Она заморгала и попыталась оттолкнуться, но под лапами был лишь мягкий шелковистый воздух. И ещё эта тяжесть на спине… Что-то давит сверху, держит и не даёт вырваться.

Неужели она в плену?

У Амы затекло всё тело. Солдат держал её, крепко связанную, железной хваткой, конь нёсся галопом, и только теперь, когда они остановились, она почувствовала, как дрожат её руки и ноги. Солдаты говорили с Амой коротко, отрывисто, но, как ни странно, совсем не грубо. С ней они обращались гораздо лучше, чем с мужчинами, которые брели, спотыкаясь, длинной вереницей, скованные одной цепью. На них орали, их безжалостно били кнутом, и, глядя на всё это, Ама наверняка заплакала бы, не будь ей так страшно.

Солдат снял её с коня и сказал:

– Идёмте, Сказительница. Здесь мы заночуем.

Вскоре Ама очутилась в шатре – в полном одиночестве. Она поняла, что это особая привилегия: ведь солдаты ютились в тесных переполненных палатках, а пленники и вовсе сбились в кучу под открытым небом. Она дрожала от жалости к ним, слыша их стоны и крики. В шатёр бесшумно вошёл другой солдат с маленьким факелом. Он развязал Аме руки и дал кусок пирога.

– Поешьте-ка, – сказал он.

Ама посмотрела на пирог. Точнее, это была половина пирога: стало быть, солдат поделился с ней собственным пайком.

– Вы очень добры. Спасибо, что вспомнили обо мне.

– Вы Сказительница, – сказал он, словно отвечая на вопрос.

Когда Ама доела, он снова связал ей руки – как ей показалось, с неохотой. Но тут в шатёр ворвался другой солдат, одетый во всё зелёное. Он был явно старше, выше и тучнее остальных.

– Что ты тут делаешь? – в упор спросил он первого солдата низким голосом, грозящим перейти в рык.

– Я звала, кричала! И только он один откликнулся! – Ама изо всех сил старалась говорить капризным голосом, словно избалованный ребёнок. – Вы что, собрались морить старуху голодом?

Солдат в зелёном посмотрел на Аму, и внутри у неё всё похолодело от ужаса. В его взгляде была сила и ярость – ярость на грани безумия. Где же она видела раньше такие глаза?..

– Я с ней разберусь, – сказал он первому солдату. – Выйди.

Тот вышел, а человек в зелёном снял шлем и принялся сверлить Аму взглядом, словно выискивая что-то в её лице. Глядя на него в ответ, она отметила гордую посадку головы – этот человек явно не привык кланяться.

– Вы не простой солдат, – сказала она.

Его властный рык всё ещё отдавался у неё в ушах, вселяя странный страх, какого она не ощущала с детства.

– А ты не простая старуха! – со злостью парировал он. – Все тебя знают! В любом уголке, куда ни загляни, все слыхали твои россказни. Да и сейчас эти солдатики только и мечтают рассесться вокруг тебя, как дети малые, и развесить уши!

Ветер, тоскливо завывая, откинул полог палатки и загнал внутрь поток снежинок. Они облепили Аму, словно крошечные серебряные семена.

– Чего вы от меня хотите? – спросила Ама. Она говорила медленно и взвешенно, стараясь скрыть страх.

– Чего можно хотеть от Сказительницы? – грубо хохотнул человек в зелёном. – Сказку, конечно! Расскажи мне про Мальчика-Женьшеня.

Мальчик-Женьшень? Ама с трудом скрыла изумление. Она никогда не забудет, как рассказывала эту историю в последний раз. Тогда её просила об этом тётушка Мэйя. Сейчас кажется, что это было бесконечно давно… Ама закрыла глаза, припоминая.

– Расскажи мне про Мальчика-Женьшеня, – попросила тётушка Мэйя. Она лежала в кровати и улыбалась, и многочисленные морщинки расходились от её сияющих глаз, словно лучики. Однако рука её в руке Амы была слабой, почти прозрачной.

– Я хочу ещё раз услышать эту историю, прежде чем умру, – сказала тётушка Мэйя и посмотрела на Пиньмэй и Ишаня, стоявших у её ложа. – Когда тебе столько лет, ты счастлив уже тем, что у тебя есть друзья, есть кому сказать «прощайте».

– Но… – попытался возразить Ишань. – Но как же…

– Ишань, – сказала тётушка Мэйя, и лицо её стало серьёзным. – Мне пора. Ты с каждым днём будешь становиться старше. А я встречусь с родителями и давно ушедшими друзьями, которых не видела много-много лет. Я буду скучать по тебе, но настало время разорвать нить, соединяющую нас.

Ишань низко опустил голову.

– Прошу тебя, – обратилась Мэйя к Аме, – расскажи мне эту историю!

Дони попросту её не замечали, а если и обращались к ней, то лишь затем, чтобы сказать «замолчи», «не мешай» или «ступай прочь». авным-давно одну маленькую девочку отправили жить со старыми тётушкой и дядюшкой в доме у подножия горы. Она так любила свою деревушку, где жила раньше! Там были зелёные поля, там было озеро с весёлыми, игривыми рыбками, там жили её друзья и родители. А здесь, под горой, были только серые камни, тёмный лес и двое стариков. Они не то чтобы обижали её —

Но даже столь равнодушные опекуны не могли не обратить внимания на то, что девочка всё чаще и охотнее убегает из дома. Порой, отрываясь от игры в шашки, старики слышали переливчатый смех, доносящийся откуда-то издалека. Однажды утром, когда девочка норовила выбежать за дверь, тётка ухватила её за рукав и спросила:

– Ты куда это?

– Играть! – ответила девочка, вырываясь.

– Здесь никто не живёт, кроме нас, – сказала тётушка. – Маленькая девочка не может целыми днями играть одна.

– А я не одна, – ответила девочка. – У меня есть друг.

– Какой такой друг? – спросил дядюшка.

– Это мальчик, – ответила девочка. – В красной шапке.

– В красной шапке? – переспросила тётка и от удивления ослабила хватку, и девочка сразу выскользнула за дверь. Когда она скрылась из виду, старики переглянулись.

– Ты это слышал? – прошептала старуха, роняя слюну. – Мальчик в красной шапке! Здесь, у нас!

– А вдруг это Мальчик-Женьшень? – ответил старик, облизываясь так, словно был голоден.

– Наберись терпения! – прикрикнула старуха. – Нужно дождаться красной луны.

Больше старики ничего не говорили. Они позволяли девочке поступать как ей вздумается. Однако они внимательно следили за лунным календарём и подсчитывали дни даже усерднее, чем свои выигрыши и проигрыши в шашки.

И вот настал день, когда старик и старуха крадучись вышли из дому вслед за девочкой. Издалека они следили, как она повернула за угол. Вскоре появился маленький мальчик, одетый с головы до пят в ярко-красное.

– Это Мальчик-Женьшень! – проговорил старик.

– Ш-ш-ш! – зашипела старуха. – Тихо ты!

Дети лазали по деревьям, рисовали палочками по земле. Ближе к полудню, устав от игр, они привалились к стволу большого дерева и уснули.

– Давай! – шёпотом приказала старуха.

Старики неслышно подползли к детям. Старуха маленьким ножичком надрезала рукав рубахи мальчика и вытащила тонкую красную нитку, а старик крепко привязал эту нитку к нижней ветке куста. Потом старики кивнули друг другу и удалились так же беззвучно, как приблизились.

В ту же ночь, когда луна светила кроваво-красным светом, старик со старухой вышли из дому, и у каждого из них в руках были фонарь и лопата. Долго бродя и спотыкаясь, они отыскали нитку, привязанную к ветке, и пошли за ней – вокруг деревьев, по камням, сквозь кусты, – пока наконец у подножия горы нитка не ушла прямо под землю. Старики поспешно принялись копать.

– Вот он! – сказал старик и с фонарём в руках вгляделся в яму. На дне её оказался большой корень, похожий на ребёнка. Нитка вела к лоскутку, обёрнутому вокруг плеча – это было всё, что осталось от рубашки.

– Мальчик-Женьшень! – прошипела старуха.

Оба с грохотом отшвырнули свои лопаты, схватили корень и бросились домой. Они так ликовали, что девочка проснулась. Она никогда ещё не слышала, чтобы родичи издавали такие радостные крики. Выбравшись из кровати, девочка с изумлением обнаружила, что её старенькие тётушка и дядюшка пляшут вокруг большого котла, стоящего на огне.