– Ты превзошла саму себя, – произнес он. – Ты, маленькая жемчужина, которую я подобрал на лекции… Посмотри на это место! У тебя отличное чувство стиля, София.

У нее перехватило дыхание. Она стояла совершенно неподвижно, не смея даже набрать воздуха, – ведь тогда пылающий внутри нее огонь распространился бы до его пальцев, и он почувствовал бы, насколько она возбуждена. Освальд наклонился и подвел свою голову настолько близко к ее голове, что его щетина царапала ей щеку.

– Отдохни сегодня, ты это заслужила, – прошептал он ей в ухо.

Затем провел рукой вниз вдоль ее позвоночника и чуть приобнял ее за талию. София почти не почувствовала, когда его руки соскользнули с ее тела; кожа продолжала гореть от его прикосновения. Она лишь услышала его шаги, когда он покидал библиотеку.

София осталась стоять, не в силах заставить тело пошевелиться.

«Почему он так прикасается ко мне? – думала она. – Он меня дразнит или это совершенно нормально? Дружеский массаж усталой спины… Может, я просто чересчур чувствительна? Вероятно, он просто рад, что я хорошо себя проявляю… Благодарен за то, что кто-то здесь выполняет свою работу…»

Тут она вспомнила, что Освальд только что освободил ее на остаток дня.

Остальные по-прежнему спали, когда София прокралась в спальню, достала рюкзак и заполнила его всем, что ей требовалось на день. Несмотря на запрет, она решила забрать из отделения для персонала мобильный телефон. Весь офис пребывал в спячке, с опущенными жалюзи. София открыла в шкафу для личных принадлежностей свой ящичек и сунула телефон и зарядное устройство в карман.

Когда она вышла во двор, солнце уже начинало вставать. Полное отсутствие ветра. На небе ни облачка. День обещал быть прекрасным.

София вернулась в библиотеку, сварила себе кофе и поставила телефон на зарядку. Кофеварку ей подарил на Рождество Беньямин, поэтому теперь не приходилось постоянно бегать к маленькому киоску, где сотрудники могли покупать кофе, а также мыло и шампунь.

Пока телефон заряжался, София опустилась в самое удобное кресло и пила кофе из самой большой чашки. И думала об Эллисе. Почему, она не знала, просто в голове внезапно всплыли воспоминания о нем. Она подумала, что он, возможно, уже нашел себе другую. Какую-нибудь несчастную женщину, которая не знает, что ее ждет…

София взяла телефон и послала эсэмэску Вильме.

«Сегодня свободна. Как у тебя?»

Она решила воспользоваться велосипедом Эльвиры, подумав, что та наверняка не стала бы возражать. Быстро поехала к лодочным сараям на западной стороне острова, сделала несколько снимков с пристани и послала Вильме вместе с новым сообщением:

«Соня, ты проснулась?»

Ответ пришел почти сразу.

«Отличные снимки! В.»

На Вильму было не похоже отвечать настолько кратко; значит, что-то не так.

«В чем дело?»

Ответа не последовало. София немного подождала. Сняла туфли и носки, макнула пальцы ног в ледяную воду. Набрала номер Вильмы.

– Я знала, что ты позвонишь!

– Что случилось?

– Не дергайся, просто мне явился твой мучитель.

– Что? Что ты имеешь в виду?

– Я столкнулась на улице с Эллисом. Он держался крайне неприятно. Сказал, что знает, что ты вступила в эту проклятую секту и что он тебя уж как-нибудь оттуда вытащит. Грозился все там спалить и угрожал разными другими ужасами.

София внезапно почувствовала, что у нее пересохло во рту. Из живота стала подниматься знакомая тошнота, связанная с Эллисом.

– Господи! Но что он может сделать?

– Ничего. Я просто не хотела тебя волновать.

Они еще немного поговорили, пока София не начала расслабляться.

Но после разговора она по-прежнему ощущала растерянность. День уже не казался ей таким прекрасным. Хотелось домой. Нахлынула тоска по родителям, друзьям и Лунду по тому, как все было до Эллиса.

Она позвонила маме и долго с ней разговаривала. Потом съела в деревне бутерброд на ланч. Погуляла, удивляясь тому, как пусто всюду в низкий сезон. Решила поехать на велосипеде на видовую площадку, позагорать и почитать книгу, которую взяла в библиотеке. Однако, когда она доехала до торфяника, ее поманил домик. Захотелось взглянуть на него, посмотреть, как он выдержал шторм и зиму.

София открыла калитку и вошла на участок. Тут ей показалось, будто что-то изменилось. Поначалу все выглядело как обычно: полная листьев старая тачка, цветочные горшки на траве… Но вдруг она уловила угловым зрением какое-то движение и заметила, что гамак раскачивается. В нем сидела одетая в черное женщина.

– О, здравствуй, София! – произнесла она ясным и четким голосом.

У женщины были длинные темные волосы, расчесанные на прямой пробор. Выглядела она лет на сорок; глубокие морщины вокруг глаз и рта, загорелая грубая кожа, большие глаза миндалевидной формы. Одета в длинную черную юбку и черную блузу с широкими рукавами.

– Простите, я не хотела вторгаться…

– Конечно, хотела! – решительно заявила женщина. – Ты уже бывала здесь раньше.

Она встала, и София увидела, какая она высокая. Высокая, крепкая, но не толстая. Подошла к Софии и пожала ей руку.

– Карин Юханссон, хозяйка этого домика.

– Откуда вы знаете, кто я?

– Я видела тебя осенью, вместе с твоим парнем. Вы как раз вышли из дома. Я ненадолго приезжала, чтобы проверить все перед зимой, и, видимо, забыла запереть входную дверь. Я видела, как вы выходили. Поначалу подумала, что вы – воры, но вы ведь ничего в доме не тронули. Тогда я навела справки в магазине; там вас знали. Они сказали: «Это София и Беньямин из секты, что в усадьбе». И вот теперь ты здесь…

Щеки Софии вспыхнули. Она искренне надеялась, что Карин не смотрела на них в окно.

– Я не сержусь. Даже хорошо, что кто-то иногда присматривает за домом. Хочешь чашечку кофе?

– С удовольствием.

Домик воспринимался по-другому, когда в нем жили. Его собственный запах сменился на запах еды и аромат свежезаваренного кофе. Пока Карин доставала чашки, София села за маленький кухонный стол.

– Меня всегда интересовало местоположение этого домика, – сказала София. – Сюда не ведет ни дорога, ни тропинка.

– Это старый домик. Он принадлежит моей родне вот уже сто пятьдесят лет. Они когда-то были рыбаками. Раньше отсюда в деревню шла грунтовая дорога. Когда граф построил усадьбу, мои родичи стали работать там слугами. Потом для слуг построили жилье, и они переехали туда.

Но домик мы все время сохраняли. А без регулярного использования грунтовые дороги исчезают. Зарастают травой.

Карин налила кофе, поставила на стол блюдо с булочками и уселась напротив Софии. Глаза у нее были настолько темно-синими, что казались черными. Вокруг рта пролегали разного размера морщинки, свойственные любителям посмеяться. Нос был длинный и слегка загнутый.

– Вы бываете здесь только летом? – спросила София.

– Теперь – да. Раньше я круглый год работала в усадьбе. Когда она опустела, я жила в городе, но потом ее купил врач, и я опять получила там работу. Я тогда была матерью-одиночкой и хотела, чтобы сын пожил немного на острове.

– Расскажите о том, как здесь было раньше, – попросила София.

Карин помолчала; казалось, ее одолевают сомнения. Потом встала, подошла к комоду, открыла один из ящиков и достала толстую пачку бумаг.

– Подвинь чашку, – велела она и положила пачку бумаг перед Софией. – Когда-то я была просто одержима историей усадьбы. Не спрашивай почему. В детстве мне было ужасно интересно слушать всякие легенды, а потом захотелось узнать больше.

Она вынула из пачки большой лист и развернула его. Почти весь он был занят генеалогическим древом со многими ветвями.

– Я стала каждое лето копаться в этой истории. Составила древо семьи графа и моей собственной. Вот, посмотри! Здесь видно, кто на ком был женат и кто работал в усадьбе. Чем больше я изучала все это, тем отчетливее видела, как наши роды словно срастались вместе.

Зазвучавший в голосе Карин энтузиазм передался Софии.