Пламя спустилось ниже по позвоночнику. Я ощутила второй центр, который оно прошло, и этот центр тоже будто сковало чужеродной силой. Ещё один центр я почувствовала посередине груди. Добралось до солнечного сплетения. Ещё один центр сдался. Сколько их осталось?
Огромным усилием я сконцентрировала Пламя там, где ощущалось чужое вмешательство, и чужой захват замедлился. Это дало мне некоторое время прийти в себя. Но ненадолго. Чужое пламя было похоже на моё, но гораздо сильнее. Оно споро нейтрализовало моё пламя. Стало кристально ясно, что долгое сопротивление я не потяну.
Мелькнула быстрая мысль. Меня лишат необычной силы. Причём лишит тот человек, которого отец привёл в дом. Предательство? Да, ещё какое. Из-за необходимости или ради безопасности? Возможно, он так считает. Я не знаю всего, но я не собираюсь отказываться от силы, как бы эгоцентрично это ни прозвучало!
Поддавшись моему горячему желанию, пламя набрало силы и обступило чужой поток, продолжая его сдерживать, но в то же время и окружая со всех сторон, чтобы не дать возможности обойти. Наступающее пламя, видимо, приняло сконцентрированную силу за ещё один очаг. Я чувствовала, как моё пламя затвердевает и воспринимается чужеродным, но знала, что это не один из центров. Его я ощущала в районе пупка. Если враг спустится ещё немного, то захватит и его.
Чем больше я теряла контроль над потоком силы, тем больше нервничала. Сработало ли отвлечение?
Пламя не направилось дальше. Оно застыло, будто раздумывало или подозревало обман, я в ужасе ожидала дальнейших действий.
Неожиданно раздался громкий крик и плач Тсуны, и пламя встрепенулось. Я открыла глаза, а встревоженные старик и Емитсу уже выбежали во двор. По ощущениям, чужое пламя растворялось и исчезало, но как-то медленно. Я попыталась определить, что это такое, когда поняла, что моё пламя просто поглощает его. Как я и сказала, они были очень похожи. Я мысленно прощупывала замерзшие очаги. Казалось, они превратились в окоченевшие трупы.
В голове всё ещё звенело от усталости и непонятного чувства замешательства, но действовать я решила быстро. Согнав остатки сил к «подставному» очагу, я попыталась просто уничтожить мёртвое… Побилась об невидимую, но осязаемую преграду, ничего не вышло. От моих попыток меня отвлекли.
Старик с Емитсу подошли как раз к открытым дверям. На руках отец держал плачущего брата. С ужасом я видела, как старик точно так же прикоснулся ко лбу Тсуны и на кончике его пальца запылал огонек.
— В этом мальчике есть сила. — Тсуна громко зевнул и мгновенно заснул. — Хорошо. Теперь эта сила откроется, когда это действительно понадобится.
— Девятый… — сложно сказать, что было в этом слове, произнесённом отцом.
— Я хочу, чтобы ты и твои дети жили в мире, — твёрдо отрезал старик.
Взрослые смотрели друг на друга, казалось, очень долго, пока Нана не спросила с кухни, что случилось. Ещё раз посмотрев на спящего Тсуну, я завалилась на татами и замерла, пытаясь усмирить бешеный ритм сердечной мышцы. В теле ощущалась дикая слабость, скорее всего, если бы не противоположные усилия, я бы вырубилась.
Отец, не изменяя своим привычкам, ответил:
— Ничего! Тсуна слишком много играл и истратил все силы! — Емитсу ещё раз посмотрел на старика и зашёл в дом: — А вот и мы! О! Акира-чан тоже заснула!
Он тоже подхватил меня на руки и понёс наверх. Когда меня оставили в покое, я вздохнула более спокойно и вновь погрузилась в ощущения. Решимости поглотить или развеять омертвевшее нечто было хоть отбавляй.
====== Глава 3 ======
С того злополучного дня прошло несколько месяцев, пока я, наконец, не смогла взломать непонятную преграду. Точнее, не взломать, а растворить в моём пламени. На всё давление она совершенно не реагировала, а вот когда я начала потихоньку пытаться поглотить её своим Пламенем и одновременно давить, она медленно, но поддалась. Впрочем, я ясно понимала, что мне просто повезло. Если бы не Тсуна, нежданно-негаданно пришедший на помощь, я, возможно, осталась бы без этой силы… Пусть я пока не знаю все, на что она способна. К тому же, я смогла растопить только «подставной» очаг, остальные так и оставались глухими.
Старик остался ещё на день. Он позвал Тсуну и посадил его на колени. Доверчивый братец ничего не замечал. Он только видел доброе лицо старика и улыбки родителей, подбадривающие его.
Как и братец, я вынуждена была отвечать на банальные вопросы старика. Тот меня просто забалтывал, спрашивая о рисунках и любимых игрушках. Я же строила из себя стеснительного ребенка, пока пыталась придумать ответы. Была даже проверка. Тсуна не мог найти его любимого робота. Робот обнаружился в соседнем дворе, в том самом, где жила карманная собачонка, и старик вызвался сходить за ним вместе с Тсуной. Почему-то вызвался ещё и отец, а потом взяли с собой и меня.
Братец прятался за ногами взрослых, пока те разговаривали с соседями. Видя его реакцию, я повторяла за ним. Как-то разговор сам собой зашел о той собачке. Вроде бы логично — обсуждали её поход в наш двор, но никто не мешал шавке крутиться вокруг. Емитсу ещё и на руки её взял, показав нам с Тсуной.
— Вот, смотрите, она совсем не страшная!
Собачонка, явственно неудобно придавленная в крепких руках, тявкнула прямо перед нашими лицами. Я к чему-то такому была готова, а вот братец зашёлся плачем.
Старик Тимотео собрался уезжать после обеда. Отец проводил его до аэропорта. Я наблюдала за сборами в сторонке. Поэтому заметила этот взгляд.
Старик смотрел на вновь увлечённого своими игрушками Тсуну уже без того взгляда, полного доброй грусти, каким целый день поливал всех вокруг. И у меня мгновенно сложилась аналогия с Дамблдором, оставляющим малыша на крыльце дома Дурслей. Когда я заметила, что он посмотрел на меня, то прищурила глаза в улыбке и замахала на прощанье, ничего не видя.
С отъездом пугающего старика я могла бы расслабиться, но ещё долго меня преследовали кошмары. Я просыпалась и пыталась унять дыхание, чтобы не разбудить Нану. Мои сны были нечёткими и очень размытыми, но в них всегда было ощущение беспомощности. Я видела кого-то вдалеке, пыталась его догнать или позвать, но что бы я ни делала, всё бессмысленно. Я ничего не контролировала.
Будь у него борода, я сказала бы, что это Дамблдор, который только оставил ребенка у Дурслей, где он вырастет именно таким, каким надо, и не будет задаваться. Будь у него курительная трубка, я бы сказала, что это Сарутоби Хирузен, который опекает Наруто, и мальчишка считает его почти родным. Скажем так, во всех историях это были самые противоречивые персонажи. Они делали вид, что ничего не видят и не знают, пока это было им нужно и выгодно. В таких ситуациях я признавала за ними великолепный разум, способность просчитывать и предугадывать всё наперёд, я их уважала, но безоговорочно доверять бы ни за что не стала и при возможности не имела с ними никаких дел. Чуть зазеваешься — мигом окажешься в какой-то комбинации. Я готова была признать, что просто боюсь этого.
Именно это я увидела в этом старике. Он, как и Дамблдор, одевался по-щегольски — в шорты и цветастую гавайку, в глазах плясали хитрые, но бесконечно добрые искорки. Телосложение имел тоже совсем не внушающее, скорее, безобидный сухопарый старичок.
Емитсу, как часто бывало, вечером расслабился с бутылочкой саке. Так как старик уехал, он сидел дома в майке и трусах, потихоньку напиваясь. Отец, которого подкармливала мать, подбросил мимолетной фразой мне повод для размышлений:
— Ха-ха, скоро от женихов отбоя не будет, она же вылитая я! И миленькая, как ты. Но ничего, Тсуна станет настоящим мужиком! Он, как старший брат, будет защищать её от всех злодеев.
Мать, Нана Савада, всегда была простой и недалекой. Она не видела абсолютно никаких странностей, стоило дать ей какое-то глупое объяснение, чем и пользовался загадочный отец, явно нагло врущий о работе шахтером. Впрочем, иногда у меня закрадывались мысли, что так искренне прикидываться дурочкой невозможно, но никаких опровержений я пока что не наблюдала. Господи! Она была такой наивной, что её могли запросто облапошить на рынке! К счастью, проблем с деньгами не было, суммы, присылаемые Емитсу, наверное, воистину астрономические. Ну и слава Ками, что в Намимори есть торговые центры, где цены фиксированы.
