Литмир - Электронная Библиотека

– Ты мне покажешь тело? – я не обращаю внимания на последнюю часть его предложения, лишь быстро встаю, уже готовый лицом к лицу встретиться с мертвым потерпевшим. Это ясно, как божий день, что имело место заказное убийство, либо мужчина прикрывал собой ещё кого-то, подставляясь под удар. Власов молча встал, и мы оба направились к холодильнику. По пути вручил мне халат, шапку, бахилы и перчатки, потому, чтобы избежать любого телесного контакта, иначе исказятся любые доказательства, или вовсе, ненароком отпечаток оставишь на теле. Подходя ближе к ледяному царству, озноб по коже прошёлся потому что вспомнил, как сам стоял и ждал, увидеть жену и свою девочку, но в тот момент даже я – сильный мужик, повидавший уже не первый раз мертвецов, в тот день сломался и выбежал из морга до того, как тела привезли на опознание. И я, с перебинтованной головой, сломанной рукой и пару рёбер, нёсся мимо спокойно идущих мне навстречу людей. Они, как кегли разлетались в разные стороны, видя меня издали, галопом бежал в состоянии шока, а потом просто упал посреди улицы, потому что дыхание спёрло от боли, в глазах тёмные пятна пошли и лишь лица друзей перед взором навсегда остались. Самир и Ромка. Оба были со мной в самую трудную минуту, не смотря на свои собственные проблемы тогда. Власов щёлкает пальцами перед моим лицом, возвращая в реальность, я будто и вправду очнулся, устремляя свой взгляд на выехавшее на стальной подложке уже синюшнее тело араба, с чёткой дыркой во лбу. Секунды было достаточно, чтобы мои подозрения подтвердились, пуля прошлась по наклонной, оставляя тупой и острый края.

– Что скажешь? – уже гляжу на Степана, ожидая его собственный вердикт. Чем нравился мне Власов, так это не только его без башенными нарядами и непонятными причёсками, а той серьёзностью, с которой он относится к каждому мертвецу, вошедшему в его владения. Никакого пренебрежения, неважно бомжи или шейхи, да будь то президент, все равно для него все равны.

– По состоянию могу сказать, что араб вполне был здоровым мужиком. – Пролистывает историю, которую сам же часами раньше тщательно заполнял от руки, потому что Степан единственный анатом, категорически отказывающийся работать с компьютерами, сваливая, как и я, всю работу на молодняка стажёра. – Мгновенная смерть от поражения пули в лобную долю мозга, кстати она не прошла насквозь. Калибр был небольшой.

– Примерно, – перебиваю его, записывая себе на бумажку данные.

– Ну, смею предположить от 6.5 до 8.0 мм, – хмурится, затем ещё раз осматривает лоб холодного араба, линейкой измеряя диаметр дырки в кости. – Если учитывать, что дырка косая, то считай 7 мм. Обычное лёгкое огнестрельное, которое купить можно в любой подворотне. – Жмёт плечами и вновь скрывает шейха в холодильнике.

– Часы смерти?

– Ближе к полуночи, – затем называет дату, подтверждая слова сотрудников нашего участка, что нашли шейха сутками позже.

– Ещё была обнаружена на одежде посторонняя кровь, не принадлежащая ему, – Степан указывает пальцем на закрытый ящик.

– Что ж, это уже интересно, – снимаю перчатки с рук и кидаю в урну, затем жму руку Власову. – Жду от тебя полный отчёт.

– Ну конечно, Бес, верные демоны служат только истинному хозяину, – комната наполняется живым смехом Власова, тот подмигивает и улыбается, как псих, сбежавший с клиники.

– Это хорошо, – просто отвечаю без какой-либо шутки в словах, будто намекаю, что я действительно поймаю его за язык, если тот решится пойти против.

Покидаю владения Власова, вытирая по пути руки влажной салфеткой, потому что запах мёртвых, как едкий хлор въедается в ткань и кожу. Не останавливаясь, кидаю в урну использованную целлюлозу, надеваю свой мотоциклетный шлем и завожу байк, намереваясь закончить сегодняшний день стопкой водки и посиделкой в гордом и привычном для меня одиночестве на берегу реки. Недалеко вдоль набережной есть тихий бар, где я, как постоянный гость прописался, и жуткий мужик бармен Димон каждый раз встречает с распростёртыми объятиями, потому что однажды в щепки упитый рассказал о случившемся со своей семьёй. Димон молчаливый, лишь с сожалением в глазах кивком дал понять, что понимает меня и слушает, затем продолжил натирать стаканы до кристального блеска. С тех пор своё горе и тоску по родным я заливаю именно тут, зная, что дальше это не пойдёт.

– Мне, как обычно, – с порога заявляю, затем бросаю на диванчик свой шлем и расстёгиваю кожаную куртку. Бар сделан очень просто, без излишеств, именно поэтому сюда вряд ли сунутся такие, как я. Элита "Марлен" за километр не подойдёт к нищете, или к обычным людям, это низко по их мнению. Все помещение обито деревянными панелями, а на стенах висят раритетные фотографии мужиков на байках. Когда-то сам Димон возглавлял клуб байкеров, но не признался до сих пор, что сподвигло оставить свое любимое дело. Бородатый мужик с банданой, украшенной черепами, щёлкает пальцами, ставя стакан с водкой.

– Опять тоска, Максим? – хмурит брови, и между ними образовалась морщинка. Бывший байкер всегда зовёт меня полным именем, словно напоминает, что я это я, и от себя не сбежишь. Лицо Димона, итак, все в них от возраста, а сейчас, кажется, он состарился ещё на пару лет. Залпом осушаю и ставлю обратно на стойку стопку.

– Она самая, – в душе пустота, я зачёсываю назад волосы, мешающие моим глазам рассмотреть помещение, в котором кроме нас двоих, ещё несколько молодых ребят с девчонками. Вновь гляжу на бармена, протягиваю деньги за порцию, киваю и выхожу на воздух. Всё тело трясёт. Понимаю, что морг свое дело сделал, вновь возрождая в памяти обрывки нескончаемых картинок с моей девочкой. Достаю телефон и ищу в галерее единственное видео с Сашкой и Женей. Спасибо Самиру, что сумел восстановить хоть частичку, потому что ублюдки буквально все отняли у меня. Спалили дом, в который я вложил все свои силы, забрали любимую жену, долгожданного ребёнка и даже посмели отобрать воспоминания, уничтожив все фото и видео, наверняка воспользовались услугами.

Пиар компания господина Кхана не единственная в своём роде, поэтому я был не удивлён. Но, какому упырю было дело до моих цифровых воспоминаний? Нанести ещё больше боли, отбирая даже то, что не имеет ценности для других. И это у него вышло на отлично.

Видео воспроизводится, и я пальцем касаюсь лица своей девочки. Здесь Сашке три месяца.

– Лапочка моя, – Женя склонилась над Сашей и трётся об ее носик. Малышка смеётся своим беззубым ртом и начинает агукать. – Моя принцесса.

Женя смотрит прямо в камеру телефона. Глаза счастливые. И я улыбаюсь ей в ответ, словно она сейчас рядом со мной и ничего не было. Рядом со мной стоит лавка, я сажусь на неё, упираясь локтями в колени, продолжаю смотреть видео.

– Максим, ты только посмотри, как она губки надувает, – Женя излучает радость от материнства. Это действительно долгий путь и тяжёлый. Не смотря на усталость и недосыпы, моя жена ни разу не пожаловалась.

– Где моя девочка? – теперь слышу свой голос, нажимаю на паузу, останавливая на кадре, где Сашка смотрит на меня своими черными глазками, словно как и я уже пытается заглянуть в душу любому смотрящему. Целую картинку с личиком девочки, убирая обратно телефон в потайной карман. Смотрю на набережную, где кипит бурная молодая жизнь подростков и молодёжи, которые даже не представляют каким мир представляется на самом деле. Из-за уличных фонарей ночного города, не видно звёзд на небе, даже лунное свечение затмевается городским освещением. Машины несутся по мосту, сигналят друг другу на обгоне, создаётся механическая жизнь – и, наверное, я скорее всего чувствую себя именно так. Цель есть, но нет мишени.

Глава 4

Если реальность бывает покрыта чернотой, то знайте, вы живёте в настоящем. Это априори так. Вокруг снуют люди, которые никогда бы не предположили, что будут замешаны в чём-то, но на самом деле, мы все варимся в одном котле. И этот котёл называется судьбой, или кармой. Каждый по-разному трактует это понятие. Время идёт против нас. Тик-так, тик-так. В ушах звон и шум: смешались звуки улицы, молодые люди распивают напитки у берега реки, где-то сирена орёт на всю мощность динамиков. Жизнь ночью кипит куда сильнее, чем днём. Только вот я все никак не выброшу из головы глаза юной девушки. Буквально въелись образом в мозг и не хотят покидать этот черный ящик. Не понимаю, чем так зацепили и почему я думаю о ней. О её губах, на которых осталась дорожка от мороженого, то движение ладони, что стёрло этот сладкий след. Её касание моей рубашки, указывающей на бейдж, совершенно лёгкое, но его я почувствовал. Сам тут же дотрагиваюсь до своей груди – напротив сердца, стучится, значит ещё живой. Сам себе смеюсь под нос, докуриваю свою сигарету, делая последний затяг дыма, который мгновенно заполняет мои лёгкие и обжигает гортань. С презрением смотрю на тлеющую трубочку с красным переливом концом, ведь я не курил до смерти моих девочек. И будто правда бьёт по голове, понимаю, что того Максима уже не существует. Доброго, надёжного, верного друга, любящего мужа, всегда жизнерадостного – нет. И точка. Тот, кто хотел убить во мне личность, превратив в аморального человека, с успехом справился с поставленной задачей. Потому что теперь я обычная машина, чистильщик. Не способный на сочувствие, жалость. Эти чувства умерли ровно в тот день, когда я стоя на коленях у двух могил, смотрел на ящики, где навсегда остановились два сердца. Тяжело вздыхаю от накатившего воспоминания. Наверное, Леонид в чём-то прав, я бесконечно прокручиваю в голове тот день и не хочу его отпускать, словно так я предам своих родных. Я не хочу разрывать эту связь, всё ещё удерживающую меня с ними. Сейчас у меня есть цель, ведь смешал свою жизнь с той чернотой, от которой раньше как прокажённый отшатывался. И вот жизнь буквально насмехается надо мной, ставя раком перед собой, и как слепого котёнка тычет носом – учит, наказывает и показывает всю свою адскую реальность. Все ещё сидя рядом с байкерским баром, докуриваю остатки роскоши и бросаю в урну, затем возвращаюсь вовнутрь помещения. Димон оценивающе пробежался по мне и покачал головой, при этом цыкая на ходу. Замечаю у него в руках, как и всегда, полотенец и пивной бокал.

8
{"b":"665550","o":1}