Ну и ну, ты упал закрытым. Я подозревала, что ты окажешься предателем.

Никаких тебе поцелуев.

Лили

P.S.: И все равно я очень тебя люблю.

Бабушка ждала меня в своей комнате, как всегда по четвергам. Она наложила немного румян и надушилась своими любимыми духами. На подносе были приготовлены два стакана и бутылка лимонада. Я наклонилась к ней и поцеловала ее.

– Как ты, детка? – спросила она.

– Хорошо, бабулечка, а ты как?

Прищурив глаза, она внимательно смотрела на меня до тех пор, пока я все ей не выложила. От бабушки невозможно что-либо скрыть, это настоящий детектор лжи. Сидя у изножия ее кровати, я рассказала обо всех событиях, произошедших за эту полную хаоса неделю. Поневоле я вывалила к ее ногам тяжкий груз, который не в состоянии была нести в одиночку.

– Я чувствую, что они нуждаются во мне, но не знаю, как им помочь. Если бы я слушалась своего внутреннего голоса, то немедленно бросила бы все и увезла их подальше отсюда.

Бабушка поставила стакан и приложила к губам салфетку.

– Ну, так и сделай это!

– Что ты хочешь сказать?

– Хотя бы раз прислушайся к себе, последуй своей интуиции. У тебя есть желание уехать – уезжай. Может, это и не решит все проблемы, но разве у тебя есть другой выход?

– Я не могу, бабушка!

Она живо отмела мой протест презрительным жестом.

– А что мешает? Если дело в деньгах, то возьми то, что дал тебе шеф, у тебя еще достаточно времени для жизни, чтобы расквитаться со всеми долгами. У меня мало что есть, но я тоже могу тебе помочь.

Я смотрю на лицо бабушки, ожидая, что сейчас она улыбнется, довольная, что так удачно меня разыграла.

– И не надо так на меня смотреть, словно я сейчас вцеплюсь тебе в волосы.

Я покачала головой, смеясь:

– Бабулечка, да не могу я уехать. И речь не только о деньгах, еще есть учеба девочек, необходимость найти работу, короче, это невозможно. И потом, я даже не знаю, куда могла бы поехать…

– Уверена, что ты обязательно найдешь такое место. Как-то ты рассказывала мне о северном сиянии, разве нет? – заметила она, хитро мне подмигнув.

– Ну ладно, поговорили, и хватит! Или ты тоже хочешь попутешествовать с нами?

– С удовольствием! Я уже не выдерживаю больше сидеть в четырех стенах.

Я встала, взяла за ручки ее инвалидное кресло и повезла бабушку на прогулку по коридорам дома престарелых, где она живет с тех пор, как ей отказали ноги. В саду наконец-то зазеленело после долгих месяцев преимущественно бурых тонов.

Пожилые обитатели пансионата, собравшись небольшими группками, пользовались благодатным возвращением солнца.

– Все проходит так быстро, знаешь, – тихонько произнесла бабушка.

– Почему ты мне это говоришь?

– Потому, что я люблю тебя, детка.

У меня перехватило дыхание. Я тоже тебя люблю, моя милая, дорогая бабушка. Я люблю тебя так сильно, что мои приезды сюда каждый раз становятся пыткой. Так сильно люблю, что испытываю почти физическую боль, видя твое постепенное угасание и понимая, что скоро тебя не станет и ты навсегда исчезнешь. Я настолько тебя люблю, что по ночам выплакиваю все глаза, а днем в груди моей не смолкает немой крик, стоит мне вернуться мыслью к тебе, ко всем этим годам, когда ты ходила, сильная, сильнее траура, сильнее рака, а также к временам, когда ты была еще молодой и заботилась обо мне, и оставалась моим единственным прибежищем, моей опорой, моим всем.

С трудом проглотив свое горе, я нацепила улыбку.

– Могу я кое о чем тебя попросить?

– Слушаю, бабушка.

– Если ты все же когда-нибудь увидишь северное сияние, сможешь оказать мне одну услугу?

Инес сказала, что на днях встретила маму, выходившую из кабинета директора. Она была вся в слезах. Сегодня я запретила маме входить на кухню и приготовила курицу с оливками. Мы поели втроем: мама, Лили и я без всякого телевизора и телефонов. Большая часть ужина, как всегда, прошла в молчании, и все же мы немного поговорили. Речь шла о маминых поисках работы, о новой короткой стрижке Лили, о северном сиянии, о краже велосипеда из подвала, об оливковом соусе, больше похожем на пюре. За десертом – я сочла это время наиболее подходящим – я решила объявить новость.

– Я бросаю лицей.

Лили перестала дуть на йогурт, чтобы согреть его, а мама положила на стол наполненную ложку.

– Как это ты бросаешь лицей? – еле выговорила она. – Ты что, уже не собираешься поступать на филологический факультет?

– Нет, я хочу уйти из лицея сейчас. В столовой детского сада требуются сотрудники, мать Инес может замолвить за меня словечко.

– А как же экзамены на аттестат зрелости?

Я пожала плечами, уставившись на скатерть.

– Аттестат ничего не даст. Все равно мне придется работать, я должна зарабатывать.

Мама больше не произнесла ни слова. Она ушла с кухни, не доев свой десерт. Я заранее знала, что это сильно ее огорчит, но в один прекрасный день она меня поймет. Если я это и сделаю, то только ради нее. Вообще-то у меня есть мечта – жить в Австралии. Как папа во времена молодости. Я уже провела несколько часов за оформлением документов, даже начала заполнять анкету, чтобы получить Working Holiday Visa[16] и улететь сразу, как только достигну совершеннолетия. Я могла бы найти работу официантки в ресторане, они обожают Frenchies[17], и потом, это же потрясающе здорово – зарабатывать на жизнь, изучая английский! Возможно, мне удалось бы сделать там карьеру и оплатить билеты на самолет для всей семьи, которая приехала бы туда меня навестить.

Но я не могла оставить маму.

Кто-то же должен помочь ей рассчитаться с долгами? Она все от нас скрывала, но я прекрасно видела, что ей не удавалось справиться со всем, что на нее навалилось. А теперь, когда она осталась без работы, больше ждать нельзя. Уж лучше пускай один пожертвует своим будущим, чем погибнут трое.

Вскоре мама вернулась на кухню. Мы как сидели, не двинувшись с места, так и продолжали сидеть. Она встала, скрестив руки на груди, прямо под лампу, так что на нее падал свет, и я увидела, как сильно стали заметны темные круги у нее под глазами.

Она подождала, пока мы поднимем на нее глаза, а потом тоном – «все-таки здесь мать – я» – проговорила:

– А ну собирайте чемоданы, мы уезжаем!

Господину Ренару совсем не понравилось, что я отменила нашу встречу. Сослалась я на неожиданно возникшие семейные обстоятельства, что отчасти было правдой, и пообещала, что увижусь с ним в самом скором времени.

Старший советник по вопросам образования коллежа Лили отнеслась к моим словам с пониманием. Она признала естественным, что я не могла оставить дочь в подобном положении, и без лишних слов выдала нам все необходимые документы.

А вот директор лицея Хлои подверг меня настоящему допросу. Пришлось немного присочинить по ходу дела, он отнесся к услышанному довольно скептически, но сказал, что не видит для себя никакой возможности помешать осуществлению моих планов.

Зато бабушка была за мой проект обеими руками. Давно уже не видела я в ее глазах веселых искорок, особенно когда она в деталях описывала, в чем состояло ее поручение.

А вот отец и Жанетта, которых, как мне казалось, уговорить было легче всего, стоили мне больше часа ожесточенных споров. Но и они в конце концов сдались под весомостью аргумента, который подвигнул на поездку и меня самое.

– Папа, возможно, это тот самый, единственный случай в моей жизни, когда у меня есть выбор. С помощью этих денег я могу расплатиться с долгами либо прийти на помощь моим дочерям.

Дорогой Марсель!