Мэ Ри слышала. Но не понимала.

От того, чтобы бессознательно дёрнуться в сторону или даже неприязненно вскрикнуть, её удерживала лишь единственная фраза, которую пробасил, скорее всего, водитель автомобиля, в котором они ехали (ей не было видно из-за тугой повязки на глазах). Она не расслышала всё дословно, но правильно уловила суть сказанного: «все игры только после того, как очнётся».

Видит Бог, как же сейчас было брезгливо: чужая ладонь на груди, прикосновения шершавого языка к своей щеке, даже эти плебейские шуточки – всё, вплоть до пыли, изнутри щекотавшей нос, вызывало отвращение.

Беспомощная обида на саму себя, уязвлённость, стыд и горькая досада заставляли её почти захлёбываться отчаянием. Хотелось зарыдать, но она была не в силах выдавить из себя ни слезинки.

Мэри урывками помнила произошедшее час назад, потому что события спонтанно ложились друг на друга.

Реборн сказал ей не высовываться. Что бы ни случилось.

Он сказал, что защитит (не пообещал – поставил перед фактом), заверил, что бояться нечего – нужно было лишь перетерпеть. Мужчина обещал разобраться меньше, чем за четверть часа, вернуться к ней и отвезти домой.

Напуганная девушка тогда согласно закивала головой и, уткнувшись носом в колени, зажала уши руками – так он приказал, прежде чем щёлкнуть затвором пистолета и захлопнуть дверь машины с другой стороны.

Потом были глухие выстрелы, взрыв и резкий удар в левое крыло, от которого Мэри неслабо дёрнуло вбок. Она испуганно завизжала и, кажется, больно приложилась головой обо что-то.

Автомобиль перевернулся несколько раз, встал на крышу, и, до снопов искр царапаясь об асфальт, прошерстил пару метров смолистой дороги.

Было очень много громкого крика: мужские вопли смешивались с её собственными визгами и чьим-то победным кличем.

Потом она, кажется, на автопилоте самостоятельно выкарабкалась из машины и, игнорируя острую боль во всём теле и кровь на лице, застилавшую обзор, побежала.

Реборн был там – остался далеко позади. Он кричал, чтобы она вернулась, однако было поздно: Мэ Ри уже умчалась вглубь чащи.

Было страшно и больно. Чертовски сильно хотелось жить.

Дальше в памяти отпечатался удар поддых, болезненное падение на землю, и горячая, густая влага на губах и подбородке. Перед глазами плыли круги, а в сознании они растекались непонятными чернильными кляксами.

Она видела бордовые пятна на колючих лепестках сухой травы, видела начищенные до блеска мужские ботинки и слышала удовлетворённые смешки напополам с ядовитыми репликами в её адрес.

Мэ Ри похвально попыталась подняться, однако ещё один удар свёл единственную попытку к нулю.

В глазах завертелась изумрудно-зелёная карусель окружающей природы, а затем всё резко стемнело.

И дальше было пусто.

Очнулась она уже в машине, с завязанными глазами и крепко стянутыми верёвкой запястьями, в компании закоренелых ублюдков и, как выяснила чуть позже, насильников, не имевших в своём словарном запасе даже наслышки о сострадании или же сочувствии.

После очередной угрозы «хорошенько поиметь сучку, что заставила их прилично побегать», сердце Мэ Ри пропустило один или два удара, а затем забилось настолько быстро, что его стук, казалось, вот-вот достигнет ушей похитителей, тем самым выдав её с потрохами.

«Боже праведный!» - мысленно взмолилась девушка, готовая разразиться истерикой здесь и сейчас. В груди отчаянно жгло и саднило, и боль (почти физическая), комом нараставшая где-то в районе лёгких, мешала дышать. – «Святая дева Мария, если я вытерплю это… Если случится так, то смогу ли я умереть спокойно после всего?»

Мэри отчаянно силилась не думать о том, что с ней случится, если всё это зайдёт намного дальше. Её мутило уже от такого количества грязных прикосновений к своему телу.

Совладав с головной болью, она уже практически выпала из реальности и отключила восприятие, когда мужское гоготание сменилось паническими ругательствами, до слуха приглушённо донёсся некий инородный свист, а автомобиль резко занесло вправо.

Кое-как совладав с собственным страхом, девушка прислушалась, пропуская мимо ушей почти синхронные щелчки затворов и дикий визг тормозов.

Да, она совершенно точно помнила этот звук.

Похожий свист издавал резиновый мяч, в котором сделали крохотную дыру и хорошенько прижали сверху. А судя по тому, как всполошились похитители, вывод можно было сделать только один:

Кто-то прострелил шину.

II.

Ни у одного человека в мире не хватило бы слов, чтобы описать весь тот спектр эмоций, что охватил Десятого Вонголу, и передать выражение его лица, когда, вместо того, чтобы сдаться и выйти с поднятыми руками, заведомо понимая своё поражение, двое нападавших наставили на них с Дино (который на момент погони находился к ним ближе всего) свои пистолеты, а третий грубо вытащил из салона автомобиля связанную и совсем не сопротивлявшуюся Мэри, приставляя дуло к её виску.

Однако у Тсуны не было времени даже на то, чтобы как следует оценить весь масштаб повреждений на теле девушки, поскольку в тот же момент один из похитителей громко пробасил:

- Лакомый кусочек себе отвоевал, дон Вонгола, - обращение прозвучало пренебрежительно и даже насмешливо. – Хорошая она у тебя девочка. Вот только громкая очень не по делу.

Рука сама собой сжалась в кулак, а на потемневшем от гнева лице отчётливо проступили желваки.

- Поддашься на провокацию – она может пострадать, а ты схлопочешь пулю в лоб, - предостерегающе произнёс Каваллоне, а затем церемонно обратился горе-наёмникам. – Чего желаете в обмен на нашу дорогую синьору, джентльмены?

Голос подал, скорее всего, самый умный из этой троицы (или просто самый сговорчивый):

- Мы? Ничего. Отпу́стите сейчас, и через пару-тройку дней ваша леди вернётся в семейное гнездо.

- Скорее всего, немного помятая, - добавил второй. – Но это же не так страшно, верно?

Тот, что держал Мэ Ри в заложниках, лишь оскалился и показательно, словно хотел развеять все сомнения на счёт слова «помятая», носом коснулся оголённой девичьей шеи и с наслаждением вдохнул запах кожи.

- А если мы откажем? – закинул пробный камень Дечимо, понадеявшись, что голос не дрожал от бессильной ярости.

- Ну, тогда извините. Ваша принцесса вернётся с несколькими дополнительными отверстиями. Будет жаль портить такую симпатичную сеньориту, но увы. Ничего не поделаешь, - мужчина коротко повёл плечами.

- Что вам обещали за неё? - не пошёл на попятную Тсуна, совершенно точно зная, что Мэри не убьют (по крайней мере, не сейчас).

- Не «за», - поправил наёмник, плотнее прижав к себе Мэри. – Нам обещали её. Во всех, доступных воображению, позах.

Савада едва смог подавить в себе распирающее желание собственноручно выпустить всем троим кишки и развесить их по улицам города к ближайшему намечающемуся празднику.

Ему нужна была трезвая голова, способная полноценно оценить ситуацию и предугадать следующий шаг противника. Одно неверное движение или слово – и заложнице придётся несладко.

Такого он допустить не мог.

Однако, тело успело среагировать за долю секунды до того, как команда «не поддаваться» поступила в мозг. Рука с зажатым в ней кольтом резко взметнулась вверх, и палец без колебаний нажал на курок.

На всю округу прогремел оглушающий выстрел.

В одно мгновение лишённый жизни, мужчина упал как подкошенный на землю, а следом за ним безвольной куклой свалилась и Мэ Ри.

Кажется, Дино назвал названного брата кретином (Савада не обратил это внимания) и тоже незамедлительно выхватил оружие, готовый защищать и себя, и его, и жену.

Послышалась ещё целая череда выстрелов, прежде чем изрешечённые тела неприятелей замертво свалились на нагретый солнцем асфальт.

- Мэри!

Дечимо сломя голову бросился к супруге и упал рядом с ней на колени, протянув руки и стянув с её глаз повязку.

Мёртвенно-бледная девушка, казалось, была в абсолютной прострации. Она совершенно не реагировала, когда он звал её и задавал какие-то бестолковые вопросы о самочувствии (словно не мог остановить ту нервную энергию, которая всеми фибрами требовала знать, что с ней всё было в порядке), однако, когда Тсуна попытался повернуть девушку, чтобы развязать руки, она яростно начала трясти головой, умоляющим, осипшим от криков, голосом бессвязно бормотать мольбы не прикасаться, и даже попыталась отползти назад.