Вэй Усянь пошел к выходу, влекомый странной песней.

— Ты слышал это?

— Да.

Они прошли анфиладу комнат — голос раздавался все ближе. Сзади проскакал кто-то маленький. Цзян Чэн обернулся. Из дверного пролета выбежала «ищейка» Лань Сиченя.

— Иди сюда! Иди! — позвал ее Цзян Чэн.

«Ищейка» радостно подбежала к нему.

— И что же ты нашла?

«Ищейка» засучила лапами, подпрыгнула на месте.

— Пойдем за ней, — сказал Вэй Усянь. И они двинулись за каменным «зверьком» Лань Сиченя. Бродить им пришлось долго, пока не вышли к закрытому залу, в котором оперу больше не показывают.

— В этом зале больше не показывают спектакли, — сказал Вэй Усянь.

— Почему?

— Здесь покончил с собой Чэн Диюй. Пятьдесят лет назад. Он зарезался во время спектакля подаренным ему мечом. Он играл наложницу Императора. По роли, в конце наложница убивает себя. Всегда используются бутафорские мечи. Но в тот раз… Чэн Диюй взял настоящий.

Цзян Чэн посмотрел на брата пристально.

— И ты не говорил?

— Думал, это не имеет к делу никакого отношения. — пожал Вэй Усянь плечами.

Они спускались к сцене. «Ищейка» вела их вперед, через ряды кресел. Когда они оказались около сцены, «ищейка» запрыгнула на сцену и стала топтать ее лапами. Вэй Усянь непонимающе смотрел на нее. Цзян Чэн вытащил меч и принялся снимать доски сцены.

— Помогай, — проговорил он.

Вэй Усянь вытащил Суйбянь и встал рядом. Через полчаса им удалось открыть нишу под сценой, и они увидели, что в ней покоился длинный, больше метра, и узкий деревянный сундучок, богато инкрустированный золотом. Вэй Усянь достал сундучок, быстро сбил хлипкий замок и открыл крышку. Внутри на красном шелке покоился меч с рисунком по клинку и в запекшейся старой крови. Навершие и черенок тоже были красиво украшены резьбой. На навершии крепилась черная кисточка с большой жемчужиной на конце.

— Они оставили меч здесь. А не похоронили вместе с Чэн Диюем.

Цзян Чэн взял меч в руки.

— Кто Чэн Диюю подарил меч?

— Цянь Лянь Фэн, кажется.

— Семья Цянь была истреблена более полувека назад. Их фамильный меч, Шуанбаотай*, был потерян тогда же…

— Меч был у Чэн Диюя.

— Это необычный меч.

Вэй Усянь забрал меч у Цзян Чэна.

— Это магический меч, который может создавать свои двойники. Они не похожи на простые иллюзии. Раны от них вполне настоящие. Несколько веков назад Цянь правили всей страной, у них была сила, которой не было ни у кого больше.

— Чэн Диюй убил себя этим мечом. И его душа заточена в нем теперь.

— Седьмое апреля? — Цзян Чэн встал. — Надо посмотреть в архивах. Если Чэн Диюй убил себя седьмого апреля, то мы почти нашли отгадку.

— Вот только… — Вэй Усянь поднялся тоже. — Почему в мече столько злобы? И почему именно пары?

Цзян Чэн пошел на выход.

— Это последний кусочек головоломки. Но нам бы еще выбраться отсюда…

Снаружи налетал гул, как будто собирался ураган, готовый снести все до чего доберется. За гулом пришел свист. И песня из оперы стала громче.

«Я такой сильный, что вырву горы с корнем. Настали тяжелые временами, но даже конь мой не покинул меня…»

Комментарий к 11. Прощай, моя наложница: Часть четвертая

* Близнец

========== 12. Прощай, моя наложница: Окончание ==========

Судя по шуму, в стены вбивались сотни мечей.

— Плохо это, — сказал Вэй Усянь.

— Не надо, — по слогам проговорил Цзян Чэн.

— А у нас есть выбор?

Цзян Чэн молчал.

— А если нас придавит? — обреченно спросил он.

— Не придавит, — заверил его Вэй Усянь, — Мы встанем на сцену.

Они забрались на сцену и встали спиной друг к другу. Цзян Чэн поднял свой меч перед собой. Вэй Усянь покрутил в руке Шуанбаотай и резко вонзил его в доски пола. Другую руку он направил вперед. Сила, текущая сквозь его пальцы, уничтожала перед собой все волнами.

Стены театра развалились как створки бумажного фонарика. Направляющиеся мечи отшвырнуло в стороны, и они тут же растворились. Шуанбаотай завибрировал и начал светиться белым. Меч вошел по рукоять в доски пола и замер.

Черное небо, прошитое тут и там светящимися точками звезд, обнимало со всех сторон.

Тишина стояла оглушающая.

Вэй Усянь с усилием вытащил меч.

— Пойдем, что ли.

Цзян Чэн на дрожащих ногах спустился со сцены.

***

Лань Ванцзи через несколько часов пришел в себя и пил горячий травяной напиток мелкими глотками.

Вэй Усянь рассказал ему, что произошло.

— Меч опасно у нас хранить, — сказал Лань Ванцзи.

— Его уже отправили в Главный Штаб к Лань Циженю на исследования.

— Так почему он нападал на пары?

Вэй Усянь вздохнул и придвинулся ближе.

— Любовник Чэн Диюя женился на богатой наследнице другого рода. Последним подарком на память от него был этот меч.

— И это все?

— Нет. Этот меч фанатичная Чжао Фэн использовала для любовных ритуалов. Двадцать лет назад и в этом году.

— Его вообще не нужно было тревожить. В крайнем случае — похоронить. Или очистить.

— Вот именно. — Вэй Усянь коснулся лба Лань Ванцзи ладонью. — Как ты себя чувствуешь?

— Неплохо. Просто ослаб, — тот пожал плечами, — А с тобой-то что случилось?

Вэй Усянь засмеялся.

— Цзян Чэн немного вышел из себя.

Лань Ванцзи молчал, держа на коленях пиалу.

— Прости меня, — сказал Вэй Усянь, — Пожалуйста, прости меня.

========== 13. Шесть лет назад: Белый нефрит и обсидиан ==========

Вэй Усянь растолкал Цзян Чэна перед рассветом. Ранняя весна еще только робкими шагами приближалась к Юньмэн Цзян, но запахи ее ветра уже принесли. Тающий лед, быстрые ручейки. Почки на деревьях из черных крошечных, со спичечную головку, вырастали в более крупные и уже темно-зеленые. Слива пустила еще тугие бутоны. Доски под ногами скрипели от легкого льда. Можно было легко подскользнуться. Но Вэй Усянь ловко перепрыгивал с одной доски причала на другую. Цзян Чэн шел сзади намного медленнее, заложив руки за голову.

Они присели у воды. Вэй Усянь зачерпнул ладонью ледяную воду из полыньи, тут же разжал пальцы — вода побежала ручейками вниз, с треском упала на льдинки.

— В Гусу Лань будет много других детей. Девочки, мальчики…

— Мама сказала, если я во что-нибудь ввяжусь, то она выпорет меня.

— А меня?

— Тебя тоже.

Вэй Усянь вздохнул.

— А отец?

— Сказал, что будет тебя ругать.

— А тебя?

— А на меня ему наплевать.

— Это… — Вэй Усянь обнял колени руками. — Не так.

— Конечно, это так. Про меня он ничего не сказал. Я для него не существую.

— Прекрати.

Цзян Чэн замолчал. Взял из приготовленной стопки плоский камешек и кинул его в воду. Камешек прыгнул один раз и тут же нырнул вниз.

— Чертовы льдинки! Не бросишь «блинчиком».

Вэй Усянь взял другой камешек и тоже кинул.

— Там будет скучно? Постоянная учеба.

— Думаю, ты везде сможешь развлечься. Ты только и делаешь, что катаешься на лодке, ловишь рыбу, воруешь лотосы, надуваешь лягушек через соломину… Что еще?

— Путаюсь у всех под ногами? — со смехом продолжил Вэй Усянь и взял еще один камешек.

— Именно.

— Ты никогда не думал, кого бы ты выбрал — девочку или мальчика? — внезапно спросил Вэй Усянь.

Цзян Чэн, вытаращив глаза, посмотрел на брата.

— Мы живем в одной комнате, — с улыбкой сообщил Вэй Усянь.

Цзян Чэн скривился и тяжело вздохнул.

— Если тебе нужно знать, кого я представляю… То это никогда не является в прямом смысле человеком. Это не определенный человек, — произнес он с заминкой и через мгновение мрачно продолжил: — Мне нравится женская грудь. Чья-то шея. Или руки. Ноги. И мне не нравится этот разговор.

Вэй Усянь хихикнул и встал на ноги.

— То есть ты не можешь выбрать.

— Я не хочу выбирать. Я хочу учиться, — сказал Цзян Чэн и поднялся тоже, — Хочу попасть в Специальный отдел.

— Туда попадают только Измененные.