Лилия Ким Мифы и легенды © Лилия Ким, 2019 © Интернациональный Союз писателей, 2019 Я, Ким Лилия Николаевна, родилась 08.11.1933 г. на ст. Б.-Невер Читинской области. Окончила школу с золотой медалью в 1950 г. в г. Зыряновске Казахской ССР, затем в 1959 г. с отличием Ленинградский Институт Точной Механики и Оптики. Училась я на вновь созданном по указанию Хрущёва радиотехническом факультете с повышенной на 100 рублей стипендией, и поскольку училась хорошо, то получала стипендию, повышенную ещё на 100 рублей, и подрабатывала на кафедре радиотехники на полставки (350 р.). Тогда космонавтике уделяли усиленное внимание, и я была хорошо обеспечена материально. Окончив институт, была направлена в г. Ижевск, где и проработала в Особом КБ Мото-завода руководителем группы разработки наземных комплексов до 1990 г. С 2001 по 2011 была директором ООО по кабельному обогреву «САНДИ». С 2011 г. на пенсии. Дочь (после окончания МГУ) и внук живут и работают в Москве. Стихи пишу с юности, на портале «Стихи. ру» с 2013 г., в РСП принята в 2014 г. Печаталась в российском журнале «Луч». В ижевском издательском ИП вышло 8 моих сборников стихов и поэм небольшим тиражом (60–65 экз.) для родных и друзей. Регулярно печатаюсь в сборниках «Стихи», издаваемых порталом «Стихи. ру». Ким Лилия Николаевна 20.03.2018 г. Часть 1 Мифы и легенды 1. Лавровый куст Эрот обожал с Афродитой родство, Был сыном ей резвым и смелым, Тревожил опасным своим баловством, Пуская любовные стрелы. Те стрелы разили людей и богов, Неся им то взлёт, то печали. Любовь обретала пристанище, кров, А жертвы покоя не знали. Вот раз пошутил Аполлон: «Не пойдёт! Ты плохо стреляешь – с уклоном!» «Не так уж и плохо», – подумал Эрот, Пуская стрелу… в Аполлона. И только стрела издала тихий звон, Влив в сердце волшебную лимфу, Помчался в любовном пылу Аполлон За Дафной, за юною нимфой. А Дафна, от бега устав наконец, Когда уже день был на склоне, Взмолилась владыке речному: «Отец, Избавь же меня от погони!» Родитель, чтоб дочери честь сохранить, Решил справедливо и строго: В куст лавра он Дафну успел превратить, Спасая от страстного бога. Безмолвно стоял Аполлон у куста, Смириться не мог с превращеньем. Он Дафной пленён был, одною из ста, А куст – разве повод для мщенья? С тех пор за столетием следует век, Мы мифы и сказки меняем, Но лучших в борьбе за стремительный бег Лавровым венком отмечаем! 2. Василёк Жила в деревне бедная вдова, А с нею синеглазый сын Василий. Красив и статен. Повзрослел едва, Его к труду родные приучили. Работал в поле, не жалея сил, Среди колосьев ржи кипело дело, А к вечеру на речку приходил, Чтоб на закате смыть усталость с тела. Полюбоваться небом был готов: Пылал закат, то розовый, то алый. А из прибрежных ивовых кустов За пареньком русалка наблюдала. Стал Василёк подводной деве люб. Заговорила с ним она не сразу, Но наконец слова слетели с губ: «Пойдём со мною, парень синеглазый! Ты полюби меня, доверься мне, Тебе вручу подводные богатства, Мы будем жить в прохладной глубине Среди моей родни, морского братства!» Но парень против этаких смотрин: «Родное поле мне раздольней, шире. Не греют сердце тьма морских глубин И обречённость жить в подводном мире!» Такой ответ у девы вызвал шок, Разгневалась русалка не на шутку, Простого парня в полевой цветок Преобразила заклинаньем жутким. С тех пор воды немало утекло. Среди колосьев памятью о чуде Те синие цветы – русалки зло, Их васильками называют люди. 3. Миф о Ниобе Семь сынов у фиванской царицы и семь дочерей. Дочь Тантала, Ниоба, гордится судьбою особой. Дали боги ей счастье, богатство, прекрасных детей, Но к богам благодарности мало в душе у Ниобы. Рано утром жрецы объявили всем жителям Фив, Чтобы жертвы Латоне представили пред алтарями, Восхваляя её, восторгаться детьми не забыв, Артемидой, златым Аполлоном – её близнецами. Все фиванки с дарами послушно направились в храм, Их покорные лбы украшали лавровые ветки. Свои робкие просьбы они устремляли к богам, Чтобы счастливы были бы сами, а также их детки. И одна лишь Ниоба отвергла призывы жрецов, Своим счастьем горда, проявила вдруг спесь дочь Тантала: «Многодетная мать, чем я хуже, в конце-то концов?» — На алтарь для Латоны нести свои жертвы не стала. Услыхала Латона потоки презрительных слов, На совет призвала Аполлона и дочь Артемиду: «К смертным детям она приравняла бессмертных богов, Неужели вы сможете вытерпеть эту обиду?» Брат с сестрою стремглав мчались к Фивам, таясь в облаках, Золочёные стрелы зловеще гремели в колчанах. Вот два сына Ниобы летят на горячих конях По пустынной тропе, окружённой кустами бурьяна. Громко вскрикнул один, покачнулся в седле и упал: Грудь пронзила ему золотая стрела Аполлона. А второй, попытавшись укрыться в тени среди скал, Всё же в спину стрелу получил на скаку неуклонно. Двух других сыновей, поглощённых спортивной борьбой, Вдруг настигла стрела, на обоих одной им хватило. Поспешил на подмогу к ним брат – в сердце острой стрелой Он сражён наповал Аполлона безжалостной силой. Ранен в правую ногу шестой из семи сыновей, Хочет вырвать стрелу, но вонзается в горло другая. К небу руки вздымает последний сын – Илионей: «Олимпийские боги, пощады прошу, умоляю!» Аполлон слышит просьбу. Но поздно: звенит тетива И стрела в повороте от цели не примет участья. Царь мечом сам пронзил себе грудь, слух донёсся едва, Что его сыновья пали жертвой богам в одночасье. Над телами погибших рыдает Ниоба, скорбя. Не о милости просит – наполнена речь её ядом: «О Латона жестокая! Я победила тебя, У меня всё же больше детей даже с первого взгляда!» Только голос замолк – тетива зазвенела сильней, Лук подняв золотой, выпускает шесть стрел Артемида. Шесть прекрасных царевен, совсем ещё юных детей, Сразу жизней лишились – жестокая месть за обиду! Лишь седьмая в безмолвном смятении кинулась прочь И укрылась у матери в складках широкого платья. «О Латона, молю я: оставь мне хоть младшую дочь! И тогда буду вечно молитвой тебя прославлять я!» Но богиня не слышит. Звенит Артемиды стрела И летит прямо в сердце последнего чада царицы. Цепенеет от горя Ниоба. Вершатся дела, О которых нам, смертным, порой даже сон не приснится! Безразлично, бесчувственно тело Ниобы к ветрам, Ни кровинки в лице. Слёзы скорби из глаз льются сами. Буйный вихрь перенёс её в Лидию. Родина там. На Сипиле-горе вдаль глядит, обращённая в камень. |
