Нэмид кивнула, хоть и была уверена, что даже если она решит опустошать бутыльки не в том порядке, Кел непременно ее остановит.

— А теперь, — он достал из холщового рюкзака два небольших барабана, — давай начнем.

— Не так быстро, — неожиданно встрял Хао и, игнорируя раздраженный бубнеж индейца, подошел к Нэм. Опустившись перед ней на корточки, он непроизвольно ухмыльнулся. Как иронично, что еще совсем недавно он сидел вот так, спиной к тотемному столбу, а эта пигалица была на его месте и всерьез намеревалась его прикончить. И за это Хао и сам собирался ее убить. Как много изменилось с того злополучного дня! — Дай мне руку.

Нэмид искоса глянула на дядю, который сразу же изобразил на своем лице явное неодобрение, и, поджав губы, в нерешимости перевела взгляд на Асакуру. И стоило ей лишь увидеть его глаза, источающие теплое спокойствие, как все сомнения отпали, и она таки протянула руку, как для рукопожатия. Чему-то хмыкнув, Хао перевернул кисть ладонью вверх и вложил в нее что-то маленькое и твердое.

— Это… янтарь? — в руке Нэм теперь покоился гладкий прозрачный камешек медового цвета.

— Цитрин, — ответил Хао и, дождавшись, когда Нэмид вопрошающе на него взглянет, продолжил: — Он поможет мне проникнуть в твоё сознание, если что-то пойдет не так.

Брови шаманки скептически приподнялись вверх.

— Разве без камешков вам такое проделать не по силам?

Хао невесело ухмыльнулся и, поддавшись вперед, проговорил:

— Ты и сама знаешь, что нет. Больше нет. Ты что-то сделала.

— С чего ж вы взяли, что я что-то сделала? — искренне удивилась такому заявлению Нэм и философски протянула: — Знаете, с мужчинами в возрасте такое бывает… что в какой-то момент — оп! И не получается.

— Ты мелкая раздражающая заноза, — губы Хао растянулись в хищной улыбке, и он посмотрел на нее так, что Нэмид на секунду показалось, словно в глубине его глаз зажглось пламя. И от этого пламени стало нестерпимо жарко. — Если ты в чем-то сомневаешься, то я могу хоть прямо сейчас доказать тебе обратное.

— Да мать моя — степной орёл! — вскричал Кел, ударив себя ладонями по бедрам. — Прекратите флиртовать! Давайте уже займемся ритуалом!

Асакура прыснул смешком в кулак, а смущенная замечанием дяди Нэм, встретившись с ним взглядом, пожала плечами и улыбнулась. От этой улыбки Хао словно окутало теплом, и он решил, что ради еще одной такой же, искренней, можно стерпеть еще не один десяток издевательских шуток Нэмид про его возраст.

Когда Хао поднялся на ноги, чтобы отойти подальше и не мешать, Нэм вдруг схватила его за запястье.

— А что я должна буду сделать, если… «что-то пойдет не так»? — тихо спросила она, глядя на него снизу-вверх и не отпуская.

— Просто позови — я услышу, — свободной рукой он достал из кармана еще один камешек. — Эти два осколка когда-то были одним целым — это и обеспечивает канал связи.

Нэмид кивнула в знак понимания и, высвободив запястье Хао, села ровнее. Кел же устроился по-турецки рядом с барабанами.

— Бутыльки будешь брать, двигаясь по часовой стрелке. А сейчас бери самый левый, закрывай глаза, слушай ритм и выпивай всё до последнего глотка, — напоследок бросил он и принялся с завидной ловкостью стучать ладонями по барабанам.

Нэм покорно зажмурилась, прислушиваясь к ритмичному стуку, и сделала глоток. От солоноватого вкуса, похожего на водоросли, она поморщилась, но всё-таки продолжила пить. Когда содержимое бутылька полностью оказалось в желудке, ей вдруг показалось, что стук слился в один сплошной гул, напомнивший шум воды и размеренный рев… мотора? Земля под ней завибрировала, по лицу, плечам и ногам начали настойчиво бить капли, падая откуда-то сверху, и Нэмид, не в силах удержать любопытство, открыла глаза. Перед ней больше не было дядюшки и Хао. Только ночь, дождь, бегущая в свете фар дорога с кюветами и деревьями по краям, пикап, в кузове которого она сидит, Канги за рулем и Иоки на пассажирском сидении.

— О духи, за что вы так со мной? — прошептала она, чувствуя, как начинают трястись руки. — Из всех воспоминаний… Почему именно это?

Впереди, виляя из стороны в сторону, навстречу пикапу неслись два холодных огонька, и всё громче слышалось гудение автомобильного клаксона.

— Папа! — вырвался истеричный оклик из глотки, как и в тот раз, хоть Нэм и не собиралась кричать, понимая, что ничего уже не изменить. Кричало ее воплощение.

Отец резко выкрутил руль, пытаясь уйти на другую полосу, но мокрая дорога сыграла злую шутку, и фургон со встречки повело в сторону пикапа. Канги даже не успел создать сверхдушу, чтобы смягчить удар. От страха Нэмид закрыла лицо руками, и в следующее же мгновение послышался визг, скрежет, и ее с сумасшедшей силой выбросило из кузова.

Она лежала на асфальте лицом вверх, глядя, как с неба несутся и разбиваются холодные капли. Ей не хотелось подниматься. Не хотелось даже поворачивать голову. Не хотелось снова это видеть.

Фургон съехал в кювет, впечатавшись в дерево. Пикап же, изрядно помятый и искореженный, всё еще стоял на дороге и светил мигающими фарами куда-то вдаль. Тело Нэмид само поднялось, хоть и с большим трудом. В точности, как тогда, она прижала к себе ноющую руку и похромала в сторону автомобиля, волоча собой искалеченную ногу. Нэм пыталась зажмуриться, но не могла — духи заставляли ее смотреть.

Дверца со стороны пассажирского сиденья медленно распахнулась, и из машины с мерзким шмяком, как мешок, вывалилась Иоки.

— Мама, — позвала Нэм хрипло-пищащим, не своим голосом и, неуклюже допрыгав до нее на одной ноге, опустилась рядом. При виде нее из глаз брызнули слезы. Кровь. Кровь. Она вся в крови. Целительским даром, наспех призванными духами, она сразу же ощутила наряду с внешними повреждениями несколько очагов внутреннего кровотечения. Если их немедленно не устранить, Иоки не жилец. — Сейчас, — зашептала Нэмид, переворачивая ее на спину. — Сейчас станет лучше. Я помогу.

Рука матери вцепилась в ее светящееся фуриоку запястье, и Нэм увидела ее влажные, безумные от болевого шока глаза.

— Сна… чала… Кан… ги, — прохрипела она.

И тогда девушка перевела взгляд дальше. Он лежал впереди, освещенный мигающими фарами, с повернутыми под неестественным углом конечностями. Очевидно, не был пристегнут и вылетел через лобовое стекло.

— Прошу, — произнесла Иоки одними губами, и шаманка, в нерешительности глядя то на мать, то на отца, кивнула и бросилась к Канги.

Нэм не раз вспоминала ту злополучную ночь, когда ее ещё полная семья возвращалась с запасом провианта из города. Она знала, что Канги не прожил бы и минуты, если бы она не подоспела. Знала и то, что мама отправила ее к нему, наверняка осознавая, насколько плохи дела у нее самой — Иоки любила мужа больше всех на свете. Это был ее выбор. Но Нэмид всё равно не могла простить себе, что, после спасения отца, ее фуриоку истощилось настолько, что она рухнула обессилевшей тушей на асфальт, так и не дойдя до матери. Иоки еще была жива, и Нэм, не способная даже ползти, видела её спокойную благодарную улыбку, теплый любящий взгляд и то, как она одними губами произнесла такое привычное «наша звёздочка», прежде чем уйти.

— Очнулась! — послышался обрадованный голос Кела, как только Нэм открыла глаза. Она перевела на него болезненный взгляд и сразу же уставилась в землю. Дядя помрачнел и с беспокойством осведомился: — Ты в порядке?

— Нет, — едва слышно бросила девушка, протягивая руку к следующему бутыльку — к воздуху. Воздух всегда был к ней благосклонен. Может, хотя бы он не будет так жесток, как Вода?

— А ей не стоит сделать передышку? — спросил Хао так, будто сама Нэм была не в состоянии принять решение. Такое отношение безусловно ее задело, но она не нашла в себе сил огрызнуться.

— Нужно торопиться, — с сожалением покачал головой Кел, больше не вкладывая в интонацию предназначенного Асакуре недовольства. Похоже, этот кровожадный убийца действительно беспокоился за его племянницу. — Иначе до заката нам не успеть.