- Что с тобой случилось? - поинтересовалась она. - Пожалуйста, скажи мне, что это было по обоюдному согласию.

- Это было по обоюдному согласию. И все по твоей вине.

- По моей вине?

- Это ты сказала мне приударить за Госпожой Фелицией. Я послал ей цветы. Она оказалась в моей спальне в ночь вечеринки.

Глаза Сэм стали комично большими. Он рассмеялся над ней.

- Ты подчинялся Госпоже Фелиции? - спросила она. - Серьезно?

Он протянул руку и прижал палец к ее губам.

- Это секрет, - сказал он.

- Почему? Все знают, что ты би. Разве есть отличия?

- Мужчина, который любит трахать других мужчин, пугает натуралов. Мужчина, который любит, когда из него выбивают дерьмо, - посмешище. - Их мир мог хвастаться о сексуальной свободе и принятии, но мужчины-сабмиссивы носили клеймо, и он не хотел быть среди них.

- Я думаю, это сексуально, - сказала Сэм. - Мне нравятся мужчины, которые не боятся быть уязвимыми. Женщины постоянно себя так чувствуют. И если тебе станет легче, я подумала, в тебе могла быть небольшая мазохистская жилка, когда узнала, что ты был влюблен в Сорена.

- Я не хотел, чтобы ты это знала. С тобой слишком легко разговаривать. Все выходит наружу.

Она провела рукой по его волосам, нежно и осторожно, словно боясь причинить ему еще большую боль.

- Ты можешь рассказать мне все, что угодно. Мне все равно, что говорит Сорен - ты можешь мне доверять.

- Я хочу. Но мне не легко из-за всех секретов, которые ты хранишь.

- По-твоему, какие секреты я храню?

- Ты была в лагере Фуллеров и не хочешь об этом говорить.

- Тебе нравится говорить о твоих ранениях, и как ты оказался в госпитале?

- Только если это приведет к сексу.

Сэм усмехнулась.

- Тебе действительно станет легче, если ты узнаешь о моем отвратительном прошлом?

- Я хочу узнать тебя, - лишь сказал Кингсли. - Всю тебя. И ты так много знаешь обо мне.

- Твои секреты сексуальнее моих, - ответила она. - У меня нет ни пулевых ранений, ни тайных любовников.

- Какие у тебя секреты? - спросил Кингсли.

Сэм не улыбнулась, и это его испугало. Сэм почти всегда улыбалась ему.

- Уродливые.

Глава 26

Кингсли подождал, пока Сэм устроится под одеялом. Она перекатилась на бок, лицом к нему, и Кингсли посмотрел на нее, сделав озадачивающее открытие - ему нравилось видеть ее в своей постели. Она выглядела такой миниатюрной и беззащитной на его огромной кровати, почти как маленькая девочка с взъерошенной короткой стрижкой и руками, подпирающими подбородок.

- Моя семья с треском провалилась в попытке превратить меня в девочку. Поэтому церковь поговорила с моими родителями, и они решили отправить меня в лагерь. Это был не обычный летний лагерь. Это место было в северной части штата, куда отправляли детей-геев, чтобы починить им мозги.

- Сэм... - Кингсли хотел прикоснуться к ней, но сдержался. Если бы он прикоснулся к ней, она могла бы замолчать, и теперь он понял, что жаждал узнать правду о ней.

- Я встретила девушку по имени Фейт в автобусе, когда ехала в этот лагерь - в этот отвратительный, ужасный лагерь, куда Бог не пошел бы, даже если бы ты ему заплатил. Фейт застукали в постели с кем-то из ее церкви, с кем-то важным, и они изгнали Фейт, отправив ее в лагерь.

- Где было это место, куда тебя послали?

- Лагерь и природный центр «Милая долина». Ты можешь поверить, что они так это называли? Что за фигня. Не было ни гребли на каноэ, ни стрельбы из лука, ни прогулок на природе. Вместо этого, были «молельные сессии», где нас заставляли стоять на коленях несколько часов и громко молиться Богу, чтобы тот забрал наши грехи и исцелил нас, дабы мы возжелали мужчину, как Бог и задумывал. И были веселые «терапевтические сессии», где мы должны были смотреть слайд-шоу и нас били электрическим током, как только на экране появлялась картинка симпатичной девушки. Не удар током по рукам или ногам. Нет - ток бил по соскам и клитору. Но самое лучшее - это наркотики.

- Наркотики?

- Они давали нам, детям, наркотики, вызывающие рвоту, и заставляли смотреть лесбийское порно. Вагина на экране. Рвота на полу. Мы называли его «вечер кино у Калигулы».

Кингсли попытался взять Сэм за руку, но она так крепко сжала пальцы в кулак, что ему ничего не оставалось, кроме как положить свою ладонь поверх ее.

- Несмотря на то, что мы были так заняты всеми этими восхитительными и полезными походными мероприятиями, - продолжила Сэм, ее голос сочился сарказмом и едва сдерживаемой яростью, - мы с Фейт делали все возможное, чтобы сохранить друг друга сильными и здравомыслящими. Всякий раз, когда мы видели друг друга, мы шептали наши кодовые слова - «Больше веса».

- «Больше веса»? Что это значит?

- Некоторые фанаты считают лесбиянство разновидностью колдовства. Я не шучу. Спроси у Пата Робертсона. И когда я услышала об этом, то решила изучить колдовство, как типичный недовольный подросток-гей.

- Я был недовольным подростком.

- И что же ты сделал?

- Спал с другим недовольным подростком-геем.

- Почему я не подумала об этом? О, подожди, подумала. - Сэм усмехнулась, и это было приятно слышать. Потом девушка снова заговорила, и никто из них больше не смеялся. - Я прочитала книгу об охоте на ведьм во времена колонизации. Закон гласил, что человек не может быть привлечен к суду, пока он не заявит о своей вине или невиновности. Этого человека, Джайлса Кори, обвинили в колдовстве, но он отказался признать свою вину. У суда был способ выбивания из людей признания. Они укладывали их на доску, и на них еще одну доску, и сверху наваливали груз, медленно раздавливая человека. Они сделали это с Джайлсом Кори. Добавляя груз, они останавливались, спрашивали о признании, виновен или невиновен. А его ответ был «Больше веса». Он повторял это снова и снова, и затем, наконец, «Больше веса» стали его последними словами. Они убили его, но так и не заставили его сказать «виновен». Когда мы с Фейт говорили: «Больше веса», это значило «Давайте. Боль. Пытки. Нам плевать. Мы никогда не признаем вину. Мы не сделали ничего неправильного. Это они были виноваты».

Кингсли хотел что-то сказать, что-то ответить. Но сила Сэм лишила его слов.

- После месяца в лагере они сказали, что наш прогресс был «неудовлетворительным», и нам придется остаться еще на один месяц. У Фейт появилась идея, я думала хорошая идея. Мы вломились в клинику и нашли все таблетки, которые смогли найти...

Кингсли убрал свою руку с руки Сэм и притянул ее к себе, прижимаясь к ней всем телом. Она положила голову ему на грудь, и Кингсли обнял ее за дрожащие плечи.

- Мы обнимали друг друга до рассвета, - продолжила Сэм. - Точно так же, как мы с тобой сейчас. Не знаю, почему мы решили дождаться рассвета. Может, хотели увидеть восход солнца в последний раз. Но на рассвете мы проглотили таблетки и запили их минеральной водой, как обычно. Десять... двадцать… тридцать таблеток. Мы дрожали и горели, и казалось, что наша кожа пылает. А потом мы заснули. Две девушки уснули. Одна девушка проснулась.

- Ты проснулась, - ответил Кингсли.

- Приехали копы, - продолжила Сэм. - Они были первыми, с кем я заговорила, когда очнулась в больнице. До сих пор меня бесит, когда я слышу, как люди говорят всякое дерьмо о копах. Эти копы были первыми вменяемыми взрослыми, с которыми я говорила за последние две недели. Тот детектив, детектив Фелдман, сказал, будто этим лагерем управляет Йозеф Менгеле[21]. Тогда я не понимала, о чем он говорил, но знала, что он на нашей стороне.

- Что произошло с тобой? Были предъявлены обвинения?

Сэм сделала глубокий вдох.

- Семья Фейт Спенсер обвинила меня в ее смерти. Она приняла больше таблеток, чем я, и поэтому сказали, что я обманом заставила ее покончить с собой. Правда в том, что мы приняли столько, сколько нашли. Мы не считали таблетки. Мы просто глотали.