Как и ожидалось, удерживать оборону Нэм удалось недолго — уже через секунд пятнадцать ее выдернуло вместе с дверной ручкой за пределы кладовки, но лишь на мгновение — из-за пресловутой силы инерции клюнув носом Асакуру куда-то в подбородок, она быстро ретировалась обратно, попятившись в забитым доверху всевозможным хламом полкам. Хао же, хищно улыбнувшись, больше не дал возможности метаться из угла в угол и, подлетев, отрезал пути отступления, уперевшись руками по обе стороны от пугливо дрогнувших плеч.

— Попалась, — выдохнул он в приоткрытый от сбивчивого дыхания рот, едва не касаясь носом носа Нэмид. Ее глаза широко и потерянно распахнулись, а Асакура застыл, всматриваясь в их завораживающую глубину. Нэм тоже не шевелилась, но всё еще часто дышала, отчего Хао отчетливо ощущал ветерок дыхания на своем лице. А еще до сушасшедше-навязчивое желание поддаться вперед, сократив оставшееся между ним и Нэмид расстояние до нуля.

— Я же извинилась, — тихо напомнила она, всего на долю секунды скользнув взглядом по его губам, что оказались так непозволительно близко. Этот жест не ускользнул от внимания Асакуры. «Похоже, мы думаем об одном и том же, целительница».

— Думаешь, что можешь вот так играть со мной, и при этом выходить сухой из воды? — шепотом поинтересовался он, улыбнувшись одним уголком рта. — Повтори-ка, как ты там меня назвала?

Нэм попыталась хоть немного отклониться назад, чтобы отвоевать пару сантиметров личного пространства возле лица, но затылок встретила стенка пыльной картонной коробки не то от пылесоса, не то от старого телевизора. Попытка не удалась.

— Я всего лишь напомнила, что вы немного… в возрасте, — с сомнением прикусив губу, проговорила она. — Нужно следить за здоровьем: не нервничать, следить за давлением, не перенап… А-ай!

Скользнувшие вниз сильные руки довольно болезненно ущипнули девушку за талию, а Хао удовлетворенно ухмыльнулся, услышав в ответ ее возмущенный писк. Словно в подтверждение, что эта выходка вновь была лишней, он вплотную прижался ртом к ее уху и горячо зашептал:

— А вот здоровье и выносливость моего молодого тела ты прочувствуешь на себе во всех доступных позах, если не прикусишь свой маленький острый язычок. Забыла, что у нас с тобой целая ночь впереди?

Хао даже не сразу понял, что произошло — его вдруг отбросило куда-то назад и вправо, из-за чего плечо неслабо приложилось об очередные полки, а Нэм так же «вдруг» схватила пластиковый короб, стоящий в углу, и начала в нем что-то судорожно выискивать. И что, она просто оттолкнула его? Не стала ни краснеть, ни опускать глаза в пол, ни возмущаться? Причина столь стремительной и странной реакции прояснилась уже через секунду — дверь в кладовую стремительно распахнулась, и в проеме показалась косматая голова дяди Кела.

— Дядь, я что-то не могу найти, где у тебя всё сменное, — подрагивающий голос Нэмид совсем не скрывал волнения. Похоже, последняя реплика всё-таки выбила ее из колеи. Впрочем, эту дрожь можно было легко списать и на холод — вымокшие, интригующе облепившие ее тело тряпки явно уже не грели.

Кел молча выждал, когда племянница оторвется от корзины и удостоит его взглядом, а затем так же молча указал на большую коробку, в которую она всего полминуты назад упиралась затылком. «Одежда» — гласила огромная надпись, начертанная жирным черным маркером, которую Нэм и Хао увидели бы в первую очередь, загляни они в кладовую по делу.

— Ох, ну надо же, — с нервным смешком шлепнула себя по бедрам Нэмид. — И как это мы не заметили?

— Да уж, действительно, — протянул Кел, при этом задержав мрачный взгляд «и чем это вы тут занимались?» на Асакуре. Тот лишь сдержанно кашлянул в ладонь и снял с полки нужную коробку, а шаманка, кожей чувствуя повисшее в воздухе напряжение, сразу же вырвала ее из его рук и, покинув тесное помещение, занялась ревизией вещей снаружи.

Предусмотрительно переодевшись еще в доме под пытливым надзором дяди, сразу же отправившего племянницу приводить себя в порядок в уборной, Хао и Нэм, вооружившись зонтом со сломанной спицей, направились к трейлеру. Путь до него занял по меньшей мере минут семь, в течение которых девушка не произнесла ни слова, да и сам Асакура не спешил прерывать молчание. Однако как только они шагнули внутрь, Нэмид без промедления обратила на него свой взгляд, едва не хлестнув его в развороте мокрыми волосами, и со всей серьезностью выпалила:

— Только давайте без этих ваших… шуток. Мы просто ляжем спать и всё.

Губы Хао растянулись в ленивой ухмылке, и он выразительно кивнул в сторону удобств, худо-бедно подготовленных Келом:

— Да ложись. Кто ж тебе мешает?

«Вы мешаете» — подумала шаманка, но озвучивать свои мысли не осмелилась. Слишком уж странно и раскрепощенно вёл себя Асакура, то и дело вгоняя своими взглядами и жестами в краску.

Обстановку трейлера сложно было назвать уютной: подобие кухонного угла завалили три слоя наборов с инструментами, то тут, то там выглядывали пожелтевшие от времени вырезки из журналов с голыми девицами, а две откидные койки, привинченные к двум противоположным стенам, едва ли достигали шириной полметра. Тем не менее, Нэм явно чувствовала себя здесь раскованно: она сразу прибавила отопление, задернула хиленькие занавески на маленьких окнах и принялась заправлять колючие шерстяные одеяла, поеденные молью, в пододеяльники. Первое полетело на соседнее спальное место, а во второе она, как гусеница в кокон, завернулась сама, рухнув лицом к стене. Да, на разговоры шаманка явно была не настроена.

От постельного белья так пахло сыростью, что Хао не стал следовать примеру спутницы. Сначала он его тщательно просушил, не без брезгливости пройдясь по нему ладонями, как утюгом, и лишь затем, предварительно выключив и без того тусклый свет, залез под одеяло. Сон затянул его в свои сети так быстро, что когда Нэмид всё же решилась осторожно подсмотреть за огненным шаманом через плечо, тот уже спал, как ангельское дитя, подложив под подушку чуть сжатую в пальцах ладонь.

Ночь прервалась для двоих слишком внезапно. Асакура в некотором замешательстве наблюдал, как Нэмид спешно натягивает резиновые сапоги, что-то ищет в ящике кухонного угла, но не находит, затем внимательно осматривает пол и шепчет «ну и хрен с ним, с фонарем». И лишь когда она, не слишком заботясь о тишине, распахнула входную дверь, готовая шагнуть в темноту ночи, хриплым ото сна голосом поинтересовался:

— Куда собралась?

Замерев, всего на секунду, Нэм обернулась и, поправляя подозрительно рваными движениями спутавшиеся волосы, с вызовом буркнула:

— Мне нужно в туалет. Могу я справить нужду без вашего участия, или вы и в этом случае захотите составить мне компанию? — и вылетела наружу, так сильно хлопнув дверью, что Хао отчетливо почувствовал вибрацию, пробежавшую по полу и стенам.

— Бешеная, — цокнув, резюмировал он и, укутавшись с головой, рухнул обратно, лицом к стене. Не больно-то и хотелось вскакивать посреди ночи и куда-то тащиться, чтобы успокоить неуравновешенную неблагодарную мелюзгу. Но секундой позже в виске кольнула неприятная мысль: «Нет. Тебе хотелось», — на что Хао с нескрываемым раздражением стиснул зубы. Это начало заходить слишком далеко.

Он слышал, как она проснулась — захлебываясь воздухом и давясь, будто кто-то долго удерживал ее голову под водой, а Хао слишком хорошо знал, что стоит за такими пробуждениями. Когда-то и его мучали кошмары: яркие, красочные, словно наяву. Горящая хижина, мамины крики, запах паленой плоти и этот звук — как будто кто-то скребется короткими ногтями по двери с той стороны, но открыть не может.

Асакура резко выдохнул, прогоняя воскрешенные в памяти образы, и перевернулся, взглянув на опустевшую кровать со скомканным одеялом и смятой пуховой подушкой. «Ну и куда тебя понесло в такой час?»

Неведение сводило Хао с ума. Он и забыл, какого это — не слышать мыслей и не знать ровным счётом ничего. Иронично, что головы обеих женщин, вызвавших у него хоть какой-то интерес за время турнира, в конечном итоге оказались для него закрыты. Вот только загадочная Киояма Анна изначально была вне зоны досягаемости, а открытая книга Нэмид захлопнулась внезапно, на самом интересном, при этом больно саданув по пальцам. Как раз в тот момент, когда — Хао был готов поклясться — в ее взгляде примешалось что-то, доселе неизведанное. Теперь малютка Нэм смотрела на него иначе — ни благосклоннее, ни с бо́льшим отвращением — просто иначе; и вела себя тоже иначе. Почему она решила вернуть себе силу именно сейчас? Зачем понадобилось отвечать согласием на предложение Магны? Строит из себя жертву? Хочет кому-то что-то доказать? Но к чему всё это, если Магну она не любит, а силком замуж ее никто выходить не вынуждает?