Всё остальное можно было додумать, даже не слушая проникновенной речи Готье.
Прежде, чем Винсент сказал бы что-то ещё, что могло бы полностью разрушить Мэри, Вивьен нажала на курок.
Один за другим прозвучали четыре выстрела. Брат и сестра Готье упали на дорогу.
Мэ Ри же, беспомощная и сбитая с толку, осела рядом с потерявшей сознание Вив, словно громом поражённая.
Сквозь шум в ушах услышав знакомый голос, зовущий её по имени, девушка посмотрела на Тсунаёши, стоявшего чуть поодаль от них, затем на оружие в его руке и перевела взгляд на магнум в ослабевших руках Вивьен.
- Это правда? – пальцами подбираясь к рукояти незамеченного никем оружия, спросила Мэри. – То, что он сказал – правда?
- Разумеется правда, - Винсент закашлялся и хотел утереть кровь с губ, однако у него не хватил сил даже на то, чтобы поднять руку. – Иначе сдалась бы ему продавщица из секонд-хенда?
- Заткнись, - сквозь зубы процедила Мэри, одним дёрганным и нервным движением схватившись за магнум. – Или я сделаю дырку в твоих мозгах.
- Кишка тонка, - выплюнул Готье. – Но я помолчу. Пусть твой ненаглядный ответит.
Мэ Ри медленно встала на ноги, отошла от Вивьен и выжидательно уставилась на Дечимо. Тот опустил пистолет и взгляд вместе с ним тоже опустился к земле.
Когда его голова дёрнулась в одеревенелой имитации согласного кивка Мэри показалось, что у неё остановилось сердце.
Винсент не удержался от сарказма, который отправил морально потрясённую девушку в нокаут:
- А ты купилась. Ну и дура.
II.
Ярость – это всепоглощающее чувство, и Хон Мэ Ри редко доводилось испытывать эмоции такой силы.
Мокрые, трясущиеся пальцы, онемевшие и побелевшие от холода, крепко держались за рукоять пистолета, дуло которого, пока что, было направлено лишь вниз, к земле.
Мэ Ри мелко дрожала и невидящим взглядом сверлила пространство перед собой, пытаясь осмыслить и переварить всё, что ей поведал обездвиженный огнестрельным ранением Винсент Готье. Мужчина кривил окровавленные губы в усмешке и откровенно радовался тому, как на его глазах в сознании девушки стирался в порошок образ идеального Вонголы Дечимо. Даже если это были последние мгновения его жизни, он был рад тому, что смог выставить вонгольского щенка в таком свете, что даже фиктивная жена, в которую этот хитрый гадёныш умудрился влюбиться по самые уши, больше никогда не захочет к нему подойти.
- Ты что, действительно думала, что всё было именно так, как выглядело? – с булькающим хрипом буквально выхаркнул из себя Готье, давясь собственной кровью. – Наивная дура.
Эти слова подчистую смели все её бесплодные попытки оправдать поступок Тсуны и подорвали веру не только в него, но и в свои собственные силы.
Безвольно опустить руки ей не давал лишь праведный гнев, бушевавший внутри.
- Мэ Ри, не слушай его…
Савада, стоявший на расстоянии десяти шагов от жены, попытался приблизиться к ней, однако в следующее же мгновение замер на месте, позволив своему кольту выскользнуть из правой ладони.
Резко дёрнувшись и вскинув обе руки так, чтобы прицел пистолета был направлен на Дечимо, Мэ Ри душераздирающе закричала:
- Только попробуй подойти ко мне!
Всё это заняло считанные секунды, однако Тсунаёши хватило времени, чтобы понять – Мэри с бо́льшим успехом быстрее могла навредить себе, чем ему (в конце концов, разве это был первый и последний раз, когда на него было направлено оружие?).
Так они и замерли – Тсуна с поднятыми руками в упор смотревший причине своего возможного ранения в глаза, и Мэ Ри в боевой стойке, левой рукой фиксируя правую с пистолетом, не обращая внимания на полумёртвого Винсента и бессознательную Вивьен.
- Я обещаю, что расскажу тебе всё: от начала и до конца, - осторожно начал говорить Савада, стараясь, чтобы голос был более уверенным, однако в то же время обходительным. Он несмело двинулся вперёд. – Только сначала опусти пистолет.
До побеления сжав губы, чтобы не расплакаться от чувства накатившей беспомощности, Мэ Ри разозлилась ещё пуще прежнего. Она крепко зажмурилась, отвернув голову (смотреть в глаза Тсунаёши было выше её сил), и дрогнувшим голосом сквозь зубы процедила:
- Сделаешь ещё хоть шаг, и я клянусь, что вышибу твои сраные мозги к чёртовой матери!
Несвойственная устам его супруги ругань неприятно ездила по ушам, однако на эти неудобства можно было смело не обращать внимание. Важнее было успокоить Мэри и убедить её, хотя бы убрать оружие.
- Будет забавно, если тебя сейчас пристрелит твоя обожаемая жёнушка, Вонгола.
Тсуна с небывалой яростью взглянул на того, кто стал причиной их нынешнего неутешительного положения, и проявил нечеловеческое усилие над собой, чтобы не схватить оружие с земли и не заткнуть Винсента парочкой пуль в языке.
Пусть Савада и знал, что его Мэ Ри кто угодно, но уж точно не убийца, и что она не смогла бы выстрелить даже в дерево (куда уж там до живого человека), и всё же он опасался, что её палец на курке соскользнёт или дрогнет.
- Десятый!
Подоспевший к этому моменту Гокудера, ошеломлённый открывшейся его глазам картиной, перевёл ошарашенный взгляд на Мэ Ри и попытался подойти к ним ближе.
Дечимо жестом велел другу не приближаться и кивком головы указал на бессознательную Вив. Примерно с полсекунды Хаято нерешительно замер, а затем отбросил все сомнительные мысли и кинулся к девушке, правильно решив не вмешиваться (даже в таком положении, со своей женой Десятый разберётся как-нибудь сам – он был уверен, что Мэри ни за что не станет стрелять в мужа).
Поглощённая лишь собственными эмоциями, единственным центром которых являлся её супруг, Мэри даже не заметила присутствия хранителя.
- Кто ещё? – вполне сносно справляясь с собственным праведным гневом, спросила она, вновь взглянув на Тсунаёши. – Кто ещё, помимо нас, знал об этом договоре?
- Я думаю, что Реборн догадывался и…
- Мне не важно, кто догадывался! – настойчиво воскликнула Мэ Ри. От её громкого голоса вздрогнул даже Гокудера. – Кому. Ты. Рассказал?
Савада нерешительно взглянул куда-то в сторону, после чего выдохнул, приводя мысли в порядок (сейчас было крайне необходимо, чтобы хоть кто-то из них двоих сохранял трезвость ума). Он устало взъерошил волосы на затылке и, спустя ещё несколько секунд непродолжительных раздумий, наконец изрёк:
- Эта проблема главным образом затрагивала и область работы отдела безопасности, поэтому, как его начальник, Хибари должен был знать.
- … Ясно.
Тсуна опешил: сухое и бесцветное «ясно» - всё, чего он удостоился в ответ на свои слова. Он резко повернул голову, желая высказаться, чтобы оправдать себя, однако осёкся, не успев сказать и слова.
Мэ Ри выглядела такой униженной, разбитой и несчастной с этой горькой улыбкой и слезами, скопившимися в уголках глаз, готовыми вот-вот сорваться с ресниц, что у него не хватило смелости даже на то, чтобы рот раскрыть.
- Ты же знал, где моё слабое место, - срывающимся от слёз, раздиравших горло, голосом, произнесла она. – Знал, что родная семья – это всё для меня. Что я за неё всё на свете продам и сама продамся.
Мэ Ри страстно желала что-нибудь разбить, порвать, сломать. Как её обвели вокруг пальца! Она-то думала, что они договорились в условиях взаимного шантажа. А оказалось, что шантаж был лишь со стороны Дечимо, и каждое действие и слово Мэри было частью его хорошо продуманного плана. С какой стороны ни посмотри, он в любом случае оставался в выигрыше.
Хотелось кричать от злости. И тем не менее она так устала от всей этой суматохи и разборок с мафией, что у неё не было сил даже сказать что-то существенное – ни физически, ни морально.
- Мэ Ри, прошу тебя, не совершай необдуманных поступков, - Тсуна принял вторую попытку наладить контакт. - Ты сейчас злишься на меня – понимаю. Но ты запросто можешь навредить себе. Я не хочу этого.
О, боже, как же это уморительно!
Зайдясь истеричным смехом, девушка опустила левую руку на живот, который скрутило болезненной судорогой то ли от всей той горечи, что кипела внутри неё, то ли от того, что страх и стресс, накопленные за последние несколько дней, напротив, постепенно сходили на нет.
