«Быстрее, Нэм, быстрее!» Девушка замахнулась и почти совершила задуманное, но рука предательски замерла, когда острие лезвия было у самой цели.

— Не могу, — в ужасе прошептала она, и холодное оружие выскользнуло из её ладони. Ещё треск, еще и еще. На артефакте появлялись всё новые пылающие трещины. Она поднялась и начала отходить назад, чувствуя, как подворачиваются и трясутся отяжелевшие от волнения ноги.

Страх сковывал грудь, и Нэм отчетливо понимала — это конец. У неё был шанс уничтожить главную угрозу человечества, но оказалось, что её воля слишком слаба. Её душа рвалась на части каждый раз, когда кинжал оказывался у шеи шамана. Тотемный столб, испещренный тлеющими ранами, выл, как раненный зверь, и Нэмид слышала его крики. Силы стремительно покидали его физическую форму. Хао возвращался.

Глаза шамана резко распахнулись, полыхнув демоническим пламенем, и он, глядя на шаманку исподлобья, начал медленно подниматься, представляя, как скормит эту несносную девицу Духу Огня. От его взгляда по спине пятившейся назад девушки заструился холодный пот. Этот взгляд сулил ей долгую и мучительную смерть.

Ноги сами понесли Нэмид дальше, вглубь леса. Тело дрожало, щеки горели, волосы сбивались за спину, ступни жгло, а в голове пульсировала лишь одна мысль: «Бежать бесполезно. От него не скроешься». Хао в одно мгновение материализовался за ней и схватил за волосы, отчего её голову безвольно дернуло назад, и Нэм с визгом упала на спину. Асакура сел ей на живот, склонившись, вдавив хрупкое тело в землю и зафиксировав безвольные руки над головой. Нэмид даже не вырывалась, понимая, что спасение ей не светит, и лишь в священном ужасе смотрела на искаженное яростью лицо, нависшее так близко, что она чувствовала частое горячее дыхание на своей коже. Шаманка, готовая принять свою смерть, всё ждала, что Хао выжжет её тело дотла одним лишь взглядом, но ничего не происходило. Он просто смотрел.

— Твоё последнее слово, маленькая тварь, — прошипел Асакура, сильнее сдавливая тонкие запястья и игнорируя то, как больно браслеты впиваются в его ладони даже сквозь перчатки. Глаза Нэм, что до этого казались напуганными и потерянными, наполнились слезами.

— Не понимаю, — дрожа, прошептали побледневшие девичьи губы. Девушка и не думала говорить, но слова сами лились, обжигая горло. — Я вас ненавижу. Всем сердцем ненавижу. — Горячие капли, соскользнув из уголков глаз, затерялись в чёрном шёлке веером разметавшихся по земле волос. — Почему же убить так и не смогла?

Желание превратить индеанку в пепел исчезло, растворившись в чувстве недоумения. Ярость в груди шамана потухла, как пламя свечи от дуновения ветра, и опасный дьявольский огонь превратился в привычную спокойную тьму его взгляда. Теперь он снова видел в Нэмид Хоши — напуганную, беззащитную и растерянную. «Почему ты не смогла меня убить?» Тяжёлый вздох, и Хао, устало вздохнув, перекатился на землю и сел рядом с шаманкой. Нэм тихо рыдала, глотая слезы, жмурясь до боли, и всё повторяла своё тихое «ненавижу», а Асакура не говорил ни слова. Лишь ждал, когда его неудавшаяся убийца перестанет лить крокодильи слезы. «Потому что нужно ненавидеть не сердцем, а душой, глупая».

========== 10. О невольных ==========

Да вы настоящий Дьявол! Вы умеете вывернуть душу, как

другие выворачивают руку, чтобы поставить человека на колени.

Бернард Шоу. Пигмалион

— Я хотел, чтобы всё было по-хорошему, но вот как ты отплатила за моё великодушие.

Голос Хао звучал размеренно и спокойно, но угроза в его словах слышалась отчетливо, змеиным шипением резала слух. Глаза Нэм безэмоционально моргали, уставившись куда-то вниз, в пол, и совсем не смотрели на шамана, будто перед ним была лишь натуралистичная неповоротливая кукла, созданная руками искусного мастера, а не живая девушка из плоти и крови. Кое-где в тени спутанных смоляных волос проглядывали бурые ошметки сухих листьев — возможности привести себя в порядок Асакура ей так и не дал, сразу же переместившись с шаманкой в барак команды «Хошигуми». Теперь Хао вальяжно восседал в своем любимом кресле и с ленивым любопытством рассматривал кинжал, покоившийся в его раскрытой ладони. Тот самый кинжал, которым Нэмид ещё полчаса назад намеревалась отнять его жизнь.

— Как ты скрыла от меня мысли? — Секунды шли одна за другой, но робкий ответ так и не прерывал тишину. Девушка даже не шелохнулась, не взглянула и мельком в сторону Хао. — Не зли меня, девочка. Я могу сделать вот так, — шаман изящно щелкнул пальцами свободной руки, — и от твоего дома с дражайшим отцом останется одно пепелище. — Подобно провинившемуся ребёнку, укравшему конфету с прилавка, Нэмид вытащила из кармана амулет из пяти пестрых соединенных друг с другом камней, а Хао, завидев его, не сдержал ухмылки. — Хранитель тайн, да? Недурно. Жаль только, что теперь он совершенно бесполезен.

Хранитель тайн не всесилен и охраняет лишь один секрет — тот, о котором его хозяин усиленно думает, связывая камни специальными узлами в единое целое. Такими побрякушками всегда любил баловаться Голдва — как вождь племени и связующее звено между Судьями Турнира и Великим духом, он не мог допустить, чтобы кто-то неугодный знал его мысли. Старый индеец и рассказал о хранителе тайн Нэмид, когда она была в гостях у его внучки в последний раз. Старик будто бы чувствовал, что это знание юной целительнице ещё пригодится.

— Я думал, ты достаточно умна, чтобы понять, что меня не одолеть этой зубочисткой, но, видно, переоценил твои интеллектуальные способности. — Наконец, Нэм взглянула на него, и Асакура без труда заметил в её блестящих темных глазах искорки растерянности и замешательства. «Отлично. У нас первая эмоция». — Да-да, целительница. Даже если бы твоя рука не дрогнула и перерезала мне глотку, моей жизни ничего бы не угрожало. Ты же знаешь, что такое ускоренная регенерация, верно?

«Ничего бы не изменилось» — вторили голосу Хао мысли в голове, отравляя душу Нэмид досадой и ощущением собственной никчемности. Что бы она ни делала, что бы ни предпринимала — такого противника, как Величайший, ей в жизни не одолеть.

— И что же мне делать с тобой, Официантка? — задумчиво протянул шаман и, ловко повернув в ладони кинжал, крепко, до хруста, сжал его рукоять. — Может, отплатить тебе той же монетой?

Его рука резко взметнулась, и Нэм в ужасе вскрикнула — кинжал пролетел у самой её головы, просвистев у уха и взбив в воздух несколько прядей волос, а затем воткнулся с глухим хрустом в стену. Плавно, словно птичий пух, чёрные обрезки опустились к её ногам. Дрожь в теле шаманки вспыхнула с новой силой, а глаза блеснули слезами отчаянной беспомощности. Лучше бы он прикончил её сразу, а не играл с ней, как сытый кот с пойманной мышкой. Асакура горделиво ухмыльнулся, откидываясь на спинку кресла.

— Ты не забыла наш уговор? Что я обещал сделать, если ты не будешь умницей?

Сердце Нэмид испуганно замерло, а из груди едва не вырвался рваный всхлип. Она не могла забыть. Слова, сочащиеся холодным расчетом и равнодушием, навсегда засели в её голове: «Ты ведь не хочешь узреть, как Дух Огня медленно и с аппетитом жрёт всех, кто тебе дорог?»

— Выбирай, кем пожертвуешь, — склонив голову набок, промурлыкал шаман. — Кого из своей любимой троицы ты любишь меньше? — Нэм вздрогнула, тщетно пытаясь найти в этих жестоких чёрных глазах напротив хотя бы толику милосердия, но Хао лишь самодовольно ухмыльнулся: — Ну надо же. Столько отваги, благородства и самоотверженности, а ведь ты совершенно точно знаешь ответ на мой вопрос.

Ни за что, никогда в жизни Нэмид не стала бы выбирать, кому жить, а кому умереть, но для неё не было секретом, чья смерть отзовется в ней большей болью и оставит зияющую пустоту в сердце, которую никто не сможет заполнить. Отец и Кэтери всегда были в её жизни на первых местах, а Силва, добрый и благородный Силва, хоть и был ей дорог, но никогда не стоял с ними на одной линии. «Не надо», — беззвучно зашевелились побледневшие губы девушки, но Асакуре удалось без труда прочесть, что же она хотела ему сказать.