— Что? Нет!

— Да брось, — склонив голову набок, промурлыкал он. — Не нужно стесняться своих желаний.

— А я, пожалуй, откажусь.

— Тем более, — не унимался Хао, упиваясь каждым ее неровным вдохом, — это будет справедливо. Мне, как видишь, много чего посчастливилось у тебя… тронуть, — он кивнул куда-то в сторону груди перетянутой платьем, где затерялся витьеватый узор, берущий начало у соблазнительно выпирающей ключицы.

— Да не хочу я вас трогать! — вскричала Нэм, сгорая со стыда и про себя добавляя: «Старый извращенец».

Тихо рассмеявшись, Хао покачал головой и решил, что на этом с нее будет достаточно неуместных подколов, а Нэмид, оскорбленно поджав губы и скрестив на груди руки, отвернулась.

— Слышите? — она вдруг возрилась на него широко распахнутыми глазами и поежилась. Асакура прислушался. — Это же крылья, да?

И впрямь. Где-то в вышине, в этом непроглядном ночном небе что-то большое рассекало воздух ритмичными взмахами.

— Это или Магна, или… — Хао не захотел произносить его имя. Короткое, мерзкое, как будто кот выблевывает клочок шерсти на ковер.

— Это Магна, — не сомневаясь, закивала Нэмид, поднимая голову и всматриваясь в бездонную темноту. — Я чувствую его фуриоку.

Асакура одобрительно хмыкнул: то, как она чувствовала приближающиеся энергии, определенно поднимало ее на ступень выше в его глазах. Многие шаманы умеют считывать потоки силы, но чтобы так быстро и точно — единицы.

А через несколько секунд судья и впрямь приземлился. Изрядно потрепанный, громко хрипящий, с распоротой щекой и залитым кровью пончо.

— Великий Дух! — только и вскрикнула Нэмид, прежде чем броситься к нему. Сверхдуша распалась, крылья исчезли, и тот безвольно пошатнулся вперед, едва не падая. — Тише, тише, — зашептала она, придерживая Магну за плечи, и, как только ему удалось, шипя и стискивая зубы, лечь на землю, принялась оценивать масштаб увечий.

— Где Рё? — первым делом спросил Хао, подойдя ближе и игнорируя осуждающе-возмущенный взгляд Нэм, в котором отчетливо читалось «Нашел время!».

— Усколь… знул, — прохрипел Магна, ловя ртом воздух, а затем вцепился пальцами в тонкое девичье запястье, увешанное браслетами, словно боясь, что шаманка исчезнет. — Нэмид…

— Молчи, — хмуро бросила она, держа ладони на широченной грудной клетке. — У тебя ребро пробило легкое, — а затем, обратилась к Магнескопу, беспрестанно ухавшему где-то над ухом: — Ты ведь поможешь мне, верно?

Дух Совы не мог отказать, когда речь шла о здоровье, а может, и жизни его хозяина, и потому браслеты Нэм, а секундой позже и ее ладони засветились холодным голубым светом, оповещая, что дух природы со стихией воздуха готов разделить с ней свою силу. Асакура наблюдал за шаманкой с неподдельным интересом. Он впервые видел ее за работой, и то, как она держалась — уверенно, без тени сомнений и со знанием дела — вызывало чувство восхищения. Нэмид определенно таила в себе куда больше силы, чем пыталась выказать.

— Нэмид, — настойчиво позвал Магна, на что Нэм возмущенно шикнула. — Дай… сказать, — хрипя, продолжил он, а девушка, поджав губы, устремила на него выжидающий взгляд. — Никакая… тварь… тебя не… тронет. Если ты…

Хао до хруста сжал кулаки, расслышав его мысли. «О нет, ты этого не сделаешь. Сначала тебя наизнанку выворачивает от одного ее вида, а теперь ты собираешься…»

- …позволишь… защищать… тебя, — судья страшно хрипел, делая паузы в словах, и морщился, чувствуя, как ребро нехотя встает на место, а Нэмид продолжала слушать, глядя на него неестественно светящимися в темноте глазами. — Выходи… за… меня.

«Сукин ты сын!» Асакура, стиснув зубы, прикрыл глаза и с надрывом выдохнул. И какого черта ему не все равно?

========== 17. О предсказании ==========

Знать прошлое достаточно неприятно; знать еще и будущее было бы просто невыносимо.

Уильям Сомерсет Моэм

— Ну и куда ты в такую рань?

Ссутуленные плечи Нэмид, замершей на пороге, испугано дрогнули. Канги нахмурился, еще больше скустив густые черные брови, и скрестил на груди руки, когда дочь обернулась, и ее взгляд, пустой и потерянный, встретился с его, решительным и назидательным.

— Мне нужно к Голдве, — голос Нэм прозвучал так хрипло, что, казалось, она вот-вот начнет задыхаться. — Я потеряла связь с тотемом и не могу больше быть целителем на турнире.

Канги принялся расспрашивать, как такое могло случиться, но на все его вопросы девушка лишь устало терла глаза и пожимала плечами. Когда распрос был окончен, а дверь спешно захлопнулась, индеец тяжело вздохнул, сползая по стене на пол. Он мало что понимал в целительстве, но если Канги что и уяснил наверняка, так это то, что тотем для целителей Аши — главный оплот силы, и если контакт с ним потерян, то дело плохо. Лет пять назад, когда похожая беда приключилась с его женой, всегда спокойная и обстоятельная, она расплакалась, как маленькая девочка. Дочь же держалась иначе. Она не грустила — она боялась.

Деревню Добби только-только окутали предрассветные сумерки, но Нэмид уже часа три как не спала. Шагая по пыльной пустынной улочке, она то и дело сжимала дрожащие ладони в кулаки и нервно теребила поясок платья. Больше всего она ненавидела врать, но лишь неведение могло сберечь отцовские нервы. Связь с тотемом действительно исчезла после того неудавшегося покушения на Хао, но отнюдь не это стало главной причиной беспокойства шаманки, и уж о ней Канги знать совсем не следовало.

Голдва встретил гостью, стоя на широком каменном крыльце своего дома, и Нэмид хватило одного лишь взгляда в по-старчески серые глаза, чтобы понять, что неспроста он решил подышать свежим воздухом именно в эту минуту — он ждал ее. И хоть голову вождя не венчал его огромный роуч, открывая обзору пару жиденьких посеребренных сединой кос, уважения его вид внушал ничуть не меньше. Всезнающий взгляд старого индейца пригвоздил ее к месту, и Нэм едва нашла в себе силы не отвернуться, поджимая в смятении подрагивающие губы и не решаясь сделать следующий шаг.

— Не стой на ветру, дитя мое, — Голдва тяжело вздохнул и поманил сухой морщинистой рукой. — Проходи скорее, — и, с шарканьем развернувшись, скрылся в дверном проеме.

Сомнения съедали изнутри, вгрызались в кости, сжимали мышцы. «Великий дух, дай мне сил», — взмолилась Нэм и, на пару секунд прикрыв глаза и резко выдохнув, проследовала в давно знакомый дом. Не один счастливый день они с Кэтери провели в его стенах, секретничая и хихикая над только им понятными шутками. Теперь, когда подруга покинула родовое гнездо, чтобы свить своё вместе с Силвой, Нэмид взирала на этот серый потрескавшийся фасад без былой ностальгической нежности.

Вождь уже во всю разливал холодный чай в две глиняные плошки, когда девушка нашла его в одной из комнат, увешанной талисманами из костей животных и их высушенных органов. Такие талисманы всегда вызывали в ней чувство отторжения: от них тянуло энергией смерти, чуждой природе целителя, но оспаривать их силу Нэм бы в жизни не осмелилась. Как-никак, за каждым из них стоял могущественный дух-хранитель обители вождя, а Голдва, несмотря не возраст, всё еще считался сильнейшим шаманом племени.

— Вы знаете, зачем я пришла? — без лишних предисловий спросила Нэмид, всё еще стоя в дверном проеме. Индеец аккуратно поставил чайник в сторону и, усевшись на высокие подушки, лежащие на полу, указал рукой на место перед собой, где шаманку ждали точно такие же удобства. Замешкавшись и еще раз оглядев стены, увешанные засушенными лапками и еще черт знает чем, Нэм всё же приняла приглашение и, на выдохе шагнув в помещение, устроилась напротив вождя.

— Не переживай, дитя мое. Ты не сообщишь мне ничего нового, — заговорил Голдва и поджал в неопределенности губы, отчего пещеристые морщинки вокруг них стали чуть менее заметны, а брови девушки в недоверии изогнулись. Так уж и ничего? Старик горько усмехнулся, без труда прочитав немой вопрос в ее глазах: — Духи рассказывают мне очень многое, Нэмид — гораздо больше, чем я хотел бы знать, и гораздо больше, чем я делюсь с остальными.