– Типа, уже нашла замену Дане? – Арканов сплюнул кровавую слюну в траву.

– Заткнись! – крикнула Емеля, но в следующее мгновение боль скрутила все тело.

Схватившись за живот, девчонка жалобно посмотрела на друга.

– Тима…. – шепнула она. – Мне плохо….

Плохо…Плохо…Плохо…

Емелька подскочила в постели. Горло сжало тисками. Пижама промокла от пота. А взор застилали воспоминания событий двух месячной давности.

– Это сон… Всего лишь сон… Прошлое…. – пробормотала девчонка, перешагивая через коробки с вещами и пробираясь к ванной комнате. – Скоро я о нем забуду.

Включив воду, Емеля умылась. Подняв голову, всмотрелась в свое отражение в зеркале. Бледная, волосы взъерошены.

Тошнота подкатила к горлу, вытесняя липкие и неприятные воспоминания. Хотелось свернуться калачиком, уткнуться в крепкое плечо отца и рассказать обо всем, что стряслось. Чтобы защитил, сказал, что все наладится, и все горести пройдут.

Но папа был далеко, на острове со своей женой. Через стенку спал верный Тим, отказавшись оставлять ее одну в новой квартире, куда Ажурова переехала буквально несколько дней назад. А разбитое сердце ранило осколками хрупкую душу.

Нет. Так больше нельзя! Наступило время, чтобы изменить себя, изменить свою жизнь.

Ладони с силой стиснули края раковины. Емельяна, глядя на свое отражение, поклялась, что наступит час, когда она вспомнит о семейке Аркановых с ледяным безразличием. И, наверное, поблагодарит, разумеется, мысленно, за то, что сделали ее сильнее. Можно сказать, оказали неоценимую услугу.

Емельяна вместе с Тимофеем и машиной сопровождения встречали в аэропорту Ажурова с супругой из затянувшегося медового месяца. Молодожены отсутствовали почти полтора месяца, за которые Емелька изменилась. Нет, не внешне. На первый взгляд она оставалась все такой же улыбчивой любительницей футболок с принтами Смурфетты и удобных кед. Но в глазах появился холодный блеск, который едва ощутимо делал ее старше, взрослее, мудрее.

– Ну, как ты тут без нас? – широко улыбался отец, сгребая дочь в крепкие объятия.

Емелька радостно прижалась к отцу, понимая, что вот он – ее идеал, и никому другому никогда и ни за что не суметь достигнуть подобной планки. Только папа будет жить в ее сердце. И все парни, которых она встретит на своем пути, будут соперничать с ним. И неизменно проиграют.

– Живем, скучаем! – честно призналась Емеля и на всякий случай поискала глазами верного Мартынова. Она прекрасно знала, что отец устроит подробный допрос парню. Но Ажурова была уверена, что Тим ее не «сдаст» грозному родителю.

Далее ее несопротивляющаяся тушка перекочевала в руки любимой мачехи. Ядвига потискала ее со знанием дела. А Емеля не удержалась и отвесила комплимент подруге:

– Ягушка, ты такая клевая! Загар прям ух! – смеялась Емеля.

– Еще бы! – хмыкнула Ядвига Петровна. – Дни напролет поваляйся на пляже, и у тебя такой же появится.

– Если бы она валялась, – вмешался в разговор отец, обнимая обеих девчонок сразу. – Так я сто раз в день грозился выкинуть ноут. Нет же, она все за свое. Вредина.

– Я тоже тебя люблю, Кружавчик! – Ядвига показала мужу язык, а Емелька поняла в очередной раз, как же сильно она скучала по своей родне. И как сильно ей не хватало их присутствия.

Спустя пару часов, когда к Ажуровым присоединились Бессоновы в полном составе, а также Бек, вся компания завалилась в ресторан, чтобы поужинать и отметить возвращение молодожен. Урвав минутку между тостами и шутками друзей, Степан Семенович серьезно взглянул на дочь.

– Придумала, куда поступишь и чем займешься? – спросил Ажуров.

– Па, я тут решила… – Емелька замялась, но в голове созрел план и она была полна решимости осуществить его. – Короче, я хочу купить кафе. Вернее, кафетерий. Место отличное. Но хозяин влез в долги. И продает по низкой цене. Так вот, хочу заняться бизнесом. И в вуз поступить. На менеджмент. Или бухучет. Хочу научиться вести дела.

– Сразу нет, – фыркнул Степан, а Емелька поморщилась. Ядвига закатила глаза, сокрушенно покачав головой.

– Дай девочке договорить, – ткнула она мужа в бок.

– Здесь и говорить не о чем, – возмутился Степан. – Никакого бизнеса. Пусть учится. Мала еще в бизнес лезть.

– И именно поэтому я нашла человека, который даст мне денег, бессрочно и под низкий процент, – Емелька победно улыбнулась, а потом добавила. – Па, ну вот не злись. Дед тоже продинамил. А в банках такие проценты, что без штанов останусь. Да и кто мне даст столько денег в семнадцать-то лет?

– И кто этот умник?! – хмурился Степан, понимая, что упрямству дочки можно только позавидовать. И в кого пошла? Нет, Ажуров прекрасно знал, в кого. Но было чертовски трудно мириться с собственной копией, пусть мелкой и в женском облике.

– Не стоит благодарности! – хмыкнул Бессонов. Он наблюдал за разговором со своего места, откинувшись на спинку дивана и обнимая жену, уютно устроившуюся у него под боком.

– А я предупреждала, – фыркнула Мишель Бессонова, подмигивая Емельяне. – Будет вопить наш Ажурчик.

– Брось, Степа, – спокойно проговорил Бес. – Девочка справится. Нужные люди помогут.

Степан, разумеется, и хотел бы возмутиться. Но понял: спорить смысла нет. Дочка все решила. А Бес ее полностью поддержал. И он не удивится, если Емелька уже не просто оформила все документы, но и плотненько занялась делами в своих новых владениях.

– Так что за кафешка? – сдался Ажуров, вздыхая и возвращая руку на плечи жены. Та мигом прижалась к боку, успокаивая и улучшая настроение мужчины.

– «КофеИн», – широко заулыбалась Емеля. – Там еще такой сквер рядом классный. Место хорошее. Здание новое. Клиентура уже наработа. Да вообще, шикарное вложение.

– Ой, не уговаривай, – проворчал Ажуров. – Завтра смотаемся, глянем.

– Люблю тебя, па! – рассмеялась Емеля, бросившись обнимать отца за шею. – Крестный уже был. Одобрил. Так что, документы мы подписали. Через пару недель интерьер будет готов, и заново откроемся.

– Шустрая какая, – улыбнулся Степан. Но не мог возразить дочке, когда у нее так заразительно блестели глаза радостью и счастьем.

Тучи затянули небо до самого горизонта, мелкий дождь ронял свои капли на широкие перила. Капли отскакивали от отполированной деревянной поверхности и срывались вниз, в черноту ночной пропасти. Дан, спрятав руки в карманы спортивных брюк, наблюдал за их падением. Широкая, вытертая футболка промокла и прилипла к телу, но парень не спешил возвращаться в квартиру через широко распахнутые двери террасы. Босые ступни впитывали прохладу от дождевой воды, собравшейся на плитке и не успевшей умчатся по водостоку. Взгляд Арканова, задумчивый и отрешенный, был устремлен на свинцовую тучу, повисшую над верхушками небоскребов. Данилу всегда нравился дождь. Он вносил ясность в мысли. Но сейчас даже теплые капли, стремительно срывающиеся с неба, не помогали. Хаос в голове никак не поддавался порядку, а ведь Арканову нужен был холодный и расчетливый мозг, а не каша вместо него.

Повернув руку ладонью вверх, Дан минуту смотрел, как вода стекает сквозь пальцы. Он знал, что рано или поздно придется звонить человеку, которому он мог безоговорочно доверять. Но также Арканов знал, что разговор будет трудным. Однако иного выхода Данил не придумал.

Вздохнув, взъерошив ладонями волосы на затылке, Дан вынул телефон из кармана брюк. Отойдя от перил, укрывшись под навесом террасы, парень по памяти набрал номер. А после нескольких долгих гудков коротко произнес:

– Привет…

– Здравствуй, здравствуй, друг мордастый, – после секундной паузы раздался родной голос. – Думала, тебя цыгане сперли, или дракон сожрал. Но нет, жив, почти здоров. Не считая контуженного мозга. Но его можно не учитывать. Все равно не пользуешься.

– И я скучал по тебе, вредная женщина, – признался Арканов, понимая, что улыбается. Все же несколько месяцев – приличный срок. И он успел соскучиться по колким фразам и замечаниям подруги.