Впрочем, именно множество бед, которым подвергся Даркан по собственной глупости, и научили Лашур-Тиндел жить в гармонии. Это Даркан встрял в первую войну с человечеством, призвал Тьму и навов с кракалевнами вслед за ней… Но мрачная эра осталась в прошлом. На это надеялись все.

А если получится урвать мирный кусок посочнее — тем лучше!

Постепенно все прибывшие отправились на совет. У Инанны — и, по правде говоря, у Варлада тоже — возникло странное чувство. По сути, это уже было — когда-то правители, навы и даже сама Тьма тоже собирались решать, что делать с миром дальше… Но теперь здесь присутствовали новые морды, да и у старых появились прежде не поднимавшиеся вопросы.

Для подобного рода больших собраний в Агарте был предусмотрен большой узорчатый шатёр, громадная полупрозрачная беседка. От лашуров присутствовали все Двенадцать — правители в церемониальных одеяниях разного цвета.

Мирдал долго упирался и открещивался от собрания, однако его уговорили, и теперь золотой дракон смущённо сел возле Зераи. Та, в отличие от большинства гостей, тоже была в одежде, но не в своём плаще с капюшоном, а в белой мантии без каких-либо символов. В свою гриву она вплела чёрную с золотым ленту, которой были подвязаны также волосы Вилмира.

Он сидел по другую сторону, вместе с отцом и другими согражданами Лашур-Тиндела. Много натерпевшись от нашаран, он тоже ожидал от примирительной встречи решения всех проблем — в том числе личных. Не убегая от них, но и не решая самостоятельно, не борясь в одиночку против целой страны.

Слово взял Адама, поднявшись с четырех лап на две.

— Приветствую вас, мои дорогие друзья, — сказал он приветливо, но официально. — Лашур-Тиндел — свободная страна, и мы надеемся таковой и остатьсся. Для мира не обязательно жить в одной стране, для вселенского братства — подчиняться одному господину, кроме Любви.

— Приветствую тебя, Адама, — произнесла Инанна, первая берущая слово. — Все собравшиеся здесь — представители свободных народов. Я не согласна с тобой, но лишь отчасти: власть нужна для того, чтобы следить за сохранением мира и достатка подданных, а в случае нападения собрать все силы вместе и одолеть, не допуская лишних смертей. Но ни в коем случае владыка не должен становиться тираном, превращая свою страну в тюрьму, а подданных — в рабов.

— Мы уверены в собственной мудрости, что дарит нам Алмазное Сердце, как мы называем нашу истинную суть, личность и волю. Если ты, Инанна, желаешь быть не только нашим другом, но и править нами, ты должна стать таким же вознесенным мастером, как и мы, — заявил Эль, вставая вслед за соправителем.

— Разве я сказала, что хочу править вами? — удивилась Инанна. — Нет, у меня и так достаточно земель. Вы можете жить своей собственной вольной жизнью, но я была бы рада, если бы мы делились знаниями и опытом, а в случае разногласий решали бы их совместно и мирно, а не стоя друг против друга с мечами или на чем вы предпочитаете сражаться. И при этом вы должны усвоить простую истину — друзья помогают друг другу. И если появится опасность, с которой мы не сможем справиться сами, — она посмотрела на Кьлеменетота. — Вы не должны снова прятаться под землёй, спасая собственные жизни и позабыв о чужих.

— В этом и заключается дружба, Инанна Нингаль, архидемоница Нашара, — Адама медленно расправил крылья. — А дружить с вами мы уже готовы.

Инанна поклонилась и села, зато вместо неё поднялся Финист. Анта представители Нашара и Харадола тоже никогда не видели, а Варлад и Дамна сразу напряглись, почувствовав его отношение ко Тьме. Впрочем, тон дракона был достаточно миролюбивым:

— Со светлыми лашурами мы дружим давно, и хотелось бы нам так же тепло относиться к Нашару, но друзья не должны убивать друзей. Разве вам не кажется, что подчинение Тьме и демонице противоречит совести, а принесение в жертву душ ради денег — бесчестно? Я не осуждаю этот подход, но дружить с душегубами не смогу. Кто знает, чью душу они вселят в механизм следующей — может, мою?

— Тебе незачем об этом переживать, — тихий тон Зераи погасил вспыхнувшее было волнение. — Переводить живых на души уже нет смысла. Кровожадные драконы давно остались в прошлом, и в Нашаре в последнее время использовались души, которые уже нельзя исправить — тех же деструкторов. Но благодаря Воплощению Тьмы, что сидит здесь, драконы смогут реализовать новые технологии, которые позволят им отойти от… душегубства. — Она окинула всех присутствующих внимательным взглядом, задержавшись на Вилмире и Дамне, а затем посмотрела прямо в глаза Финиста и заговорила вновь: — Мы смогли бы избавиться от вредной магии и раньше, заменив её на более продвинутую и безопасную, если бы наши ссоры не были выгодны кому-то. И я в первую очередь подозреваю тех, кто никогда не был вовлечённым в конфликты и не присутствовал на подобных нашему дружественных собраниях.

— И кто же это? — поинтересовалась Дамна, чтобы как-то обозначить своё присутствие. Инанна многозначительно переглянулась с Мирдалом, тоже ожидая ответа.

— С кем вы пока ни разу не воевали? — Эвервей продолжил мысль Зераи. — Кто обладает самыми развитыми на планете технологиями, но не открывает их нам, не дает нам выйти в космос, хотя сам контролировал технологию телепортацию до того, как пользоваться ей стало невозможно? Это Ардин. Не в целом, но его тайное правительство и главы корпораций — наверняка.

— Ардин шёл на сотрудничество с Нашаром… — заметила Инанна. Но неуверенно.

— Когда стала накаляться обстановка с навами и Тьмой в твоей дочери, — напомнил Варлад. — Снова надеясь втравить нас в бессмысленную войну, с Харадолом или со всем миром по желанию. Напомню, что именно в тот момент, когда тебе явились ардинские учёные, началась война с архидемиургессой Арислодарой. Успешная для тебя, Инанна, и для спасенных от мозгопромывательного режима хардольцев, но разрушительная и жестокая для навов и Темных, живших в Тени.

— И ардинцев нет среди нас, — улыбнулся Кьлеменетот. — Как и положено…

— Недоброе не может быть положенным, — Адама присел обратно, Эль вслед за ним. — Я согласен с тем, что простые ардинцы не виноваты в действиях своих лидеров. Мне так же не нравится то, как анты принижают существ с чешуей, запрещая им размножаться. Но…

Финист прервал его:

— Если бы вы, великие горные мудрецы, знали, что с геном чешуи связаны и гены злобы, захватнического поведения и коварства, вы бы поддерживали Покон так же, как я. Святые законы были выведены нашими предками не на пустом месте. Норар, призвавший в Даркан Тьму и навов, был чешуйчатым — и вы все знаете, чем это обернулось. Ардинцы — чистокровные чешуйчатые, к тому же, Харадол — не их родная планета.

— И что от этого? — сухо спросила Инанна. — Ты судишь по чешуе и шерсти о злобе? Значит, Кьлеменетот, сидящий перед тобой, воплощение благости — без обид, мой друг — а Сейлана представляет из себя сущее зло, большее, по твоему мнению, чем Варлад, родившийся с шестью? А как насчёт моих копыт? Разве они мешают мне править свой страной, обеспечивая драконам мирное существование? Эти устаревшие догмы и глупые предрассудки, которые вполне могли быть выдуманы или внушены вашим предкам. Всем известно, что яйцо защищает ребёнка, и чешуйчатый дракон в древние времена рождался гораздо более выносливым и сильным, чем пушистые собратья — но если все будут сытыми и здоровыми, их станет гораздо тяжелее контролировать, чем толпы голодных и несчастных.

— Изменение Покона в нашей стране приведет к такому же хаосу, как его введение в вашей, — Финист отвел уши назад, понимая всю сложность вековых традиций.

— Если бы не наш кодекс чести, запрещающий служить в связи с демонами, я бы давно принял власть Инанны вместе с остальным Хардолом — конечно, после пары иных поправок, касающихся налогооблажения и воинской службы. Но честь и совесть просто так не заткнуть.

— Драконов Нашара от душ тоже сразу не отучить, но мы сможем преодолеть все разногласия и споры, — произнёс Вилмир.