И вообще, разве они не должны были подтолкнуть Коноху и Кири к войне?! Почему именно её деревня послужила причиной тому, что они теперь действовали сообща, пытаясь поймать её биджу?!

— Ты обещал мне, что всё пройдёт гладко! — она метнула уничтожающий взгляд на Орочимару, что стоял рядом. Этот человек также как и она любил разрушения, и Тануки льстило, что один из легендарной тройки Конохи мог исполнить все её желания. Он был обаятельно пугающим, и она поддалась на его речи. — Этого не было в планах!

Орочимару ухмыльнулся и подошёл ближе.

— А разве я не сказал? Планы изменились, моя дорогая.

Тануки вздрогнула, когда почувствовала резкую боль в груди. Она опустила взгляд и увидела кунай в руках Орочимару. На его лице играла насмешливая улыбка.

— Ты уже сыграла свою роль и больше не являешься частью моих планов.

***

Орочимару вытащил кунай из груди куноичи и позволил упасть на землю. Она уже сыграла свою роль и была уже не нужна. Теперь начиналось самое интересное. Орочимару оглянулся на юношу в очках. Кабуто выглядел очень довольным и не стеснялся это показывать. Значит, всё шло как нельзя лучше.

— Хорошие новости, Кабуто?

— Все наши люди, кто был замаскирован под шиноби Такигакуре, мертвы, — Кабуто поправил очки. — Настоящие соотечественники Тануки-сан уже давно ожидали встречи с ней. Их тела будут найдены вместе с остальными. Немногочисленные свидетели подтвердят, что видели, как Такигакуре устроила нападение на Киригакуре. Такигакуре будет сложно оправдаться в глазах своей страны и двух Великих деревень, — он злорадно улыбнулся. — Их шансы стать Великой деревней улетели вместе с биджу.

— Отличная работа, — усмехнулся Орочимару и присел рядом с телом куноичи. — А когда Такигакуре достигнет необходимого нам уровня отчаяния, мы сможем оказать им необходимую помощь, — он рассмеялся. Даже после смерти Тануки окажет им маленькую услугу. Её лицо ещё пригодится им. — Её тело уничтожь.

Кабуто кивнул и сделал знак стоящим неподалёку товарищам. Они тут же подхватили тело и куда-то уволокли.

— Что насчёт Третьего? — спросил Орочимару, запечатав лицо в одном из своих свитков.

— Занят поимкой Семихвостого. Как и обещала Узумаки-сан, Семихвостый является довольно непростой целью и его практически невозможно поймать. Он не опускается низко и потому Учиха не могут заполучить контроль над ним. Узумаки-сан уже приступила к осуществлению задуманного. У нас не так много времени.

— Превосходно, — Орочимару облизнулся в предвкушении.

Девчонка вновь совершенно не думала о последствиях того, что она делала. В прошлый раз её выходка завершилось большим напряжением между странами и ослаблением Конохи. Множество судеб запуталось в красных локонах это женщины. Но после всего того, что произошло и произойдёт сегодня, мир шиноби уже не будет прежним. Красные локоны либо удавят всех своих жертв, либо жертвы найдут в себе силы разорвать эти оковы. Так или иначе, этот день породит новые узы и новых врагов. Орочимару не любил застой, и потому ему было интересно увидеть последствия этих событий.

— Идём, Кабуто, пора творить историю!

Сегодня в историю уйдёт целая эпоха.

***

Девчонка джинчурики слишком расслабилась после своего боя и потому была лёгкой добычей. Кушине было её совершенно не жалко. Жизнь джинчурики полна лжи и ненависти и она просто сделала ей одолжение, позволив ей уйти сейчас, когда она горда своей победой. Так или иначе, Таки всё равно бы пустили девчонку в расход. Такова судьба всех джинчурики.

Особые печати клана Узумаки удерживали демона в пределах деревни и потому всё внимание Кири, Конохи и Таки были прикованы к нему и спасению мирных жителей, нежели к ней и тому, что она собиралась сделать.

Совы были разосланы и приглашённые уже стягивались в указанное место. Кушина прислушивалась к взрывам и наблюдала за огромным жуком, что летал над деревней. Она уже не раз видела подобную картину. Кьюби мог бы легко разрушить всю эту деревню и возможно даже убить Третьего, если бы захотел. Вот только Кьюби бы ни за что не согласился на это. Он отлично знал, что в случае их провала его снова смогут запечатать и тогда его свобода ускользнёт из его лап. Кушина отлично знала, что он ждал её смерти, чтобы окончательно освободиться от действия печати. Ему нельзя было доверять. В этом мире вообще нельзя было кому-то доверять, кроме как себе.

Кушина поморщилась и бросила полный отвращения взгляд на плачущего ребенка на руках Микото. Маленькое отродье было до отвращения похоже на свою мать - такая же рыжая, с тёмными глазами и невыносимым характером. Ещё один ребёнок, которого не должно было существовать, если бы Кушина не стала сдерживаться.

Когда-то давно она мечтала о ребенке, и они с Минато планировали это. Но когда в её жизни появилась Амеюри, Кушина возненавидела всё, что относилось к теме детей. Ей требовалось много усилий, чтобы продолжать улыбаться мужу, изображая, что ничего страшного не произошло. Будто не было предательства и где-то там, в палате госпиталя живёт та, что носит ребёнка, который мог бы стать их с Минато ребёнком, если бы пути Кушины и Амеюри не пересеклись в тот день.

Кушина часто подавляла желание войти в палату и вырезать ребёнка из её живота, заставить её мучиться и истекать кровью. Ей хотелось изрезать Амеюри всю, а потом наблюдать за тем, как она умирала. Чувство незавершённого мучило её всё это время. Если бы она только поддалась уговорам демона…

Кьюби подталкивал её к этому, чувствуя бреши в её защите. Он желал свободы и поэтому пытался свести её с ума и вырваться из своего заточения. Не стоит играть с Узумаки. Кушина совершенно не жалела что оставила его в Конохе. Этот комок шерсти заслужил свою участь.

— Заткни ее, наконец, или я заставлю её заткнуться, — рыкнула Кушина, чувствуя, как начинает болеть голова. Она ненавидела этот звук. Он слишком сильно напоминал ей о той ночи.

— Она голодная и чувствует, что попала в нехорошую ситуацию, — Микото ответила ей взглядом полным неприязни, положив младенца в кроватку и мягко укачивая.

Когда-то давно Микото была её подругой или, по крайней мере, пыталась казаться таковой. Сколько Кушина не думала над этим, она не могла выкинуть из головы одну простую истину – Фугаку и Минато были друзьями. Достаточно близкими, чтобы Минато рассказал ему множество своих секретов. Рассказал ли он ему об Амеюри? Рассказывал ли Фугаку об этом Микото? Уже одна возможность этого заставляла Кушину кривиться от омерзения. Но было ещё кое-что, что заставляло Кушину ненавидеть Микото ещё больше.

Маленький Саске сидел у кроватки младенца и совершенно не понимал что происходит. Но в отличие от маленького отродья он, по крайней мере, молчал. Он с опаской посматривал на Кушину и с надеждой на мать. Если бы не взрывные печати, которые были прикреплены к его телу и телу младенца, Микото попыталась бы спасти детей и сбежать. Но она была бессильна. Взрывные печати были скрыты и на земле тоже. Одно неудачное движение и взрыв.

— Её мать скоро придёт, — вновь поморщилась Кушина, потирая виски — Но я не намерена слушать этот рёв дальше. Можешь вырезать ей язык, будет быстрее и проще. Кто тебе дороже, это отродье или собственный сын?