Причём упомянутый разряд был не просто мерой пресечения, парализующей её тело, нет. Имплантированное в заключенную устройство продолжало мучить её на протяжении ещё нескольких часов, не давая даже пошевелиться. Пережив пару таких неудачных попыток суицида, девушка оставила эти мысли.
К ней относились так, словно она и не человек вовсе, а имя её упоминалось только в самом начале аудио логов, ведущихся одним из её мучителей в ходе экспериментов. Казалось, будто им ненавистна сама идея её существования, что особенно было ясно из их презрительных взглядов.
Выключив воду, заключенная наспех вытерлась и надела выданную ей одежду. В отличие от питания, одежда всегда была той же: белая рубашка, штаны, бельё и носки. Помимо этого у неё был доступ и к белым кроссовкам, но их, в отличие от остального, выдали только один раз, да и она их почти не использовала. Смысл, если ходить по сути некуда?
Использованную одежду девушка сложила в специальный контейнер, напоминающий мусоропровод, только двусторонний. С помощью такого же ей поставлялась и еда. Периодически она пыталась извернуться и подгадать момент открытия контейнера с той стороны, чтобы заглянуть туда, но во-первых, ей этого не удавалось, а во-вторых, хоть это и было её единственным намёком на развлечение, заключенной в какой-то момент и это надоело.
Проследовав к самому дальнему от двери углу, девушка уселась в него и принялась ждать, размышляя о своём. Подобное поведение было инстинктивной попыткой удалиться от мучителей на как можно большее расстояние. Заключенная прекрасно понимала бессмысленность этого действия, но оно приносило ей призрачное ощущение своеобразной безопасности — помимо наибольшей удалённости от двери, казалось, будто б непосредственно этот угол хуже прочих просматривается через односторонние зеркала.
В первые дни она в основном усиленно размышляла о том, как ей сбежать, но теперь подобное редко мелькало в её мыслях, уступив место воспоминаниям, догадкам о том, что на её счёт думают близкие и мысленным диалогам сама с собой.
Касательно мыслей о близких, ей было любопытно, что именно думают о ней её родные. Родители наверняка до сих пор раздавлены горем, да и брат тоже, хотя и в куда меньшей степени. Что до Латрелла… что ж, её парень всегда был невероятно упёртым, так что наверняка по прежнему не сдавался и пытался её отыскать. Будучи сыном полицейского, у него для этого был доступ к определённым архивам и секретным данным, к которым его отец предоставил ему доступ с целью занять и позволить самостоятельно свыкнуться с мыслью об окончательной потере своей девушки. Вот только девушка эта боялась, что случится, если каким-то чудом Латрелл таки нападёт на её след. Пленившие её люди казались настолько опасными, что страшно было представить, что ждёт в таком случае её парня. В лучшем случае его убьют, в худшем же…
Внезапно ход её мыслей прервал звук открывшейся двери. Инстинктивно вжимаясь в стену в попытке спрятаться, девушка принялась бормотать: «Нет. Пожалуйста. Только не опять», а в глазах её появились слёзы.
Оба посетителя были одеты так же, как и всегда: деловые костюмы и чёрные туфли, отполированные до блеска. Мужчина был начисто выбрит, а свои светлые волосы средней длины укладывал назад. Лицо его было поистине каменным и нейтральным. Взгляд его соответствовал выражению лица: никаких эмоций, только внимательное изучение реакции подопытной.
Женщина же в целом походила на своего коллегу по всем параметрам, разве что волосы её были черными и сплетёнными в пучок. Вот только глаза её не содержали в себе ничего, кроме отвращения.
Подопытная защитила себя руками и попыталась вырваться, но мужчина с легкостью обезвредил её и потащил её к стулу. Казалось, он был настолько силён, что способен без проблем поднять её одной рукой.
— Прошу! — умоляла заключенная. — Не надо!
Но большего эффекта она скорее бы добилась, общаясь со статуей. Однажды она попыталась ударить своего мучителя, но тот попросту нажал на кнопку своего браслета, что активировало мощный разряд, правда в отличие от стандартных продлившийся недолго. Всё-таки нужно было продолжать эксперименты.
Как и всегда эти люди привязали её к стулу, притом на сей раз она даже не сопротивлялась. Даже если ей удастся нечеловеческим усилием порвать сковавшие её ремни, её попросту привяжут заново, на этот раз ещё более крепко.
— Начинаю запись, — заявил мужчина, в то время как его коллега вытащила блокнот с ручкой и приготовилась записывать.
— Объект №4, — продолжил он. — Аннетт Дюран, тест номер тридцать семь, сыворотка один-один-три-восемь. Дата: пятое июля 2015.
«Три месяца. Я здесь уже три месяца». Это был первый раз, когда мужчина упомянул дату эксперимента, и это её сразу же перепугало. Заключенная со страхом в глазах подняла взгляд на своего мучителя…
И в кои то веки он обратился к ней напрямую. — Да, Объект №4. Ты отслужила своё. В зависимости от того, как всё пройдёт, ты можешь сейчас проживать свои последние секунды жизни.
Аннетт удивленно моргнула. Услышанное казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой. Это наверняка всего-навсего некий психологический трюк, ещё один эксперимент. Но на случай если мужчина всё же не соврал, девушка молилась всем богам о смерти. Женщина-мучитель тем временем заполнила шприц некой прозрачной жидкостью и ввела её в руку подопытной.
— Освободи её, — приказал мужчина, и вскоре после этого заключенная почувствовала, как ремни, прежде сдерживающие её, упали на пол. — На случай, если реакция будет такой же, как и у остальных, советую отойти подальше.
Но Аннетт его не услышала, а вместо этого рухнула на пол, хоть ей и казалось, что она продолжает падать. Весь её мир вращался, покачивался, трясся вокруг неё. Её зрение помутнело, но при этом одновременно стало и резче. Через какое-то время появилось новое ощущение: странное напряжение в голове, постепенно усиливавшееся и вскоре превратившееся в самую сильную головную боль, которую Аннетт довелось испытать за всю свою жизнь.
Схватившись за голову, девушка принялась истошно кричать, в то время как боль всё усиливалась и усиливалась. В какой-то момент она начала со всей силы бить себя по голове, силясь прекратить всё это. Казалось, её голова вот-вот взорвётся, и через определённый промежуток времени, показавшийся ей вечностью… так и произошло.
Это было самым громким звуком, что она когда-либо слышала, взрыв, сотрясший всю её до основания и временно её ослепивший… однако вместе с тем погрузивший в темноту, наполненную фиолетовыми огоньками. Эти огоньки носились туда-сюда, принимая всевозможные формы, вскоре, в прочем, сменившиеся изображениями. Некоторые из них напоминали Аннетт её знакомых и родных, другие же выглядели, как чужие люди. Все эти картинки не прекращали своё постоянное движение, проносясь мимо неё в какой-то случайной последовательности.
Девушка и понятия не имела о том, что происходит, но в какой-то момент всё прекратилось, и она открыла глаза. Осмотревшись она поняла, что всё ещё находится у себя в камере, а жужжание в голове потихоньку стихало, в какой-то момент полностью исчезнув.
А после на неё обрушились голоса.
Сотни, может даже тысячи голосов, принялись кричать у неё в голове. Запаниковав, Аннетт закрыла уши руками, силясь защититься от их воздействия, но вскоре осознала, что кричат они изнутри. Кричат, воют, называют неразборчивые слова… казалось, будто б у неё в голове открылся портал в Ад, откуда доносятся отголоски душ грешников.
Попытавшись успокоиться, девушка поняла, что часть этих слов она начала постепенно понимать, а ещё внутри её головы помимо них было что-то ещё, чего раньше не было — что-то прозрачное и неосязаемое, но вместе с тем теплое и успокаивающее, наделяющее её ощущением собственного могущества.
Подопытная почувствовала, как мужчина поднял её и усадил обратно в кресло.
— Объект №4 выжила, — сообщил он своей коллеге.
Аннетт злобно уставилась на него, силясь не обращать внимания на несчётное количество голосов, все ещё завывающих у неё в голове.
