«Поздравляем, Марина.

До вас дошла очередь на пересадку печени» и указаны дата с названием Московской больницы.

— Понс, — шепчет Маринка, теребя мальчишку за рукав свитера, всё ещё глядя на текст. В глазах её застывают слезинки и так же, как и у Понса совсем недавно, легонько подрагивают от каждого движения. — Я буду здоровой, Понс! — и кидается к своим коленям, обнимая их, разрываемая потоком счастливых слёз. Понс ненавязчиво нависает над ней, тоже коротко обняв её, и вдруг тихо-тихо, так по-доброму говорит:

— С Новым годом, Марина. Пусть он будет счастливым для обоих из нас.

В огромной зале с лиловым тюлем, развевающимся от дуновения ветра, который попадает внутрь через огромные, до потолка окна, ходит множество людей. Женщины в длинных вечерних платьях, заказанных у именитых дизайнеров, и мужчины в элегантных костюмах и лакированных ботинках, поблескивающих на каждом шагу их хозяина, обмениваются новостями, натянуто улыбаются и коротко смеются, запивая едва ли не каждое предложение пузыристым шампанским, разлитым в высокие бокалы. В зале царит официальная атмосфера, и тут нет места разговорам о чём-то посредственном и обыденном. Здесь обсуждаются вопросы о ситуации в сфере искусства и культуры, о недавней пьесе известного в Петербурге драматурга, об образовании, ну и на худой конец — политике.

Двадцатилетний парень по имени Миша, одетый в зауженный чёрный костюм, разбавленный белой рубашкой, выглядывающей из-под пиджака, и зачесавший свои кудрявые и непослушные светлые волосы назад, создавая этим деловой образ, явно скучает на этом празднике. Подложив ладонь под острый подбородок, равнодушным взглядом окидывает он всю эту светящуюся залу, посередине которой возвышается зелёная новогодняя ель, к сожалению, искусственная, и ждёт не дождётся окончания сего мероприятия. Отец его вместе с матерью находятся неподалёку, заливисто, но с ноткой наигранности, смеясь в компании каких-то раскрученных телеведущих. Миша не смотрит телевизор, поэтому понятия не имеет, почему настолько почётно быть в их компании, нежели чем в компании сына. Впрочем, пора уже привыкнуть к великому игнорированию со стороны семьи.

Еле слышно вздохнув, Миша поднимается из-за стола, за которым он сидит в гордом одиночестве почти целый час, и подходит к отцу, сохраняя на лице выражение полнейшего пренебрежения к происходящему.

— Па, я пойду, развеюсь, а то тут жуть, как скучно, — обращается он к родителю, сразу же обратив на себя внимание кучи известных людей, что сейчас глядят на него не без доли любопытства.

— О, так это ваш сын, Кирилл? — слегка округлив зеленоватые глаза, которые окаймляют накладные ресницы, спрашивает какая-то дамочка в синем. Миша переводит на неё взгляд своих равнодушных голубых глаз, правда, ничего не говорит.

— Да-да, Лизонька, это мой сын — Миша. Знакомьтесь, — представляет своего отпрыска уже немного седой мужчина с идеально выбритым лицом. Вся его статная фигура излучает уверенность, но при встрече с сыном отец позволяет себе неловко поправить галстук.

— Миш, действительно, иди, погуляй. Можешь даже друзей к себе позвать, только тихо сидите, — вступает в разговор ещё довольно молодая мать с лебединой шеей и греческим носом, украшающим её напудренное лицо. Она сохраняет серьёзность, но, когда Миша послушно уходит, вновь улыбается гостям. Только в тот момент, когда её сын скрывается за величественными дубовыми дверями, ведущими в залу, бросает на него волнующийся взгляд и сразу же спешит запить переживания искрящимся напитком в её бокале.

Оказавшись за пределами поднадоевшего помещения, Миша проходит по длинному и довольно узкому коридору, пол которого покрывает дорогой палас, купленный родителями юноши в Милане несколько лет назад. Однако сейчас никому уже нет до этого дела, и никто из посещающих дом Евсеевых не задумывается, что вышагивает по ковру ценой в пять тысяч долларов. Ах, какое невежество.

Миша задумывается об этом на несколько мгновений и усмехается, продолжая свой путь по светлому коридору, который освещают многочисленные настенные канделябры. Словно попадаешь в прошлое, когда находишься в подобном месте. Только завернув за угол, открыв дверь в комнату Миши, любой может понять, что на дворе далеко не восемнадцатый век, едва увидев мощный компьютер, прозрачный журнальный столик на чёрных ножках и довольно скромную кровать.

Зайдя в комнату, мальчик даже не включает свет, а сразу достаёт из ближайшего комода стопку зелёных банкнот, только вышедших с печати и потому совершенно гладких и пахнущих краской. Слегка улыбнувшись при виде купюр, Миша одновременно вынимает из кармана висящей на крючке рядом куртки свой новенький седьмой айфон, причём совершенно нежеланный. Зайдя во «ВКонтакте» в мгновение ока находит нужного человека в огромном списке друзей и пишет: «Скоро буду. Ждите меня».

Закончив с сообщением, парень убирает телефон обратно в карман куртки, надевает её и уже через несколько минут выходит из комнаты, и идёт дальше по коридору в направлении гаража. Там он садится за руль недавно купленного BMW, и через некоторое время мчится из загородного дома в сторону одного из самых известных ресторанов города. Там Мишу ещё на входе встречают внимательные работники заведения, приветливо улыбающиеся клиенту. Юноша игнорирует их улыбки, зная, что может себе позволить подобное поведение, и идёт через весь зал, в котором играют иностранные новогодние песни, к своим приятелям. Те приветствуют его несочетающимся с этим богатым местом свистом.

— Ну, ты и разодеться, Мих, — смеется один из троих друзей, окидывая парня взглядом с ног до головы, начиная с напомаженных волос и заканчивая блестящими ботинками. Миша вновь усмехается и присаживается рядом с остальными, ничего не отвечая.

— Миша! — бросается в объятия к своему парню черноволосая девушка модельной внешности из их компании. На мягких красных губах её застывает довольно уютная улыбка. Только встретившись взглядом с Мишей, она целует его, обнимая за шею, притягивает к себе. Два друга из компании, сидящие напротив, переглядываются и подавляют смешки. Когда парочка влюбленных отрывается друг от друга, Миша бросает взгляд на меню, так даже и не поздоровавшись со своей девушкой, и говорит:

— Давайте заказывать что-нибудь уже, — слышится спокойный тон.

И так компания друзей поочередно выбирает блюда из папки в кожаном переплёте, причем ориентируясь лишь на самые дорогие, самые изысканные. Каждый из друзей готов потратить все свои имеющиеся на сегодняшний день деньги, лишь бы только отметить Новый год на достойном для них уровне. Совсем скоро стол заполняют чёрная и красная икра, осётр, пять видов салатов, каждый из которых обязательно содержит какой-нибудь редкий продукт, известный только богатой прослойке населения. Иными словами, шикуют друзья в эту праздничную ночь. Слышатся смех, разговоры, обсуждения того, что подарили родители каждому в этом году. У одного пополнился запас брендовых курток, у другой — сумочек, а третьему и четвёртому подарили по машине. Ребята выпивают, закусывают и просто наслаждаются тем, что могут позволить себе этот вечер, эти блюда и эту компанию. В ресторане по-прежнему играет новогодняя музыка, пахнет мандаринами, которые бесплатно раздают каждому посетителю официанты, а само помещение украшено в стиле надвигающегося праздника. В один момент, правда, в приятную атмосферу врывается нечто чужое, чего в этом изобилующем дорогими интерьером и меню месте не ждут. В носы ближайших от дверей посетителей бьёт запах грязи и пота. Почти неслышно внутрь заведения заходит обросший поседевшими и спутанными волосами человек, одетый в рваную тёмную одежду, такую же запачканную, старую и похожую на лоскутки, нежели чем на одеяние. Человек проводит тыльной стороной красной, покрытой морщинами, ладони по носу и шумно вдыхает воздух. Подобная картина сразу же заставляет присутствующих в зале отвлечься от приятно пахнущих, искусно приготовленных блюд и обратить внимание на незваного гостя.