При ясном сознании Нэм бы сразу залилась краской, подняла визг и принялась выяснять, где ее платье, оскорбленно поджимая губы и крича взглядом, до чего ей противна даже мысль, что Хао ее касался. Сейчас же она казалась умиротворенной и беспомощной. Еще более беспомощной, чем всегда.
— Нэмид, — донесся до ушей Асакуры всё тот же сиплый шепот, отчего брови изумленно приподнялись вверх.
— Что, прости?
— Моё имя Нэмид, а не Официантка, — натужно, но все так же тихо проговорила девушка, предпринимая жалкую попытку сесть. Злосчастное пончо таки соскользнуло, невольно демонстрируя то, что Хао так старательно пытался прикрыть, но Нэм этого совсем не замечала, продолжая упрямо упираться руками в песок, чтобы найти в себе силы поднять корпус.
Асакура даже не думал ее трогать, пока не убедился, что она действительно нуждается в его помощи — затем все-таки придержал шаманку за плечи и помог ее туловищу принять вертикальное положение. Теперь она, чуть пошатываясь и сутулясь, сидела рядом, скрывая лицо и грудь за сенью спутанных черных волос.
— Только очнулась, а уже дерзишь, — скептически хмыкнул Хао, поднимая пончо, и жестом, не терпящим возражений, накинул его ворот на шею Нэмид. Это был первый раз, когда она решилась напомнить, что у нее есть имя. Имя, которое сам Асакура произнес всего два раза при обращении к ней. Он и сам не знал, что заставляет его каждый раз выплевывать это злосчастное «Официантка». Наверное, всё дело в привычке.
Худые девичьи плечи внезапно дрогнули, губы сжались в тонкую дрожащую линию, и Нэм наспех запахнула накидку, тщательно прикрывая все, что не предназначено для чужих глаз. Ее взгляд, куда более осмысленный, но безмерно растерянный, устремился на Хао.
— Да, пришлось тебя раздеть, чтобы нанести символы, — без лишних предисловий проговорил он, поднимая руки в знак своей безоружности. — Ты умирала, и нужно было тебя подлатать. Ничего непотребного я не делал.
Вопреки ожиданиям, с уходом Рё легче Нэмид так и не стало. Слишком уж он ее покалечил, прогрызая себе путь наружу. Состояние шаманки стремительно ухудшалось, и внутренние органы отказывали — один за другим. Тело умирало, и Асакуре ничего не оставалось, как применить все свои навыки целителя во имя спасения ее жизни.
Первым делом Хао снял с шаманки платье, но далось это ему безо всякого удовольствия и скрепя сердце. Будто совсем не он, наблюдая за танцем Нэм у костра, представлял, как расслабляет эту шнуровку на девичьей спине, а затем тянет грубоватую ткань подола вверх, оголяя стройные бедра, плоский живот и аккуратную упругую грудь. Но в том окрашенном похотью наваждении Нэмид не была без сознания, грозясь с минуту на минуту покинуть мир живых. Она тяжело дышала, чуть приоткрыв припухшие от поцелуев губы, поддатливо выгибалась навстречу, позволяя касаться нежной кожи, и шептала его имя, вызывающе глядя из-под полуопущенных ресниц.
Реальные же обстоятельства, в которых Асакура увидел ее обнаженной, не только не распаляли в нем страсть, но и вызывали отторжение. Раздевая ее, Хао думал лишь о том, что тысячу лет назад он точно так же избавлял от одежды другую девушку. Такую же неподвижную и холодную. Мёртвую.
Затем он стянул с себя пончо и, схватив охотничий нож, который впопыхах не прихватил с собой Магна, не колеблясь ни секунды, глубоко надрезал указательный палец. За тысячу лет существования ему приходилось прибегать к подобной целительной технике лишь дважды, и причиной тому были вовсе не ее сложность и энергозатратность. Просто людей, которых Асакура действительно хотел бы вырвать из цепких лап смерти, он мог пересчитать по пальцам одной руки. В какой момент в этот список угодила Нэмид, Хао старался не думать. Наверное, она уже была в нем, но под другим именем, что следовало сразу после Асанохи.
Шепча заклинания на старояпонском, шаман наносил кровью замысловатые магические узоры: на лоб, ключицу, грудь, живот, предплечья, кисти, бедра и колени — сначала на тело Нэм, а затем дублировал их на себе. Он не видел, но чувствовал, как его целительная энергия с каждым касанием всё больше перетекала к ней, касалась каждой скрытой раны. Не видел, но слышал, как с треском срастаются изнеможенные ткани и встают на место кости. Не видел, но знал — душа Хоши в безопасности, ведь больше он не позволит ей так просто ускользнуть.
Повисло долгое тягучее молчание. Растерянно разглядывая исписанные кровью предплечья и бедра, шаманка то хмурилась, то что-то бормотала, едва шевеля губами, а Асакура терпеливо ждал, когда Нэмид сама захочет с ним заговорить. Прошло по меньшей мере пять минут, прежде чем она решилась.
— А где Рё? — в негодовании морща лоб, Нэм устремила выжидающий взгляд на Хао. — Вы же не причинили ему вред, да? — Это окончательно сбило с толку. Не то чтобы он готовился принимать благодарности, но хоть какая-то реакция на то, что Асакура для нее сделал, должна была последовать.
— Это всё, что тебя интересует? — холодно поинтересовался он. — В порядке ли демон, едва не загнавший тебя в могилу?
Неопределенно качнув головой, Нэм отвела взгляд, хватаясь им, словно за спасательный круг, за догорающее рыжее пламя, будто смотреть на Асакуру ей стало нестерпимо больно.
— Да если бы и загнал, то что? — ее голос звучал непозволительно тихо — даже поленья в костре трещали громче, но это не помешало Хао услышать каждое пророненное слово. - Вы же сами сказали, что всё станет проще, если я умру. Вас не должно это задевать.
Сердце замерло, пропустив пару ударов. Эти слова действительно принадлежали ему, вот только слышала их не Нэмид, а Хоши. Странная, совсем непохожая на себя при жизни, враждебно настроенная. Как опыт, приобретенный астральным телом, смог передаться душе?
— Я этого не говорил, — с мрачным нажимом возразил он.
Не повернув головы, целительница искривила губы в горькой пространной усмешке, но вместо ожидаемого возражения последовало миролюбивое согласие:
— Может, и не говорили. У меня в голове полнейшая каша.
«Впрочем, как и всегда» — нестерпимо хотел прокомментировать Хао, но сдержался, решив, что для той, кто едва не отбросил концы, Нэм ведет себя вполне сносно.
— Ты бы лучше спросила, где твой бравый судья, — не без укора заметил Асакура. — Бедняга все нервы себе вымотал, пока ждал, когда ты очнешься.
— Магна был здесь? — брови в недоверии приподнялись вверх. — Но где же он теперь?
Обмякнув, Нэм едва не рухнула лицом в ужасающего вида массу из птичьих внутренностой, но Магна вовремя среагировал и, словив ее, оттащил в сторону. Он никогда не считал себя брезгливым или впечатлительным, но Нэмид удалось убедить его в обратном: ему было противно. Это была всё та же девчушка, что так ему нравилась, но то, что с ней происходило, было настолько отталкивающим, что он едва находил в себе силы ее касаться. Она не должна быть такой. Нэмид должна танцевать, улыбаться и мурлыкать песни, плетя ловцы снов, а не выкручивать себе с истошным визгом суставы и блевать кровью и мясом.
Черная субстанция зашевелилась, зачавкала и захрустела, поднимаясь и собираясь по кусочкам во что-то иное. Хао уже догадывался, во что, и потому, не теряя времени, призвал Духа Огня и направил столп пламени прямо на нее. «Что за…» — только и успел процедить он, увидев на том самом месте оплавленный песок, и ничего больше. Где пепел? Где остатки энергии? Где хоть что-нибудь?
Он вырвался прямо из-под земли, как и подобает созданию тьмы — огромный чёрный ворон, что первым делом разинул сероватый, похожий на металлический клюв и издал громкое, утробное, протяжное «кар». Асакура не удержался от снисходительного смешка. Может, там, в сознании Нэмид, у демонического ворона и было преимущество, но в реальном мире, каждая букашка знает, с чьей силой невозможно сравниться.
Дух Огня четкими, решительными движениями бросал в демона огненные шары, орудуя когтистой лапой так, что, замешкайся тот хоть на мгновение, и мокрого места бы не осталось. Но ворон оказался не так прост: с завидной ловкостью он увиливал от каждого пламенного выпада, и с карканьем, похожим на насмешливое «ха!», взлетал всё выше и выше, угрожающе сверкая кроваво-красными зрачками.
