— И еще одно… он играл с нами все это время. Он дал нам эту информацию о местоположении специально. Он хотел, чтобы мы были здесь.

— Еще одно доказательство того, что мы ему нужны.

— Тогда, может быть, нам лучше просто уйти? — предложил Сальваторе.

Хотела бы я согласиться.

— Мы — Грегори, Сальваторе. Мы не можем позволить себе роскошь оставить все на волю случая, — сказала Найла.

Сальваторе кивнул и отвел глаза, устыдившись даже того, что подумал об этом.

Гриффин встал.

— У Азима есть команда, которая отвезет нас к месту последнего упокоения Моисея утром. Мы надеемся обнаружить там признаки, которые могли бы указать нам путь к священным писаниям. Спенс, для тебя приготовлена комната, Эрмина покажет ее, когда ты поешь. Все отдыхайте, выезжаем в 5 утра. — Он бросил салфетку и посмотрел на Эрмину, стоявшую в дверях кухни. — Спасибо, Эрмина. Ужин был превосходным, — сказал он, кивнув, а затем посмотрел на Линкольна и меня. — Увидимся в моей комнате через полчаса. — Это была не просьба.

Мы оба кивнули. У него было много вопросов, и я сразу занервничала. С Линкольном я могла бы кое-что опустить, но с Гриффином — совсем другое дело.

Магда даже не поприветствовала меня. В какой-то момент она заговорила со всеми за столом, но ни разу не обратила на меня внимания. Я тоже ничего ей не сказала, но все же.

Единственное, что заставляло меня чувствовать себя лучше, это странные взгляды, которые Сальваторе бросал на нее. В ней определенно было что-то, что ему не нравилось. Возможно, Стеф что-то сказала ему.

Хорошо, один из шести.

Мысли о Стеф заставляли меня думать о моей нормальной жизни, о папе.

— Мне надо идти, я должна позвонить отцу, — сказала я всем, слишком громко отодвинув стул. — Извини, — сказала я Эрмине, вспомнив о хороших манерах. — Большое спасибо за ужин.

Я поспешила по коридору к своей комнате. Я должна была позвонить папе. Трюк с переадресацией домашнего телефона на мой мобильный мог и не сработать в Иордании. Необходимо позвонить папе самой. Стеф заехала ко мне домой и оставила трубку снятой. Мы решили, что, если папа попытается позвонить туда, он просто услышит гудки и подумает, что я сплетничаю с ней. У него не было привычки дозваниваться по несколько раз. В любом случае, я надеялась, что, если сначала позвоню ему, он вообще не станет звонить домой.

Войдя в комнату, я схватила телефон.

— Черт, — сказала я себе, заметив, как садится батарея.

Я набрала папин номер, и пока ждала ответа, Линкольн вошел в открытую дверь и сел на край моей кровати. Я приложила палец к губам. Он кивнул и промолчал.

— Джеймс Эден, — ответил папа.

— Папа, это я.

— Привет, милая. Твой номер не определился. Где ты?

— Я подключила анти-определитель номера, — быстро сказала я. — Я… э-э… подшутила над Стеф.

— О, понятно. Все в порядке? — Он был чем-то занят, и я слышала, как шуршат бумаги.

— Да, хорошо. Я просто скучала по тебя, поэтому и звоню. — Сказала я, переходя в угол комнаты с хорошим приемом, надеясь, что он не сможет понять, что я не дома. Я повернулась к Линкольну спиной и провела пальцем по подоконнику, стараясь сосредоточиться на разговоре с папой, а не на фигуре Линкольна, сидящего на моей кровати!

— Это мило, дорогая. Я тоже скучаю по тебе, не могу дождаться возвращения домой. Мы почти все здесь закончили, поэтому я пытаюсь попасть на более ранний рейс. Я могу быть дома через пару дней.

Дерьмо.

— Это… отличная новость.

— Ты уверена, что все в порядке? Ты знаешь номер Ричардсонов…

— Знаю, знаю, папа, если мне что-нибудь понадобится, они рядом. — Прервала я его.

— Ладно, — сказал он с легким смешком. — Просто береги себя. Я беспокоюсь о тебе. Вы часто видитесь с Линкольном?

— О. Я… эм… — Линкольн продолжал смотреть в другую сторону, но был слишком спокоен, я была уверена, что он поймет, о чем мы говорим. — Ммм… да, немного.

— Ну, будь осторожна. Знаешь… Стеф единственная, у кого есть разрешение остаться…

Я снова прервала его:

— Папа! Я знаю. Слушай, мне надо идти.

— Я позвоню тебе завтра, — сказал папа.

— Ладно. Пока. — Я повесила трубку. Миссия выполнена… по крайней мере, на сегодня.

Я положила телефон и порылась в сумке в надежде, что кто-нибудь потрудился положить зарядку. Но увы, ее не было.

— Итак, — сказал Линкольн, и улыбка тронула его губы. — Почему Стеф разрешили оставаться?

— Потому что ей можно доверять, — сказала я, бросая в него подушку.

— Эй, а это еще за что?

— За подслушивание! — Но прежде, чем я успела произнести это слово, Линкольн оказался прямо передо мной, его руки плотно обхватили мою талию.

— Я ничего не могу поделать, у меня сверхъестественный слух. — Он вздохнул. — Ты же знаешь, я пришел сюда не для того, чтобы слушать, как ты разговариваешь с отцом.

Мои внутренности взорвались, несмотря на затаившуюся горечь вины. Линкольн провел рукой по моей руке и по лицу.

— Ты знаешь, сколько раз я…

Я хотела что-то сказать, но во рту пересохло. Когда его руки касались меня, мое тело будто пробуждалось.

— Много, — ответил он. — Знаешь, я должен тебе сказать. Когда мы с тобой целовались раньше, все было по-другому. — Его руки продолжали гладить меня, и я изо всех сил пыталась удержаться на ногах, не говоря уже о том, чтобы сосредоточиться на словах.

Это было слишком многозадачно.

— За исключением того раза в твой день рождения, я не считаю другие поцелуи. Я имею в виду, мы уже установили, что целительные поцелуи не в счет, верно? — спросил он, улыбаясь. Мне нужно было включить кондиционер.

— Угу, — только и смогла выдавить я.

— Угу, — передразнил он, но гораздо тише. Намного сексуальнее.

Черт возьми, ему это нравилось.

— А потом было и раньше, но это тоже не считается. Я был не в себе и думаю, что этот поцелуй следует списать на разминку. Тебя это устраивает? — Его улыбка стала чуть шире.

— Хм, — кажется, пробормотала я.

— Хорошо. И когда я по-настоящему вспоминаю тот поцелуй в твой день рождения, он был… потрясающим, но нас прервали, не так ли? — Его пальцы скользнули по моей шее и ключице.

Я кивнула. Бормоча что-то.

— Так что, если у тебя нет травмы, о которой я не знаю, если бы я поцеловал тебя сейчас, это был бы наш первый настоящий поцелуй.

Я перестала дышать.

— У тебя есть… — его губы едва шевелились, приближаясь все ближе и ближе к моим.

Возьми себя в руки, Ви, ты дрожишь!

— …раны, которые нуждаются в исцелении, Вайолет? — Его губы коснулись моих, произнося мое имя.

Я не ответила, но, слава богу, он не стал ждать. Его губы, восхитительные, как всегда, опустились на мои. И в ту же секунду мое замороженное состояние растаяло в абсолютном блаженстве.

Не знаю, сколько прошло времени. Но каким-то образом мои ноги обхватили Линкольна за талию. На этот раз никто из нас не отстранился. Даже когда мы врезались в книжную полку, и она треснула пополам.

Наши силы нашли свой путь друг к другу. Мы не просили их об этом, это просто случилось. Естественная прогрессия и еще одно подтверждение того, что это то, что должно было случиться. Моя душа нашла его душу, и они потянулись друг к другу, как пальцы, тянущиеся отчаянно, почти… но не совсем… соприкасаясь.

Мое дыхание участилось, как и его. Мы одновременно отстранились.

— Мы должны…

— Прекратить, — закончила я за него.

— Да, — сказал он тяжело.

Мы оба знали, что еще несколько секунд и мы снимем одежду.

И в чем проблема?

Но потом я вспомнила. Была проблема. Я одернула топ и отошла в дальний конец комнаты.

— Гриффин будет ждать нас, — сказала я.

— Это правда, — сказал он.

Я направилась к двери, пытаясь устоять на дрожащих ногах, обходя груды книг, упавших на землю.

— Эрмина будет не довольна, — сказал он, не пытаясь сдержать смешок.

Как будто мне не все равно!

Если отбросить все дилеммы, это был самый потрясающий поцелуй, который у меня когда-либо был.