— Всех чешуйчатых и даже перепончатокрылых я не зря попросил из дворца выйти сегодня, — заливая дефицитные после разрыва с фэралами каторейские полоски вяленого мяса не менее раритетным после перехода Австреча-Равоса в сепаратистские руки людей-южан равосским вином, Властимир больше походил на завсегдатая таверны, которого доили на слухи шпионы, чем на опытного политика, но Инанна как могла отстранялась от этого наносного образа, помня о сути старого мэра и нынешнего своего заместителя по всему Хардолу. — В прошлом «драконами» называли в Хардоле только чешуйчатых, а они в глазах расистов того времени — наперечёт злостные инопланетные захватчики. А ты сейчас встретишься с сохранившими чистоту крови потомками Богов, асов и уров без чешуйки и без единой мутировавшей клетки.

— Но ведь среди дарканцев было немало чешуйчатых, Малрека это прекрасно помнит, — Инанна хотела было присоединиться к трапезе, но лапа застыла над блюдом и вернулась обратно. Слишком уж невероятные вещи обсуждались, чтобы ещё и жеванием голову занимать. — Видимо, не только демиург, но и его враги фальсифицировали историю в свою пользу.

— О, что есть слово одного пьяного мутанта против многих мудрейших жрецов? — Отставив первую бутылку, Властимир вскрыл вторую, подцепив когтем пробку. — Встреча прошла бы как кучевое облако над полем, медленно, но легко, если бы не три твоих качества, госпожа Инанна Нингаль. Во-первых, ты сама решила назвать себя архидемоницей…

— Не сама, а по твоему совету, — хмуро поправила Инанна, сдерживая рык.

— Значит, идея исходила от Зората, в первый раз я услышал её от него… А супруги обычно едины не только телом и душой, но и разумом. На самом деле, хороший план — так ты получаешь преемственность власти, длившейся тысячелетиями ещё со времён архидемона Тадамортандаса, когда наш народ лишь начал существовать в Хардоле. А с преемственностью и законность, что же до права сильной, ты им и воспользовалась… Но демоны — давние смертельные враги всех исконно-Светлых, а значит, и антов. Так же, как навы, мутанты и чешуйчатые — всё, что по их мнению, вредит деградации, совращает с пути праведности и отвлекает от соблюдения целибата и постов, — Властимир со смаком заел новый глоток вина сыромясом. Вроде деликатесы, а пожирает их, как пещерный дракон. — Я буду стоять рядом на переговорах, меня должны помнить как уважаемого праведника… Но я не могу спрятать ни твои копыта, ни твою яркую душу, полную чужих аур. Вот крупные проблемы… А мелких не перечесть. Поконники не могут работать в определённые дни, в так называемые праздники — а отсутствие труда в «рабочие дни» считается грехом. Самец и самка обязаны жениться в определённом возрасте и не считаются полноценной семьёй, пока не родят шестнадцать детей — причём к «женатой» самке имеет право прикасаться только её «муж». Крылатый не выбирает себе профессию — он обязан продолжать ремесло отца. Вещи без нарисованных на них обереговых символов не используются, потому как могут вместить в себя бесов…

Выслушивая заповеди Покона, Инанна закатила глаза и издала мученический стон.

— Навы, Тьма, Свет, теперь и они ещё! Чего мне ещё ожидать в будущем? Драконов, поклоняющихся камням?

— Среди заповедей много несуразных, но следование подобным правилам позволило жителям Антеи сохранить как чистоту своего рода, так и чистоту своих помыслов, — Властимир решил разъяснить противоположное мнение. — Им не хватает мудрости отличить полезное от шелухи, поэтому они соблюдают всё.

— И стали безвольными игрушками, как Тьма когда-то хотела переделать мой народ, — Инанна даже поморщилась от неприятного сравнения.

— Поконники воспринимают всё происходящее как давние сложившиеся традиции, и нарушать их они не смеют. Но они и не чувствуют себя рабами своей веры, наоборот, — вопреки словам, Властимир тоже явно не горел жаждой встречи с послами. — Только потому Антея и сохранила собственное своеобразие.

— Сохранила, а теперь и на мои земли покушается, угрожает мне звездолётами, угнанными у грязных чешуйчатых, и Чёрным Огнём, купленным у ненавистных Тёмных… Бедные самки антов, которых превратили в рожалок ради заполонения всей планеты своей чистой кровью!.. — Инанна хотела было нервно запустить когти в подлокотники радверовского трона, но её остановил Властимир, призывно подняв шпажку с копчёностью.

— Остыньте, госпожа демоница, ваша лава может брызнуть на послов. Радвер и Кориктофис не завоевали бы Авваатер, если бы не знали слабых сторон суеверных верующих.

— Крайняя любвеобильность, с таким количеством приплода?

— Как раз наоборот — антов женят так рано как раз для того, чтобы они не могли даже думать проводить интимное время с кем-то, кроме назначенной мудрыми жрецами пары. Я имею в виду крайнюю инертность и зацикленность на традициях. Им нужен Авваатер лишь потому, что их заповедь призывает их мыться лишь в водах рек Триречья и нигде больше. Они ненавидят драконов не потому, что натерпелись от них обид, а потому что поступающий так праведен и попадёт в Правь после смерти. Чем строже заповеди и чем больше их, тем проще манипулировать верующими.

— Но ведь за этим кто-то стоит? — Инанна махнула лапой в ответ на обеспокоенный взгляд одной из служек. Пора принимать послов. — Не сами же они решили вот так взять и явиться к нам. Должны быть правители, должны быть волхи.

— Да. Вот они и составили свою религию так, что любые инородцы в Триречье — враги Вышнего, их бога, весьма похожего на вашу Тьму. Ты, Инанна, разом Тёмная, душекрад, демоница, мутантка, потеряла девственность не с отцом своих детей, имеешь вкус к самкам, дружишь с навами, призываешь каждого слушаться своей воли — в общем, являешься воплощением всех их врагов. Даже драконьи чешуйчатые предки у тебя есть, судя по твоим завитым рогам.

— Но они хотят поговорить, а не подраться, потому их стоит выслушать, — задумалась драконесса. — Приструнивать наглецов, посягающих на мои земли мхи свободу моего народа мне не впервой, но может быть, им есть, что рассказать и предложить.

— Разорвать тебя им мешает одна заповедь, хранившая их от гибели в войне с Радвером. Поконник никогда не может напасть первым. Поэтому они сначала задолбят тебя просьбами отдать им Авваатер просто так… — Властимир, наконец насытив своё разбухшее чрево, попробовал встать из-за стола. — А раз первыми нападаем мы, мы и правила игры выбираем.

— Нет смысла воевать ради войны. Гораздо легче устроить им платные купели и пополнять казну, сохраняя добрососедские отношения. Мне и без того хватает проблем.

— Они это тоже понимают, вот и прибыли. Пожалуй, сходи к ним сама, — Властимир, плюхнувшись обратно на подушку перед столом, лишь слабо махнул крылом на выход.

— Если ты раздуешься до таких размеров, что не сможешь подойти в двери, посажу тебя на диету. В наморднике, примотав цепями к чему-нибудь каменному, — зловеще прошипела Инанна.

Поднявшись, она всё же решила пойти навстречу — и на встречу — с прибывшими Поконниками. В конце концов, это тоже своеобразный жест доброй воли, встречать их не сидя попой на троне.

Обросшие шерстью северяне… Как ни странно, несмотря на все заповеди, они были чистыми и опрятными — а может, уже успели помыться в святой мутной реке перед приёмом. Лидер делегации, вопреки чистому наследию крови, имел шерсть холодно-голубого цвета — ненатуральный цвет, впрочем, часто появлявшийся от мутаций. Чистая кровь, определённо. Оба выглядели совершенно спокойно и буднично, будто бы не визит новому правителю наносили, а всего-то в гости зашли. Инанну их появление не смутило, куда больше она пожелала о том, что всё же решилась сама выйти к ним. И так уже показала достаточно уважения, убрав «неугодных» слуг.

После взаимного поклона драконы перешли сразу к делу: все вежливости послам были сказаны ещё во время обеда. Первым заговорил младший из двоих, бело-пегой самец с длинной гривой, мохнолапый и бородатый:

— Инанна, хотя ты выросла в мире Тьмы, ты имеешь понятие о совести — а совесть выше всех заповедей. Ты освободила рабов, свергла безбожников, отвергаешь Тьму и прочие ложные веры, мудро не отрицая их, как Радвер. Мы понимаем, почему ты не приняла титул демиурга. Но зачем тебе титул архидемона? Разве тебя станут любить за него больше? Твои дела громче и славнее твоих предшественников-демонов, разве ты желаешь стоять в одном ряду с Неятой-старшей, что ела лишь детёнышей драконов, приносимых ей в качестве налога, или с Кроносом, сжигавшим города, чтобы заставлять пленных драконят насиловать друг друга в свете пожаров и отрезать конечности тем, кто отказывался? Став демоницей, ты осквернила себя и отказалась от всех своих былых заслуг ради гордыни и большей власти.