Если бы на месте Тора был кто угодно другой, Локи бы рассмеялся ему в лицо. Он смеялся бы в лицо самой смерти, и ему не было бы и на сотую часть так же страшно.

Он больше не может взывать к порядочности Тора, к его человечности и любви, и ко всему, чем Тор всегда являлся. Он мог бы подкупить Тора, он мог бы солгать. Локи может придумать что-угодно о славе и почестях, которые он принесет ему, но эти слова, словно тошнота встают в его горле, и он не может произнести их…

Из всего арсенала оружия, ему досталось единственное, которым он совершенно не умел владеть — искренность. Он никогда не умел отвечать добром на зло, но теперь ему больше ничего не остается.

Локи не может унять дрожь, и протягивает руку к Тору. Под пристальным взглядом мягко опускает ладонь ему на грудь, прямо напротив сердца. Лофт хочет найти хоть каплю своего любимого света там. Его голос слабый, дрожащий, когда он тихо произносит. — Поверь, я больше, чем кто угодно другой хочу вернуть все как было. Дай мне день. Я клянусь тебе, что говорю правду. Ты же сам все видел, собственными глазами… в моих воспоминаниях. «Свет Альфхейма» не мог обмануть.

Все внутри него обрывается, когда сын Одина отстраняется от прикосновения. — Ты мог. — Отвечает Тор.

Локи больно прикусывает щеки, поднимает вверх мокрые глаза, пытаясь сохранить остатки лица и самообладания. Его голос почти не дрожит.

— Но я не врал.

Он с трудом поднимает ресницы, только чтобы встретить изучающий, холодный взгляд. Взгляд, которым жестокий ребенок смотрит на дергающееся в предсмертных агониях, замученное им живое существо. И Тор вдруг хмыкает с почти детским любопытством.

— Все, что я увидел, было правдой?

Локи еще не понимает, но ему не нравится этот тон. Он отвечает почти шепотом. — Да.

— Значит, ты утверждаешь, что спас меня. Что готов был пожертвовать собой? Что всегда действовал по приказу Таноса и ждал, когда я найду тебя?

Слова звучат ровно, но Локи морщится от того, сколько же за ними издевательства.

— Значит ты любишь меня… брат?

Лицо Тора приобретает незнакомое, темное выражение, когда он медленно начинает приближаться. — И все время, пока мы росли бок о бок, ты только и думал обо мне? Не мог спать, есть? — Издевается Тор. Он видит, как глаза Локи округляются от ужаса, когда его ладонь опускается на пояс мага и скользит по голой спине под одеждой.

Локи резко рвется назад, чтобы отстраниться, но Тор уже принял правила игры и не собирается отступать. Он обхватывает Локи второй рукой, и резко притягивает его ближе. Пока Локи рычит и извивается, вторая ладонь Тора медленно скользит вниз по дрожащему животу.

— Вывести тебя на чистую воду окажется гораздо проще, чем я думал. Где же твоя любовь, брат? Учитывая все, что ты показал мне, я думал, что ты не будешь против, если я сделаю так?

Он почти шепчет у уха Локи, обжигая его кожу дыханием, а потом вонзается зубами в его светлую гибкую шею, и Локи взвизгивает от внезапной боли.

— Это приносит тебе удовольствие, правда?

Локи рычит и бьется, пытаясь вырваться из хватки, но эти попытки смешны, он абсолютно беспомощен теперь. — Отпусти меня, животное!

Громовержец смеется, и его смех звучит почти успокаивающе — нежно. — Ты хочешь этого. Я видел. Ты сам только что утверждал, что это правда.

Руки Тора жадно изучают гибкое, тонкое тело. Его глаза вдруг темнеют от похоти, открывая ему неведомую, темную сторону его души, о которой он никогда раньше не подозревал. Локи определенно был красив и соблазнителен, и Тор не собирался отпускать его. Может сначала это была игра, но теперь его мысли полностью почернели, когда он почувствовал вкус крови, и готов был идти до конца.

Похоть и желание проникли в каждую его клетку, вытеснив все остальное. Любая светлая частичка, оставшаяся от него теперь была уничтожена.

Паника Локи, его безумные, блуждающие по комнате глаза и абсолютная беспомощность вызвали внутри Тора странное сладкое жжение. Локи снова дернулся в его руках и отчаянно, задушено всхлипнул, и этот звук был самым сладким из всего, что Тор слышал за последние тысячелетия. Он должен был услышать это еще раз, это опьяняло, как наркотик.

Он изучает тело своего не-брата, совсем не заботясь о том, что причиняет ему боль. Пальцы Тора вонзаются в хрупкие ребра, пока другая рука сжимает бедро мага. Локи мучительно выдыхает и вдруг обмякает. Его дыхание рваное и хриплое, и у него больше нет сил на бессмысленную борьбу.

Когда Тор удовлетворенно фыркает, ослабляя хватку, Локи бьет локтем наотмашь, даже не надеясь, что это принесет Тору реальный вред, но ему удается выскользнуть, и он задыхается, обхватывая себя руками в успокаивающем жесте, чтобы убедиться, что он в порядке.

Он совсем не в порядке.

Тор поднимает глаза, его нос кровоточит. И его хмурый, электрический взгляд не предвещает ничего хорошего. Только сейчас Локи понимает, что наделал. — Тор, не надо. — Дрожит его голос. — Ты не имеешь права!

— Ты… — Щурится Тор. — военный трофей, моя игрушка. Я могу делать с тобой все, что захочу!

Локи застывает, как вкопанный, не веря, что действительно слышит это. Что эти слова, от которых он бежал, вдруг произносит тот, кто долгими вечерами убеждал его, что их отец любил их обоих. Что они всегда были равными. Что они были…

— Ты — не мой брат. И я видел каждую твою грязную мысль. — Скалится Тор. — Я видел, как ты неделями не мог уснуть, думая обо мне. Я видел, как ты сбежал в Альфхейм от своих порочных мыслей…

Локи вспыхивает от стыда, не смея отрицать правду, и это веселит Тора. — Я прав. — Произносит он с плохо сдерживаемым восторгом. — Не бойся, ты будешь благодарен мне. Меня не нужно просить дважды.

Он рядом, и Локи уже не может сдержать слезы ужаса, свободно текущие по его лицу. Тор, кажется, наслаждается этим зрелищем.

— Послушай себя, ведь это не ты…

— Довольно! — Тор сжимает его запястья, едва не ломая их. — А теперь я хочу, чтобы ты снял свою маску. Я хочу, чтобы ты прекратил лицемерить и показал свое настоящее лицо.

— Это — мое настоящее лицо! — Кричит Локи в негодовании. — Это то, что сделал, черт возьми, твой отец! Это не чары и не грим! Он сделал меня таким, я никогда не просил его об этом! — Срывается его голос.

— Ты бы умер младенцем, если бы не мой отец. — Тихо и злобно произносит Тор. — И мы оба знаем, кто ты такой. Не нужно притворяться, Локи. Твои манипулирования моими братскими чувствами больше не помогут тебе.

— Я никогда не прощу тебя за это. — Тихо произносит Лофт. Это — его самый страшный кошмар, по сравнению с которым пытки Таноса — детское развлечение.

— Мне не нужно твое прощение. — Громыхает Тор. Сейчас он кажется просто огромным, хотя они почти одного роста. Когда он снова с силой сжимает запястье Локи, опуская его на диван, у Локи уже нет сил сопротивляться.

— Знаю. — Отвечает маг. Он прикусывает нижнюю губу, чтобы не зарыдать, когда боль — единственное, что помогает ему сконцентрироваться. — Ты никогда себя не простишь. — Говорит он. — Когда я верну все как было, это всегда будет с тобой. Это никогда тебя не отпустит.

Локи с гневом смаргивает слезы с глаз. — Ты готов к этому?

— Думаю, я переживу. — Криво улыбается Тор. Его руки, оставляющие следы от жестоких прикосновений являются еще более красноречивым ответом. Его глаза уже затуманились и потемнели от желания.

Он снова обжег шею Локи своим дыханием, и грязно выругался. — Норны, сними свою чертову маску, Локи. Прошу последний раз. Тор рычит, впивается в тонкую шею, терзает его бедра и грудь.

Он хочет сломить его. Он хочет получить все, чем Локи является, хочет отомстить за всю причиненную им боль, наказать за каждый обман и преданное доверие. Он хочет, чтобы Локи был полностью уязвим перед ним, и тогда он смог бы покорить его. Того, кто всегда был умнее и изворотливей, всегда на полшага впереди…

Слезы высыхают на глазах Локи, когда он понимает, что его беспомощность лишь дразнит Тора. Его выражение вдруг сменяется чем-то темным и апатичным. — Прости, брат. Я больше не доставлю тебе такого удовольствия. — Говорит он спокойно.