Доступ в Интернет тоже становится проще, дешевле и быстрее. Когда я начинал работать в технологической индустрии в 1982 году, стандартом являлся модем на 300 бод, предок Интернета, так что каждую субботу я работал в своем офисе по несколько часов, скачивая информацию со всей страны. Сегодня я могу кликнуть на гиперссылку, пока пью кофе на кухне, и мгновенно получить информацию. Инновации меняют вещи – часто к лучшему; иногда на недолгое время к худшему, но в итоге все равно к лучшему. Изменения, как и риски, неизбежны. Но они не обязательно должны быть неожиданными.
Стоит приглядеться внимательнее, и мы увидим, как крошечные силы под поверхностью – не важно, какими незначительными и разъединенными они могут выглядеть, – могут бесповоротно повлиять на современную жизнь. Присмотревшись, мы можем начать замечать маленькие изменения, которые, взятые вместе, порождают крупные тренды. Инноваторы должны прогнозировать и понимать эти глобальные тренды, чтобы преуспеть в ниндзя-будущем. Так что давайте рассмотрим их вместе.
Глава 2. Изменения в культуре и торговле
Каждый день доказывает нам, что мелкие подводные течения человеческой эволюции и инноваций движутся вместе, чтобы создать приливные волны культурных, социальных и экономических изменений. Одни уже движутся полным ходом, и другие не могут сильно от них отставать. В этой главе я разделю их на две категории: культура и торговля. В реальности, разумеется, все эти изменения – не важно, естественные или технологические – неразделимы. Как волны, бьющиеся о берег, каждый тренд частично проистекает из другого, и сам в свою очередь способствует изменениям в другом направлении. Именно в этом сложном взаимодействии человеческой и технологической силы мы обретаем надежду – и опасения – в виде инноваций.
Подключенное поколение
Подростком я был бы в шоке от новости, что в 2018 году 95 процентов[16] подростков в США будут иметь смартфон или доступ к нему, о чем сообщали исследования центра Пью. Не забывайте, я вырос с общим черным дисковым телефоном!
Сотовые телефоны были изобретены в 1970-х годах, но впервые «современный» мобильный телефон был показан в классическом фильме «Смертельное оружие», вышедшим на экраны в 1987 году. На сайте IMDB в интересных фактах о фильме указано, что это был портативный телефон фирмы RadioShack, модель 17–1003: сержант Мердок держал телефонную трубку (в комплекте с проводом) в одной руке и здоровую электронную часть с тяжелой батареей в другой, что осложняло работу оперативных полицейских[17]. А в одном из самых напряженных моментов экранизации произведения Тома Клэнси «Игры патриотов» 1992 года на экране появилась немного менее старая техника: Джек Райан (сыгранный Харрисоном Фордом) после того, как он выжил в битве у военно-морской академии, отчаянно пытается позвонить своей жене (глазному хирургу!), но слышит лишь короткие гудки. Он наконец дозванивается до нее и успевает предупредить, что она в неминуемой опасности, однако уже слишком поздно, чтобы предотвратить ужасную автомобильную аварию[18]. Оба они используют так называемые автомобильные телефоны.
Размером с кирпич, подключенные проводом к машине – для нынешних подростков эти автомобильные телефоны, вероятно, выглядят такими же древними, как и дисковые. И все же эти постепенные, итеративные технологические достижения были предвестником прорыва в умных мобильных технологиях, которые мы сегодня принимаем как должное. Появление этих громоздких устройств в блокбастерах было первым знаком «сейсмического сдвига» не только в технологиях, но и в нашем отношении к ним.
Люди, рожденные между 1995 и 2012 годами, поколение I, или GenIs, полностью выросли в эпоху Интернета. Они не помнят мира без смартфонов – или как минимум без мобильников – и не могут представить, каково это, не иметь их под рукой 24/7.
GenIs часами зависают в поисковике, чатятся, переписываются, постят и свайпят. Многие кодят, другие являются геймерами или смотрят eGamers. Некоторые здорово рискуют и могут заниматься секстингом, кибербуллингом, троллингом и другими нехорошими онлайн-вещами, заканчивающимися на -инг. У кого-то разговоры полностью состоят из эмоджи. Поколение I использует социальные сети, такие как Instagram, Snap, WhatsApp и Twitter, когда им нужно найти информацию или поделиться ею. Всего за несколько лет мы создали целый новый лексикон, просто чтобы обозначить то, как люди взаимодействуют с технологиями. Мы также создали новые категории для диагностики злоупотребления техникой. В 2018 году Всемирная организация здравоохранения добавила[19] игровое расстройство (речь идет о видеоиграх) в свой полный перечень классификации болезней.
Повсеместное распространение мобильных телефонов имеет для GenIs очевидные преимущества: они без труда вызовут помощь в случае чрезвычайных ситуаций. Они могут связываться с людьми по всему миру, которых они, возможно, никогда не увидят «в реале», как говорят эти дети. А родители могут контролировать онлайн-активность своих чад и отслеживать их местоположение. С другой стороны, наличие неограниченного доступа к информации означает, что молодежь будет сталкиваться с контентом, который – чему родители были бы только рады – следует обходить стороной. Возможность мгновенно связаться с другими людьми искушает потратить время на постоянные переписки или проверку социальных сетей, вместо того чтобы использовать его с толком. Когда бóльшая часть жизни происходит в виртуальной реальности, подростки скорее будут тратить драгоценное время, уставившись в экран, предпочитая его реальному, окружающему их миру со всеми пятью чувствами.
Если вы – родитель, то, вероятно, у вас был неприятный опыт борьбы с зависимостью вашего ребенка от телефона. Уверен, вы потерпели фиаско. Периодическое молчание, ворчание, односложные ответы и быстро набирающие текст пальцы – все это явные признаки, что он или она – хотите верьте, хотите нет – нашли что-то более интересное и занятное, чем вы. Зачастую вы даже близко не равный соперник.
Психолог и исследователь Жан Твенге провела анализ и пришла к выводу, что большинство зафиксированных поколенческих изменений в Америке начиная с 1930-х годов «появлялись постепенно и непрерывно», тогда как последние нововведения оказались весьма существенными, а произошедшие перемены – разительными. Как она отметила в статье, опубликованной в The Atlantic[20], «изменения различались не просто по степени, а по виду… Их ежедневный опыт радикально отличается от опыта поколения, достигшего зрелости всего несколькими годами раньше».
Примерно в 2012 году Твенге заметила нечто удивительное в ее исследовании подросткового поведения и эмоций: нынешние молодые люди реже встречаются. Они меньше играют в спортивные игры на улице и, к сожалению, более склонны к суициду. Они проводят меньше времени за личными разговорами со своими семьями и друзьями и больше времени проводят в одиночестве, взаимодействуя только с экраном своего смартфона. Согласно Твенге, эта тенденция совпала с моментом, когда более 50 процентов американцев стали обладателями этих гаджетов.
Обусловлены ли эти значительные поведенческие изменения исключительно технологиями? Это трудно доказать в наш век школьных нападений, терроризма и политических раздоров. Технология определенно является фактором, но тенденция неоспоримо существует среди самых различных подростков, из разных географических, социоэкономических и этнических групп. «Там, где есть сотовые вышки, – говорит Твенге, – есть подростки, живущие своими жизнями в своих телефонах»[21].