— Нэмид? — хриплый голос Магны первый прервал затянувшееся молчание, и девушка опасливо на него покосилась. — Ты что здесь делаешь?

Реакция судьи её озадачила. Не так реагировали мужчины-Патчи, когда женщины их племени нарушали установленные правила. Совсем не так. Её уже должны были выволочь за волосы на улицу, а затем тащить в дом отца, невзирая на слёзы, крики и сопротивления.

— Что за вопросы, Магна? — Хао закинул ногу на ногу и подпёр подбородок рукой, покоившейся на подлокотнике. — Ты же сам уверял, что твоя зазноба может быть полезной, и что стоит простить ей то… недоразумение в конце поединка. Как видишь, я тебя послушал. Ты только посмотри, как она счастлива встать на путь исправления и спасения мира!

Встретившись взглядом с Нэм, Магна увидел не счастье, а злость и клятвенное обещание, что больше она его к себе ближе, чем на километр, не подпустит. «Вот вам и благодарность! Я ей жизнь выторговал, а она ещё и недовольна!» Произведенный новостью эффект Асакуре понравился, и он самодовольно ухмыльнулся, взглянув сначала на Нэмид, затем на судью. “Отлично, одной проблемой меньше”.

— Так вы с ним заодно? — проскрипела шаманка, сверля глазами индейцев. Ответ был очевиден.

— МЫ с ним заодно. Мы, — криво усмехнулся Нихром, особенно выделяя первое слово, отчего девушка в одно мгновение почувствовала облитой себя дерьмом с ног до головы. — Не строй из себя святошу, раз уж ты теперь с нами по одну сторону баррикад.

«Сколько ещё судей на его стороне?» — вот о чём думала Нэм, не спуская недоверчивых глаз с соплеменников.

— Только двое, — отозвался Хао, бесцеремонно отвечая на так и не озвученный вопрос, чем окончательно отвлёк внимание девушки на себя. — Ты можешь спрашивать вслух, не нужно бояться.

Асакура пытался выглядеть дружелюбным и приторно-любезно улыбался, но Нэмид помнила, что отнюдь не доброжелательностью он заставил её сказать «да». Страх за близких — вот, что держало шаманку здесь; вот, что погнало на другой конец деревни посреди ночи.

— Так, значит, Нэм теперь в деле, — задумчиво протянул Нихром. Магна же стоял, словно воды в рот набрал. Он чувствовал, что где-то просчитался, раз девчонка на него злится, но, где именно, понять не мог.

— Да, — кивнул огненный шаман, — но доверия к ней никакого, так что вы уж за ней приглядывайте.

Девушка предпочла пропустить эту фразу мимо ушей. С наступлением турнира за ней всё время кто-то следит: то отец, то его подчинённые, теперь ещё и эти двое подтянулись. Одним хвостом больше, одним меньше — какая разница?

— С вами я закончил, вы свободны, — обратился Хао к судьям, а затем кивнул Люциусу с Опачо: — И вы. Оставьте меня с целительницей ненадолго.

Тревога и страх леденящими мурашками побежали по спине. Нэмид с недоумением наблюдала за тем, как почтительно отвешивают поклоны Асакуре её соплеменники. Где-то в груди закралось неприятное чувство, что и она должна вести себя так же, но девушка терялась в присутствии Хао настолько, что все уничижительные манеры напрочь улетучивались из головы. Даже сегодня она пришла в его дом, не поздоровавшись, хотя элементарные правила приличия никто не отменял.

Свечи, плавясь, повсеместно растекались восковыми лужами. Девушка невольно представляла, как кто-то из верных приспешниц Хао на следующий день будет ползать здесь на коленях с лопаткой, чтобы отскоблить от пола все эти остатки ночных атрибутов. Шаманка даже на мгновение порадовалась, что она, вроде как, тайная шестёрка, так что её такая нелёгкая учесть совершенно точно обойдёт стороной.

— Не люблю электрический свет, — задумчиво проговорил Асакура, уловив обрывки её мыслей. — Он как будто бы мёртвый, не находишь? Из-за него совсем невидно звёзд. — Нэмид едва заметно усмехнулась, что не ускользнуло от внимательного взгляда шамана, и он вопросительно изогнул бровь. — Считаешь иначе, целительница?

Девушка отругала себя за несдержанность и уж было хотела списать свой смешок на нервы, но заинтересованный взгляд Хао внушил ей немного смелости.

— Просто… По мне, так нет ничего мертвее, чем звёзды, — ответила она и перевела взгляд в окно, где виднелся чёрный лоскут неба. — Их свет летит к нам десятки, сотни, тысячи лет. Как знать, может, уже половина из них угасла, а мы всё любуемся ими, общаемся с их фантомами, как с живыми…

При свете десятков языков пламени Нэм казалась Хао ещё более дикой и необузданной. Её незримая сила будто бы витала рядом с ней эфемерным невесомым облаком, пропитанным дыханием самой природы, и моментами Асакура был готов поклясться, что почти может потрогать его рукой.

— Ты говоришь странные вещи, — тепло улыбнулся он, на что девушка, оторвавшись от созерцания небосклона, смутилась и лишь дёрнула плечами. — Не знал, что есть шаманы, которым не нравятся звёзды.

— Я люблю звёзды, — поспешила возразить Нэмид. — С моим именем было бы глупо их не любить.

— С твоим именем? — отстранённо-скучающе переспросил Хао. Он заметил, что Нэм начала расслабляться в его присутствии, и потому решил поддержать нейтральную беседу, чтобы ещё лучше понять, что она из себя представляет. Обрывки её эмоциональных и путанных мыслей совсем не желали складываться в ясную, осмысленную картину.

— «Нэмид» на нашем языке означает «звезда», — со вздохом пояснила девушка. — Я думала, вы знаете.

Глаза Асакуры на секунду удивлённо расширились, но он почти сразу же вернул себе надменно-равнодушный вид. Разом вспомнилась сцена в кафе, когда он отчитал Опачо за неверно отгаданное имя, которое так и прозвучало — «Звезда». Стало быть, его маленькая помощница больше чувствовала ответ, чем слышала, и к разгадке была совсем близка. «Значит, целительница и Хоши практически тёзки».

— Пятьсот лет назад это слово звучало как «нхэмит», так что прошу простить мою неосведомлённость, — на выдохе пояснил Хао, поднимаясь с кресла. — А почему тебя так назвали, милая?

Нэм удивилась вопросу и в замешательстве пожала плечами:

— Папа предложил, мама поддержала. Думаю, всем детям придумывают имена примерно так. — «Если только их дитё — не осознанная реинкарнация тысячелетнего шамана».

— Ценное замечание, — ничуть не смутился последней мысли шаманки Асакура. — Но, собственно, перейдём к делу, я не за тем тебя позвал.

Всего через секунду в его руке оказался свёрнутый кусок пергамента, материализовавшийся из огня, и Хао протянул его индеанке. Нэмид сначала недоверчиво на него взглянула, лихорадочно рассуждая, стоит ли прикасаться к предмету, который только что полыхал рыжим пламенем, но затем, собравшись с духом, осторожно взялась за край.

— Знаешь, что это? — с ленивым любопытством спросил шаман, когда девушка развернула пергамент.

— Откуда это у вас? — спустя паузу спросила Нэм, бросив недоумевающий взгляд на Асакуру, на что он невозмутимо напомнил свой вопрос:

— Так знаешь или нет?

Поняв по интонации, что вопросы сейчас — это прерогатива Асакуры, шаманка неохотно кивнула и ещё раз пробежалась глазами по детально прорисованному изображению. «Но это ведь невозможно…» — потерянно прошептала она, и Хао лишь самодовольно ухмыльнулся. На пергаменте красовался его карандашный рисунок — тот самый тотемный столб, рядом с которым его вера в реальность пошатнулась. Столб, рядом с которым он встретил Хоши… Или же, всё-таки, Нэмид?

========== 7. О суженых ==========

Где вода, как небо, бела под ночной звездою

По реке любовь уплыла следом за тобою.

Где же ты, любовь моя, где — за рекою где-то.

Я пойду, пойду по воде к тебе до края света.

Канги всегда любил начинать свой день с завтрака с дочерью. Ему нравилось, когда она сидела напротив и cо скрытой полуулыбкой и тёплым огоньком в глазах говорила о всякой ерунде. Нэмид могла щебетать без остановки, взахлёб рассказывая истории, которыми с ней охотно делились духи ветра, а индеец кивал и изредка тихо посмеивался, хоть и слушал её в пол уха. Турнир быстро поставил крест на семейной традиции, и теперь мужчина выходил из дома едва ли не с первыми лучами солнца. Но перед этим он всегда заглядывал в комнату дочери, чтобы заботливо поправить одеяло, которое Нэм всё время скидывала во сне на пол. Сегодня Канги изменил своей привычке, и на то, очевидно, была воля Великого духа, решившего поберечь отцовские нервы.