом. Или вы сами свяжитесь с ним. Но учтите, что мобильная связь у него временно отключена.

— А вы Райского знаете? — спросила, видно, на всякий случай, для проверки — не провокация ли.

— Вадима? Естественно, Юркин приятель. А на что он вам?

— Так… — ничего путного не смогла ответить Лидия.

— Ну и что насчет Юлии Марковны?