– А ты что тут делаешь? – довольно-таки бесцеремонно спросил он меня.

Не успел я открыть рот, как за меня вступилась миловидная незнакомка.

– Макс, оставь человека в покое, он нам не мешает. Как тебя зовут, мальчик?

– Олег, – ответил я, немного смутившись от её неземной красоты, которая в отсвете луны мне показалась просто грациозной. На ней было короткое ситцевое платьице выше коленок, розовые гольфы и спортивные кеды, которые ещё больше подчеркивали изящность её утончённой голени. Макс по-прежнему недовольно, искоса поглядывая на меня, как бы говоря «а не пошёл бы ты домой, малый», вдруг забыв обо мне, протянул руку в сторону неба и, показывая на звёзды, сказал:

– Ленка, смотри – Большая Медведица!

– Точно! – воскликнула Лена, пританцовывая от радости.

Подул случайный ветер, приподнимая платье, под которым оказались белые трусики с кружевами – к моему изумлённому восхищению. В висках застучали молоточки, лицо заплыло жаром. Макс заметил мой взгляд и ухмыльнулся.

– Я же говорила: сегодня она будет яркой. Посмотри, какая луна, – сказала она, продолжая двигать телом в такт какой-то песенке, которую мурлыкала.

Пока Елена Прекрасная, восторгаясь, созерцала красоту вселенной со звёздами, Макс вытащил из сумки сигареты, бутылку белого вина, стал его разливать по гранёным стаканам, которые оказались рядом.

– Бери, Ленусь, – сказал он, протягивая ей стакан с вином.

– Мальчику тоже налей, – сказала она, продолжая смотреть на звёзды.

– А жирно ему не будет?

– Налей, – приказала она, раздражённо махнув рукой.

Макс покорно протянул мне свой стакан, вино оказалось на редкость кислым и невкусным, как показалось мне тогда: наверное, потому что пил я его первый раз в жизни

– Смотри, Ленусь, он морщится от твоего ркацители, – деланно нахмурив брови, произнёс Макс.

– Ничего, пусть привыкает, когда-нибудь и он будет смотреть на звёзды со своей девушкой, – не оборачиваясь, сказала она, по-прежнему созерцая космос.

– Звезды смотреть – само собой, лишь бы с крыши не грохнулся бухой, – со смехом сказал он.

В голове у меня появился лёгкий туман от выпитого вина, даже стало клонить ко сну. Тем временем белокурая Елена уже сидела рядом с Максом, она очень женственно держала в правой руке сигарету, а в левой стакан с вином. Каждый раз, глубоко затягиваясь, выпивала глоток вина, стряхивая пепел в сторону. Потом они начали целоваться, не обращая никакого внимания на меня. Я пожелал им обоим спокойной ночи и стал уходить, они даже не ответили – так были увлечены своим поцелуем. По дороге домой я представлял себя вместо Макса, но с Таней, сильный, здоровый, в потёртых джинсах, уверенный в себе: я тоже так же долго буду целоваться с ней. Через день я решил ещё раз подняться на крышу, но на люк в потолке подъезда кто-то повесил тяжёлый замок, теперь мне оставалось только ходить под её окнами. Однажды, после очередной прогулки под балконами её дома, с которых капала вода со свежевыстиранного белья на головы прохожих, остановился около песочницы и продолжал время от времени кидать пронзительные взгляды на её окна, носком ботинка ковыряя песок. После того как это занятие порядком надоело, я начал снимать отпечаток подошвы в песке – получалось довольно-таки забавно, даже умудрился написать её имя со следами от гвоздей на песке.

– Красильников, что ты тут делаешь?

Ошеломлённый, я поднял глаза. Рядом стояла Таня и внимательно наблюдала за моими чудачествами. Я сразу же попытался замести ногой своё произведение, но было поздно. Она взяла меня за руку и потянула в свою сторону, заставила отойти на шаг. Потом, смотря мне прямо в лицо, обжигая холодом голубых, как айсберг, глаз, спросила без обиняков:

– Красильников, ты что – влюбился? Ходишь за мной по следам, имя моё пишешь на песке, на крышу залез, а если бы упал?

Вид у меня был, наверное, крайне дурацкий, тем более я не знал, что ей ответить.

– Ну ладно, пошли, – сказала она, очевидно, сжалившись надо мной, и мы молча двинулись в сторону булочной.

Там она попросила подождать около двери, через минуту возвратилась с буханкой хлеба и двумя булочками. Мы так же безмолвно пошли назад, до её подъезда. Очевидно, такое серьёзное дело, как любовь, требовало обоюдной немоты. Таня предложила мне одну из булочек, но я почему-то отказался. Тогда серьёзным тоном она объявила:

– Завтра после уроков вместе пойдём домой, и ты будешь нести мою сумку, договорились?

Немного подождав, она добавила:

– Если хочешь с девочкой дружить, то для начала надо ухаживать за ней.

Олег Семёнович Красильников сидел на кухне и пил чай с супругой, на столе была банка с вареньем, свежий хлеб, рядом нераспакованная пачка масла. Жена без умолку рассказывала, как её начальница в пятидесятилетнем возрасте решила выйти замуж за таксиста, но он её давно не слушал, а так просто кивал головой в знак согласия, его мысли были далеко. Воспоминания душили его, он начал переосмысливать прошедшую жизнь, ему даже показалось, что он прожил её неправильно, многое не сделал, был нерешительным, что-то упустил, а главное – любовь, которая прошла мимо. Он уважал свою жену, но любовь – это другое, что-то неземное. Нет, он не любил свою супругу. Особенно после вчерашнего увиденного на остановке у него в душе всё перевернулось, стали скрести кошки. Его отношение к супруге, их жизнь… «А вообще была ли она счастлива со мной? – спрашивал он сам себя. – А любит ли она меня? Смог ли я стать хорошим мужем? После стольких лет совместной жизни, сегодня я задаю себе подобные вопросы. Нет, это ненормально, это даже глупо, мерзко». Ему стало очень горько и обидно, он тяжело вздохнул.

– Олег, ты меня слышишь?

– Да слышу, конечно, слышу.

– В последнее время ты стал невнимательным, о чём ты всё время думаешь, вроде ты здесь со мной – а мыслями где-то на стороне, не заболел ты случайно?

– Да нет, Валя, всё нормально, устал немного, пойду прилягу.

– Ну иди, иди, – сказала она, провожая его подозрительным взглядом.

Олег лёг на диван и закрыл глаза. Образы детства, юности всплывали один за другим в его потяжелевшей голове. Люди которых он любил, встречал в своей жизни, которых уже давно нет: отец, мать, братья, друзья. Но один образ, настойчиво тесня остальные, всплывал в его воспалённом воображении, переходящем в глубокий сон – это была она, Таня, его первая любовь.

Сны нас уносят иногда неизвестно куда, они есть продукт переживаний человека, страданий, несбыточных желаний, мечтаний, нереализованных планов, любви – всё может всплыть в нашем возбуждённом мозгу, который бодрствует, даже когда мы спим. И как объект нашего воображения они бывают разные – цветные, нелепые, страшные.

Она шла по краю крыши мрачной высотки, в лёгком ситцевом платье ниже колен, от легкого дуновения ветерка оно задиралось, оголяя красивые, стройные ноги, вдруг она остановилась, маня к себе указательным пальцем. В ней было до боли знакомое, настойчиво притягивающее, но невозможно было узнать, потому что у неё отсутствовало лицо, потом она пропала, упала. Где ты? Теперь кто-то стоял сзади, опять на самом краю крыши, спиной к нему, с развевающимися на ветру серыми волосами, как у старухи, хрупкая, светлая и снова манящая к себе. Стоит только сделать шаг, приблизиться, обхватить её гибкую талию – и она станет твоей, только шаг, один шаг, ещё один, последний…

Олег Семёнович открыл глаза. Вокруг было темно, жена мирно похрапывала в соседней комнате – прежде чем пойти спать, она предусмотрительно накрыла его одеялом. Он встал, пошёл на кухню, открыл кран, который недовольно заурчал весёлой струйкой холодной воды, повеяло влагой. Он подождал немного, налил полный стакан свежей воды и выпил его залпом, почувствовал, как холодная вода приятно спустилась по гортани к желудку, она была для него как дождь в пустыне, которого ждёт иссохший оазис. Он стоял и не двигался, держась руками за борта раковины минут пять, только сейчас, один на кухне, в полной темноте, он стал приходить в себя, его мозг стал потихоньку осознавать, что с ним произошло. «Ах, этот сон, проклятый сон, а кстати – о чём он был? Не помню, но было что-то неприятное, жуткое, похожее на кошмар. Ерунда какая-то, пойду-ка я спать, ребята, завтра в гараж, на работу», – подумал он и заковылял в спальню, прихрамывая на левую ногу, которая успела занеметь, пока он стоял на кухне. Супруга лежала на спине, раскинув руки, теперь она перестала храпеть, лишь сладко посапывала себе под нос, Олег тихонечко толкнул её в бок. Она тут же повернулась к нему спиной и сказала: