Зато король всегда втолковывал, что они ничуть не выше простого народа. Просто они те, кто не боится брать ответственность и принимать решения.

— То, что будешь делать ты и твой брат, отразится на всем королевстве. Ты должен это понимать.

Арден понимал. Так что позволил Ви облачить себя в парадные одежды для визитов. Катхар в этот момент сидел на кровати, скрестив ноги, его стоящий торчком хвост лениво ходил из стороны в сторону.

О серьезных вещах они говорили до этого, без свидетелей. Катхар рассказывал, что прибывшие маги заявляют о случайности разлома, но ищейки шепотом говорят, что он был подстроен.

— Конечно, — вздохнул Катхар, — даже если сами маги в этом не замешаны, кто-то из них точно работал на того, кто открыл разлом. Они никогда не признают такой возможности.

Арден знал, что с этими магами пришли и новые письма от Верховного Алаканора, но король пока не удовлетворял его требования, а Катхар не очень любил это обсуждать.

Катхар говорил, что допускает все возможности, но Арден знал, что верить в причастность магов брат не хочет. Он мог это понять. Катхар десять лет прожил в Башне, ему нелегко допустить, что те готовы ради власти убивать одного из принцев и открывать разлом во дворце.

Может, и нет. Вот только заклинания они в кожу Катхара уже вплели. Поэтому сейчас Арден приехал в одиночестве.

А еще он знал, что маги просят себе новые земли. «В связи с участившимися опасными разломами, нам требуется больше места для исследований и обучения ищеек». Как удобно и вовремя открылся разлом в королевском саду! Арден не был уверен, что за покушением на принца действительно стоят маги, слишком грубо и недальновидно для них. Но вот заклинания в кожу и открыть разлом — это в их духе.

Больше всего Ардену не нравилось, что, если это так, он до сих пор не знает, кто стоит за покушением. И это всё еще может быть угрозой.

Именно об этом он думал, пока ехал в Храм. Поэтому даже не заметил, когда они въехали на земли Храма. Не обратил внимания на фонтаны и кусты, на снующих жрецов и привычное покалывание от магии.

Под сапогами хрустели мелкие камушки, такие же светлые, как и стены Храма. Над входом была выложена осколками стекла звезда, отражавшая солнечный свет. Арден подумал, что так же наверняка сияет и его тонкая золотая маска, сейчас простая и без украшений.

Катхар высмеивал тяжелый камзол с камнями, церемониальный кинжал у пояса («всё равно оставишь оружие у храма») и отпускал прочие замечание под неодобрительные взгляды слуги Ви.

Пока тот не достал золотую маску и не закрепил ее лентами на затылке Ардена. Он даже не сразу понял, почему близнец молчит, а когда повернулся к Катхару, тот казался бледным и почти встревоженным.

— Она жуткая, — тихо сказал Катхар. — Как будто у тебя нет лица.

— Это лицо королевства.

Глаза Катхара больше расширились: в детстве им не надевали такие маски, и пусть Катхар их видел, но до этого момента никогда на брате. Арден закатил глаза:

— А еще в ней неудобно, она натирает и для дыхания тут две дырки!

Катхар улыбнулся:

— Вот теперь ты больше на человека похож.

В дверях стояла Иладейл, она сама вышла его встречать. В сложном и наверняка тяжелом платье золотистого цвета с вышитыми цветами и звездами. На ее глазах покоилась кружевная повязка, которая не мешала видеть, но напоминала о том, что жрицы могут заглядывать куда глубже. Кружево терялось в густых светлых локонах.

Руки Иладейл скрывали белоснежные перчатки, заставляя думать о костях. Символ того, что жрецы справляют последние ритуалы над телом. Арден вспомнил, как Катхар рассказывал о небесном погребении, которым руководит сама Иладейл. Он был на похоронах жреца пару дней назад, а рассказывал до сих пор.

Ардена такие подробности не удивляли. Он знал, что Иладейл отнюдь не воздушная и милая, она умеет быть жестокой, как любой из жрецов. Она может целовать закрытые глаза мертвых, благословляя на новое рождение.

В свое время именно это и привлекло Ардена. Когда он устал от сладких придворных дам, его привлекла эта сила и опасность Иладейл. Он не ощущал себя принцем, перед которым любая нежная дворяночка готова расставить ноги.

С Иладейл Арден был на равных.

Она могла казаться хрупкой, но в ней была сила. Как у тонкого острия кинжала, который может представляться игрушкой, но несет смерть, стоит воткнуть его меж ребер. Иладейл тоже была таким кинжалом.

Она — клинок, оружие воли богов.

— Добро пожаловать в Храм, принц Арден.

Как Вреховная жрица, она склоняла голову, произнося фразы такие же официальные, как их наряды.

— Я желаю получить пророчество Храма.

— Разумеется, принц Арден. Идем.

Когда с формальностями наконец-то было покончено, Иладейл сама придвинулась к нему, взяла под руку. Этикет вполне это позволял, особенно когда они ступили внутрь храма, где всё подчинялось Иладейл.

Им обоим было многое позволено. Иладейл Ман — не только Верховная жрица, но и дочь влиятельного дворянского рода Манов. В другое время союз королевского дома и храма мог бы быть на руку обоим, это достойная партия. Но не тогда, когда империя Босохан может предложить союз. Когда позиции со жрецами укреплять нет смысла, а с Босоханом — очень даже.

В главном зале храма было светло: сквозь листы стекла вместо потолка проникало много солнечных лучей, скрепляющая магия слабо отсвечивала. Пахло благовониями, откуда-то сбоку раздавалось пение без слов, а сам зал шелестел зелеными листьями растений. В плотном тяжелом камзоле тут же показалось душновато, и Арден украдкой вздохнул: в том числе за это он не любил подобную одежду.

Ему казалось, он проделал всё тихо, но Иладейл услышала и покосилась на него:

— Может, снимешь хотя бы маску?

— Увы, хочу получить пророчество по всем правилам. Придется потерпеть.

Массивные колонны из белого мрамора украшала резьба с изображением всевозможных сил и историй из древних легенд. Удивительно, но и тут были примерно те же герои и чудовища, о которых когда-то рассказывала няня, просто здесь они побеждали темные проявления магии и собственных сущностей при помощи божественного благословения.

Арден помнил, как наведывался в Храм с неофициальными визитами. Прижимал Иладейл к этим колоннам и совершенно неучтиво целовал ее губы, не смотря на божественные изображения. Иладейл улыбалась и шептала, что боги всегда благословляют любовь, это одно из основных правил. И бесстыдно расстегивала верхние крючки его камзола, чтобы приникнуть к ключице поцелуем, пахнущим мёдом и благовониями.

Они решались на такое вечерами, когда в многочисленных нишах колонн и стен зажигали свечи, а густые тени надежно скрадывали от чужих глаз. Насколько знал Арден, жрецы спокойно относились к подобным развлечениям, говоря, что всё, что есть любовь, то благословенно. Что делало Храм отличным местом, где встречались влюбленные парочки со всего города.

Арден слышал, в других королевствах с иной верой запрещали отношения до свадьбы. Но в Экхадуре жрецы говорили, что любые проявления любви священны. Поэтому ко многим вольностям относились снисходительно и не одобряли только измен: если ты выбрал себе спутника, так уважай его.

Сейчас парочек видно не было, в солнечном свете молились прихожане постарше. Иладейл вела Ардена вдоль стены, где почти никого не было, но всё равно вслед принцу метнулось несколько взглядов, и горожане торопливо падали на колени.

Он был живым воплощением божественной воли в этом мире.

Перед маленькой статуей Шаниры на низком столике для подношений тлели благовония, в миске лежало немного риса и мелкая монетка. Наверняка просили богов о богатстве и довольстве. На другом алтаре Арден мельком заметил кусочек темной ткани, кажется, от военной формы — наверняка для молитвы о защите сына или мужа. Яркие ленты точно для молитвы о любви.

Как принц, Арден тоже делал подношения вместе с отцом. Всегда цветы, как знак того, что королевский род не просит, но принимает. И молится только за свой народ.