— Не за что, — Лиза останавливается рядом, сама доставая пачку сигарет. – А вы куда сейчас?

— В Службу. Там будут новости собираться, так что если хочешь быть в курсе, я подвезу.

— Ага, отлично, поехали.

В фургончик набивается ещё несколько желающих, все молчаливы и серьёзны, у многих тлеющие сигареты. Кто-то горько всхлипывает и шепчет снова и снова имена погибших. Лиза прикрывает на мгновение глаза, а в следующий момент лекарь с веснушками уже трясёт её за плечо и протягивает картонный стаканчик. Внутри не кофе, а сладковатый травяной настой.

— Тебе к кому? Или в больничный отдел? Хотя вряд ли сейчас пустят в кабинеты…

— Я подожду в холле.

Лиза хочет узнать новости, проверить, все ли из друзей и знакомых живы, ещё раз позвонить домой и услышать спокойный басовитый голос дедушки.

Служба гудит. Стражи мелькают туда-сюда, вваливаются в двери-вертушки в изорванной форме, подныривают под кружащие под потолком местные тени, обмениваются срочными новостями. Многие маги, как и она, маются в холле в ожидании новостей или пропуска в больницу.

В конце концов, она хочет хоть мельком поймать Николая и убедиться, что всё в порядке.

***

Николай слушает отчёты о прорывах и потерях в своём кабинете.

Здесь сейчас только глава печатников, придерживающий безвольную руку на тугой перевязи через плечо, и несколько ведущих стражей по отрядам. Те, кто может внятно доложить о фактах и итогах работы. Запыленные, кто ещё в форме, другие в фирменных белых футболках Марка. Сейчас здесь нет места официальности.

Посеревший Никита смолкает после доклада о новых патрулях и проверенных районах. Сигарета в его обожженных пальцах подрагивает красным огоньком. Не та школа, которую Николай пожелал бы ему проходить ради понимания, как опасны тени.

— Сколько погибших?

— Кого? — глухо уточняет Никита, не поднимая взгляда от стола. Скорее всего, перед его взором ещё мелькают тени.

Его отряду досталось больше других — они оказались ровно между двумя прорывами и долго играли в погоню с тенями, загоняя в сети заклинаний.

Остальные обмениваются неловкими взглядами. Да, на них ответственность и перед людьми, и перед магами, но потери своих куда болезненнее режут по сердцу.

— Стражей, — с ледяным спокойствием отвечает Николай.

Действия эликсиров хватило ровно до его выхода из здания Управления и на тяжёлый разговор с Соней с чтением его мыслей.

Она вовсю воспользовалась возможностью изучить его голову. Сам Яков так и не соизволил появиться на встрече под предлогом тяжёлых ранений и пошатнувшегося здоровья.

Зато не зря Николай принял те вязкие и отдающие болотом эликсиры, что помогли сосредоточиться и больше, чем обычно, держать мысли и эмоции под жёстким контролем. Картинки воспоминаний показывали только то, что Николай хотел показать за время пленения Анны и пыток над ней, а в обмен на такое доверие (пусть Соня и усмехнулась в тот момент) он получил почти бесценную информацию о допросе Анны и её воспоминаниях в скупо напечатанных строках на листах белоснежной бумаги.

Зато Николай официально освобождён от обвинений, по крайней мере, что касается самой Анны и её истории. О доме с тенью и убитым лекарем он предпочёл не распространяться — это, скорее, дело Бюро и стражей, а ни Соне, ни Якову он не доверяет.

И теперь он чувствует, как поднимается температура, а взгляд время от времени теряет фокусировку. Это ни черта не имеет значения на фоне всего происходящего.

— Пока точно известно о троих, — медленно докладывает Никита. — Много раненых в больнице и у лекарей. В городе ещё бушуют тени, но их загоняют подальше от скопления людей.

— Николай Андреевич, какие распоряжения?

Глава печатников медленно и неловко скручивает одной рукой папиросу с тёмно-коричневым табаком. Его тяжёлая завеса магии ощущается зноем раскаленного асфальта. Боль проникает даже в заклинания.

— Усилить патрули и поменять маршруты, сократить расстояния для них. Проверить все следы теней, чтобы они не затаились нигде. Нужны подкрепления?

— Справимся, — отвечает за всех Яна, дёргая кончик яркой красной пряди то ли от досады, то ли с некоторой решительностью. — Если вы хотите собрать стражей из других городов, так всё равно скоро ежегодный сбор. Или нет?

Все взгляды устремляются на него. Давняя традиция встречи всех стражей на изломе осени и границе между ярким сбором урожая и тёмным временем года.

Только в этом году это скорее не праздник, а новая битва. В августе ему принесли весточку, что на стражей нападут… и обязательно надо это допустить. По его мнению, полная чушь. А с другой стороны, раз тени будут выпущены — и им надо быть готовыми. Не как сегодня.

К тому же, вечер стражей всегда запоминается.

— Будет. И ребят, которые над этим работают, не дёргаете в патрули. Ещё вопросы на сегодня есть? Тогда свободны.

К удивлению Николая, Яна не выходит вместе со всеми, а плотно закрывает дверь, прислоняясь к ней спиной.

— Николай, я не хотела говорить при всех. Но сегодня у печатей творилось странное.

Дурные вести всегда приходят скопом — давнее правило с редкими исключениями. Николай кивает на стул рядом с собой и тянется к шкафу с настойками. После эликсира ему пить нельзя, но он знает традицию Яны выпивать ровно одну рюмку за всю Службу после тяжёлых прорывов. Когда списки погибших полнятся новыми именами на доске памяти в холле.

Брусничная настойка походит на цвет её красных прядей и тёмного лака на ногтях.

На цвет пролитой сегодня крови.

— Детали, — Николай вертит в руках маленький огонёк с приятным теплом. Вот только вместо него он раз за разом вызывает мелкие камушки.

— Тебя видели то там, то здесь.

Эта новость будто вливает новую дозу адреналина вместо угасшего в крови эликсира. Яна пододвигает ему сложенный пополам листок с ровным почерком и несколькими координатами точек прорывов.

— Так. Как многие видели?

— Знаешь, — она задумывается на несколько мгновений и долгую затяжку тонкой сигареты, от запаха которой чешется кончик носа. — Вроде ничего внятного, но так, что слухи поползли. И мелькал-то не тогда, когда стражи прибыли. Свидетели донесли.

Вряд ли это было просто так. Кем бы ни был их противник, он знал расположение печатей по всему городу и легко вскрывал их одну за другой, едва ли не насмехаясь над их потугами везде успеть. Двойник следит за ними. И игры с тенями и с ним начались в Бюро.

— Яна, в каких районах вскрыты печати?

— Да проще спросить, в каких нет!

— Вот и узнай. Молча и скрыто без лишних свидетелей, а потом и адреса всех стражей.

— Ты уже своим не доверяешь?

Ответить Николай не успевает. С первого этажа доносится грохот взрыва, и тут же вязкая и липкая магия теней проникает даже сквозь пол.

Им не нужны слова, чтобы рвануть тут же из задымленного кабинета в коридор мимо распахнутых дверей других офисов и кабинетов с взволнованными стражами.

Весь холл погружен в непроницаемый мрак без единой капли света, и только в его центре поблескивают красные угольки.

— Всем отойти! — голос Николая разносится раскатом грома по всему холлу. Беспрекословный приказ без единого шанса на возражение.

Он чувствует кожей, как рассыпаются стражи за его спиной полукругом, их заготовленные смертоносные заклинания. Обостренные грани воздуха, земляные бури, каменные оковы и огненные плети.

Почти без сомнений рука сжимает рукоять кинжала, острого и чуть подсвеченного от масла против тварей по ту сторону. Николай делает шаг в клубящийся мрак с единственной надеждой, что заточенная сталь сейчас не пригодится. Кажется, с каждым движением мир становится всё медленнее и медленнее, в нём всё меньше ориентиров.

Он помнит этот мрак. Помнит едва ли не безумную улыбку Кирилла, глубокие порезы на груди и полосы крови в воздухе.

Тот мрак, что стал проклятием каждого из них.

Здесь его не уничтожить — только если не убить самого носителя, и то слишком опасно. Николай вытягивает вперёд вторую руку с пламенем в ладони, как ориентир во тьме. Пальцы стискивают кинжал до онемения. Один точный удар без колебаний и каких-либо сомнений оборвёт жизнь легко и просто.